Проклятие призрачного воина - Наталья Николаевна Александрова

нужно положить в меховые сапоги, чтобы за зиму их не съела моль и они не пахли нафталином.

Сейчас все пригодилось, и Тимофей помянул Машу про себя добрым словом.

– Ресторан у вас вроде бы приличный, – начал он, – стол должен быть накрыт в три стекла, и приборы должны лежать по порядку – справа рядом с тарелкой столовый нож, потом рыбный, потом закусочный, слева вилки в таком же порядке, ручки приборов должны быть в двух сантиметрах от края стола, а тут что творится?

– Что? – растерянно переспросил официант.

– От края стола до ручек три сантиметра! – возмущенно проговорил Тимофей. – А ножи? Кто так кладет ножи? Они повернуты лезвием от тарелки! Безобразие! А салфетка? Салфетка должна быть сложена корабликом, а ты ее просто швырнул на стол! Вот так! – Тимофей ловко свернул салфетку. – Ладно, свободен, подойдешь через пять минут, когда я буду готов сделать заказ!

Официант, удивленно хлопая глазами, отошел от стола.

Тимофей раскрыл меню. Цены в этом ресторане не просто кусались – у них была хватка, как у породистых бультерьеров. Тимофей крякнул, но решил не ударить лицом в грязь. Пусть он пробьет брешь в своем бюджете, но поставит на место эту наглую компанию!

Он поманил официанта согнутым пальцем и распорядился:

– Значит, так. Сперва подашь мне салат «нисуаз», но только чтобы яйца не куриные, а перепелиные. Потом, пожалуй, простой луковый суп. Как главное блюдо я, пожалуй, возьму баклажаны по-гасконски – хочется чего-нибудь полегче, а на десерт – конечно, крем-брюле, только настоящее крем-брюле! Насчет кофе я пока подумаю. Все понял?

– Все понял, – отозвался официант, постепенно проникаясь уважением к странному клиенту. – «Нисуаз» с перепелиным яйцом, луковый суп, гасконские баклажаны, крем-брюле…

– Настоящее крем-брюле! – напомнил Тимофей. – А то я тебя знаю…

– Не беспокойтесь, – ответил официант с легкой обидой. – У нас все настоящее!

Он удалился, а Тимофей пригляделся к Симоне и ее спутнику.

Пока у них вроде все было в порядке – они разговаривали вполголоса и разглядывали фотографии.

Сима не хотела начинать трудный разговор сразу же. Она едва дождалась, когда они сделают заказ, ей было все равно, что есть. Откровенно говоря, после Люсиных разносолов у нее вообще не было аппетита – видно, наелась на сто лет вперед. Кирилл, видя ее полное равнодушие, заказал что-то, не глядя в меню.

Сима выпила водички, откашлялась и коротко рассказала ему всю историю про ограбление ювелирного магазина и вероломство своих одноклассников.

– Ну надо же… – протянул он.

– Не подумайте, что мы дружили, – заторопилась Сима, – этого Борьку Галкина я еще в школе терпеть не могла, противный тип, поэтому и не удивлена, что он дошел до такого. Так что вот: я не напиваюсь в ресторанах и вообще веду себя прилично.

– Понятно, – улыбнулся Кирилл и снова посмотрел на нее тем самым взглядом – чуть нежным, чуть печальным.

Сима тяжко вздохнула. Вот ведь такой симпатичный мужчина, а невозможно быть с ним откровенной. Как он связан с Сергеем? И кто ему та девушка, которая так похожа на Симу?

– Кирилл, – Сима решительно отодвинула тарелку, – я вас прошу ответить на мой вопрос откровенно. Это очень важно.

– Я готов, – он чуть помедлил перед ответом, но глаз не отвел.

– Почему вы подсадили меня той ночью в машину? Только не говорите, что я вам понравилась – пьяная, растрепанная, да еще и несла какую-то чушь. Элементарная осторожность подсказывает, что вы должны проноситься мимо таких девиц на сверхзвуковой скорости.

За столом установилось долгое молчание, так что официант подскочил и глянул вопросительно, но Сима резко махнула рукой, чтобы отвалил немедленно.

– Ну, так я жду…

– Вы очень похожи на одну девушку… – неохотно признался Кирилл.

– Вот на нее? – и Сима выложила на стол одну из старых фотографий, найденных в желтом конверте.

Ту, на которой удивительно молодые Кирилл и Сергей стояли рядом с красивой, кокетливой девушкой.

Сима бросила на стол фотографию, как картежник бросает на зеленое сукно козырную карту, решающую исход игры. И фотография сыграла, как козырной туз. Лицо Кирилла побледнело, губы задрожали, глаза расширились, казалось, что он постарел на десять лет.

– Откуда… откуда у вас эта фотография? – проговорил он внезапно охрипшим голосом и протянул руку, чтобы забрать снимок.

Сима накрыла фотографию ладонью, придвинула к себе и ответила настороженно:

– Я расскажу вам… я расскажу вам все, что мне известно. И отдам вам эту фотографию. Но только сначала вы скажете мне, что связывало вас с Сергеем и этой девушкой.

– С Сергеем? – удивленно переспросил Кирилл. – Кто такой Сергей?

– А как зовут этого человека на снимке?

– Дима… Дмитрий Ракитин.

– Дмитрий Ракитин? – протянула Сима. – А я знала его как Сергея Вяхирева. Впрочем, я ждала чего-то подобного. За последние дни я узнала о нем много неожиданного.

– Вот как? – взгляд Кирилла затуманился, он опустил голову и продолжил: – Когда-то мы были друзьями, очень близкими друзьями… – Он помолчал недолго, видимо мысленно переносясь в прошлое, и снова заговорил: – Это было давно… пятнадцать лет назад. Я тогда был молод, мы все были молоды, вся жизнь у нас была впереди. Мы с Димкой познакомились в спортивной секции. Мы занимались фехтованием…

Кирилл и Дмитрий занимались у знаменитого в то время тренера Алексея Ивановича Костенко. Алексей Иванович подготовил многих известных спортсменов, один из его давних учеников был чемпионом Европы, двое – чемпионами России.

Правда, об Алексее Ивановиче ходили какие-то подозрительные слухи – кто-то говорил, что у него были романы с молодыми спортсменками, кто-то – что он связан с криминалом, но Кирилл и Дима к сплетням не прислушивались, а сам тренер не раз повторял, что врагов нет только у бездарей и неудачников.

Он держался со своими учениками не как учитель и наставник, а как старший друг, проводил с ними праздники, часто приглашал их к себе на дачу, в дачный поселок Мухино.

Алексей Иванович занимался со своими воспитанниками не только техникой фехтования и физической подготовкой. Много внимания он уделял их психологическому настрою.

– Люди делятся на две категории, – часто говорил он. – Одни рождены победителями, другие – побежденными. Победителей меньше, гораздо меньше, но только они чего-то добиваются в этой жизни. Им принадлежит все – деньги, власть, слава, красивые женщины… когда ты выходишь на поединок – неважно, на боксерский ринг, на теннисный корт, на татами или на площадку для фехтования, пусть даже садишься за шахматную доску, – ты должен почувствовать себя победителем! И тогда непременно выиграешь. Это чувство важнее, чем техника, важнее, чем физическая форма. Без него вы ничего не добьетесь! Ходит легенда, что сотни лет назад один скандинавский мастер выковал меч. И у этого меча было