Пути и средства - Мария Синягина

Тимур не поверил собственным ушам. Борис Мастин только что похвалил его? Видимо, в больнице его все же подменили. Он поднялся со своего стула, собрал забракованный отчет в скоросшиватель, и уже направился к выходу, когда начальник его окликнул:

– И, Тимур Алексеевич, не забудьте поправить то, – он брезгливо кивнул на папку в руках подчиненного, – что вы мне только что попытались подсунуть…

«Ан нет, не подменили, тот же Мастин», – улыбнулся про себя Тимур и вышел за дверь.

29

Ноябрь принес холод. Легкий первый снег стремительно превратился в уверенно лежащие сугробы. Тротуары покрылись снежно-грязной кашей, обильно пропитанной реагентами. Москвичи облачились в шубы, пуховики, и передвигались небольшими перебежками между работой, домом и ближайшими магазинами. Исключение составляли молодые настырные мамочки, которые в любую погоду тащили детенышей на ежедневный променад.

Вика вышла из машины и поежилась, ощущая как колкий и холодный ветер забирается под пуховик. Пока она доставала из багажника пакет с объемной коробкой внутри, успела промерзнуть насквозь. Вика хлопнула дверью, негнущимися пальцами нажала на кнопку сигнализации и направилась в сторону знакомого двора.

Ее жизнь после окончания летнего приключения постепенно встала в привычную колею. Мама чувствовала себя лучше, и в скором времени родители должны были вернуться домой для продолжения лечения.

Никита исчез из ее жизни вместе с вещами, которые он ей так и не отдал. Тимур еще долгое время нервировал Викторию звонками и сообщениями, но потом, видимо, сдался, и перестал. В общем, все эмоции и переживания остались на берегу Волги, в летнем экспедиционном лагере.

Детская площадка рядом с Надиным домом, несмотря на морозную ветреную погоду, кишела детьми в объемных комбинезонах и капюшонах, натянутых почти на лицо. Высмотрев в толпе знакомую фигуру рядом с качелями, Вика двинулась туда.

Надежда, как и прежде, выглядела уставшей, однако безысходность во взгляде уже пропала.

– Привет! Серафима, как дела? – Вика улыбнулась девочке в розовой пуховой куртке.

Из-под капюшона, на который был повязан объемный вязаный шарф, едва торчал меленький нос и две ярко красные щечки. Малышка слегка опустила голову, украдкой взглянув на маму.

– Стесняется, – пояснила Надежда.

– Ничего, – улыбнулась Вика, извлекая из пакета принесенную специально для Серафимы коробку, – сейчас мы это исправим. Серафима, смотри, что я тебе принесла!

Девочка опять потихоньку посмотрела на маму, Надя ободряюще улыбнулась дочери:

– Доченька, это тетя Вика. Посмотри, что там у нее за подарок!

Девочка осторожно взяла коробку, слишком громоздкую для ее маленьких ручек и слегка улыбнулась.

– Говорят, что в коме человек ничего не воспринимает, но я точно знаю, что это не так. Знаешь, она сильно изменилась за время болезни. Стала пугливой и стеснительной, от меня не отходит и постоянно плачет, даже по мелочам. Мне говорят, что она просто стала старше, но я уверена, что все дело в том, что она так долго пролежала в больнице совсем одна, – Надежда тяжело вздохнула, а потом продолжила со слабой улыбкой. – Для меня самое главное, что она жива. Я благодарю Бога за это. А остальное мы наладим. О, смотри, Ленька идет.

Гаврилыча, несмотря на зимнюю одежду, легко было узнать по походке – та же сутулая осанка, тот же настороженный хмурый взгляд исподлобья.

– Здравствуй, Вика, – поздоровался Леонид и обернулся к жене: – Надь, я в магазин, хлеб закончился. Что еще купить?

– Масла сливочного и молока, а то завтра кашу не из чего варить будет.

– Хорошо, – Леонид коротко кивнул, – Виктория, ты чего трясешься, замерзла что ли?

– Немного, – стуча зубами, произнесла Вика.

– Надь, отправь ты ее к нам домой, пусть сидит и греется.

– Но мы только вышли, – возразила Надежда, – Серафима свою норму еще не выгуляла.

– Так пусть она домой идет, а вы через полчаса подниметесь. Или Вика согреется и выйдет.

– Да что вы, это неудобно, – запротестовала Вика, – я лучше с вами побуду.

– А мерзнуть удобно? Ты в своей куртке короткой, и правда, околеешь. Не май же месяц, заболеть можно. Держи ключи, мы только на нижний замок закрываем. Чай заваренный в чайнике, есть еще печенье, в верхнем правом ящике, – она заговорщицки понизила голос, – мы от Серафимы прячем, а то она только печеньем хочет питаться.

– Ладно, вы меня уговорили, – Виктория действительно сильно замерзла, ее одежда не была приспособлена к длительному нахождению на улице. – Но чай с печеньем я буду пить, когда вы вернетесь. Потому что чужое добро в отсутствии хозяев жрут только мыши!

Гаврилыч с Надеждой весело рассмеялись, даже Серафима, глядя на родителей, робко улыбнулась.

Ключ легко повернулся в замочной скважине, Виктория зашла в квартиру и внезапно поняла, что тут кто-то есть. В тишине сначала послышался отчетливый шорох, потом раздались шаги и из двери, ведущей в комнату, возник темный силуэт. Вика судорожно ахнула и отступила назад, дверь позади нее скрипнула и открылась.

– Вика, это я, не пугайся, – тихо произнес голос, который она меньше всего ожидала здесь услышать.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Тимур сделал несколько шагов и вдруг оказался очень близко. Не дойдя до Вики одного шага, он остановился, словно наткнулся на невидимую преграду.

– Мы с тобой не договорили, там на Волге. Ты сбежала и не дала мне возможности узнать, что же я сделал не так.

– Но зачем тебе это?

– Потому что для меня мучительно даже предположение о том, что у нас все могло сложиться, но я где-то напортачил. И если есть хоть один шанс, чтобы мы были вместе, то я его не упущу.

Вика вздохнула и едва заметно кивнула, но и этот почти невидимый жест словно придал ему сил.

– Давай мне свою куртку, и надо закрыть дверь.

– Да, – Виктория встрепенулась, осознав, что стоит в обуви и куртке рядом с открытой дверью, – хорошо, давай поговорим.

– Пойдем в комнату.

Тимур указал на дверь, из которой только что вышел. Виктории показалось, что он хотел взять ее за руку, но в последний момент спасовал и просто пошел вперед.

Она уселась на диван, а он остался на ногах и принялся измерять шагами небольшую комнату. Вика наблюдала, как Тимур расхаживает из стороны в сторону и думала о том, что он совсем не изменился. Словно только что она видела его в больничном кабинете, и вот он здесь, только одежда другая.

– Как ты здесь очутился? Тебя Надежда позвала?

– Леонид, – Тимур замер на несколько секунд, а потом возобновил движение.

– От него я этого не могла ожидать, – произнесла Виктория и тоже вскочила на ноги. – Слушай, ты можешь не мельтешить?

Тимур остановился и подошел к ней,