Все, что вы хотели знать о смерти - Екатерина Николаевна Островская

глазах у Коли, подошла ко мне, взяла под руку и стала что-то щебетать о том, что нам бы почаще встречаться, мы, мол, не чужие друг другу, а может, даже самые близкие по крови люди… Звягинцев, как мне кажется, это все не только видел, но и слышал. Его это не могло не взбесить, но он парень выдержанный. То есть был выдержанным.

Карпенко открыл дверь, выпуская из кабинета Ипатьева. Молча миновали приемную, вышли в коридор, где Константина Михайловича встретил телохранитель, оказались у открытой двери лифта, в кабине которого стоял еще один охранник. Карпенко шагнул внутрь, Павел хотел войти следом, но его не пустили. Константин Михайлович посмотрел на него равнодушно и произнес без всякого выражения:

– Вот такая у нас жизнь.

Не надо было ездить к бывшему партнеру Звягинцева. Что мог сказать Карпенко? То есть он рассказал многое, но к убийству Николая Петровича это не имеет никакого отношения. Ипатьеву показалось даже, что бывший партнер, а потом многие годы конкурент тестя злорадствовал, еле сдерживая счастливую улыбку. Зачем-то стал вспоминать о своих давних отношениях с Еленой Ивановной и выдал откровенную ложь, будто Света его ребенок. Гнусная ложь, конечно. Во-первых, о таком не распространяются между прочим, предлагая рюмочку коньяка, а во-вторых, этого не может быть в принципе, потому что Николай Петрович любил дочь – может быть, без ярких проявлений отцовского чувства, но он никогда не отказывал ей ни в чем, потакал прихотям… И когда застукал в постели дочери незнакомого ему студента, смотрел на него таким взглядом, что Пашка подумал, что ему осталось жить несколько минут. Он попросил дать ему одеться, натягивал джинсы с колотящимся сердцем, но все же немного успокоенный тем, что будет лежать под окном на асфальте не в чем мать родила, а в штанах. Рядом тогда пыталась одеться Светка, у которой тряслись руки, но взгляд был целеустремленный и огненный. Потом они сидели вдвоем посреди огромной, залитой солнцем гостиной на двух стульях. Николай Петрович пытал и допрашивал их, а Елена Ивановна смахивала слезинку за слезинкой, внимательно рассматривая Павла.

– Что вы думаете делать дальше?! – кричал Звягинцев. – А ты, ухажер хренов, как думаешь свою семью кормить, ведь я не собираюсь тащить всех вас на своей шее! Да и вообще я не вечен…

Ипатьев вспоминал это, направляясь к зданию городского телеканала.

На крыльце главного входа стоял генеральный директор Рахимов и разговаривал по мобильному. Проходя мимо, Ипатьев поприветствовал его. Алексей Юрьевич кивнул в ответ и тут же показал рукой, чтобы Павел задержался. Тут же закончил разговор и выдохнул.

– Что-то важное? – поинтересовался Павел.

– Привет, – сказал Рахимов, – тебе не звонили из ГУВД?

– А что случилось?

– В городе за прошедший месяц снизилась уличная преступность. Причем резкое снижение произошло именно за последнюю декаду. Это счастливым образом совпало с перезапуском твоей программы. Особенно после того, как вы рассказали о расстреле криминального авторитета и об убийствах уличных грабителей и квартирных воров. В народе эти происшествия называют решением народного трибунала.

– Я слышал, – попытался оправдаться Павел, – но я здесь ни при чем.

– Само собой ни при чем, но все равно тебе устная благодарность от ментовского начальства. А мы в вечернем выпуске новостей сообщим о снижении уровня преступности. Конечно, с твоей программой это связывать не будем и про убийства уличных разбойников умолчим, но все равно народ обрадуется. У нас всегда радуются, когда добро побеждает. Закон жанра, так сказать, а потому добро должно быть с кулаками.

Прошкина сидела за своей стойкой. В офисе было пусто и тихо. Увидев вошедшего Ипатьева, девушка выскочила ему навстречу.

– Как ваши дела? – тихо спросила Леночка.

Павел молча пожал плечами.

– Бригада на выезде, – объяснила Прошкина, – а Иванов с утра позвонил, предупредил, что задержится, но до сих пор его нет.

– А что с ним?

– Сказал, что его в Следственный комитет вызвали, – девушка с тревогой посмотрела на Ипатьева, – может, случилось что?..

– А что с ним может случиться в Следственном комитете? Разве что арестовали.

– Не надо так шутить, – попросила Прошкина.

Павел подошел к окну, за которым над разогретыми крышами навстречу тучкам катилось круглое желтое солнце. Вот оно заскочило в одну тучку, и сразу за окном потемнело.

– И солнце, наподобье колобка,

Зайдет на удивление синичке

На миг за кучевые облачка

По случаю, для траура, а может, по привычке.

– Красиво, – оценил Павел, – сама сочинила?

– Нет, – смутилась Леночка и покраснела, – это Бродский.

– Тоже ничего, – согласился Ипатьев, посмотрел на Прошкину, увидел совсем рядом ее глаза и испугался того, что замерло в нем.

Она была совсем рядом – так близко, что можно поднять руку и коснуться ее. Павел видел ее глаза, осмелевшие от пустоты пространства вокруг них, от тишины и от внезапно притушенного света за окном.

– Прости, – прошептал он, не решаясь произнести ничего другого.

Она потянулась к нему…

И в этот момент хлопнула дверь. Вошел админ. За ним Ласкин и Медведев.

– Представляешь, какая подлость! – возмущался системный администратор. – Почти два года… ладно, полтора – как был оформлен патент, а я ничего об этом не знаю. Меня мурыжат в Следственном комитете, я объясняю принцип действия… Меня мурыжат не за это…

– Что произошло? – не выдержал Ипатьев.

– Сегодня выяснилось, что Иванову был выдан патент на изобретение. Просто бывшая жена из подлости не сообщила ему об этом… Сначала она сказала ему, что у него не изобретение, а…

– Да, – выдохнул перевозбужденный Иванов, – все теперь будет хорошо: жизнь моя изменится, открою свое производство – по всему небу будут мои квадрокоптеры летать: посылки доставлять прямо к окну, пиццу развозить и суши с роллами… Надо только средства найти.

– А в Следственном комитете чего делал? – спросил Павел.

Админ задумался, а потом затряс головой.

– Не могу говорить. Мне сказали, что нельзя разглашать.

– А ты и не разглашай, – согласился с ним Медведев, – ты только нам скажи.

Иванов посмотрел на Павла и тут же отвел взгляд.

– Не могу. Я же подписку дал.

– Ты, когда женился, тоже подписку давал, – напомнил Ласкер, – и что потом – помнишь?

– Ну, там личное, – вздохнул админ, – а здесь тайна следствия.

Леночка вернулась на свое рабочее место.

Медведев посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на Ипатьева, явно подозревая его в чем-то.

Потом резко отвернулся.

И тут же за окном настойчиво и злобно застучал по асфальту дождь.

Глава десятая

– Надо встретиться, – сказала бывшая жена, – и как можно скорее.

Павел