Дочь Авраама - Кеннет Дун

может, наркоманы, принявшие «дозу», насколько я знал, в Санта-Марии регулярно паслись те и другие. Я, конечно, не видел лично ни места преступления, ни улик, но мог предположить причины отсутствия энтузиазма у полицейских детективов – как правило, такие преступления невозможно раскрыть, если убийца по рассеянности не оставил в теле нож с полным набором отпечатков пальцев, а заодно не бросил рядом на скамейке свой бумажник с водительским удостоверением и письмами на домашний адрес. В противном случае оставалось только запастись терпением и ждать, пока кто-то не начнет трепать языком. Мозги у этой публики некрепкие, алкоголь и «дурь» располагают к приятным дружеским беседам, наверняка через несколько месяцев один из штатных полицейских стукачей за пятерку донесет компам, как его кореш недавно хвастался, что зарезал черного зимой в парке. И вот убийца в миг окажется за решеткой, если, конечно, сам доживет до этого времени.

Пиппа Роббен бросила на меня скептический взгляд, словно читая мои мысли.

– Вы по-прежнему считаете, что мой отец стал жертвой случайного убийства в парке?

– Извините, мисс Рэйми… Роббен… Пиппа. Пока что я не вижу доказательств спланированного злостного умысла, если их не увидела полиция. А, как я уже сказал, у меня физически нет возможности отлавливать всех темных личностей в Анахайме.

– А если я вам сейчас сообщу кое-что из того, о чем полиция не в курсе?

Глава 3

Я заинтересованно подался вперед. «Удиви меня», как вроде бы сказал сказал один русский в Париже6.

– Мой отец был вовсе не таким пропащим пьяницей, как все думали, – заговорщицки продолжила Пиппа. – Но я расскажу дальше только в том случае, если вы согласитесь принять задаток и провести расследование.

– Я же говорил, я не могу…

– Мы решим вопрос с дедушкой Вимом, если вы найдете что-то важное, я обещаю.

– И любая информация, которую вы мне сообщите…

– Да, она не конфиденциальна с точки зрения закона. Но я надеюсь на вашу порядочность. Может, это и не имеет никакого отношения к убийству моего отца. Так вы приметесь за дело?

Конечно, я уже увяз по уши в этом еще не начатом расследовании. К тому же пять сотен были вовсе нелишними. Я смахнул купюры в ящик стола и кивнул.

– Так вот, я говорила вам, что в молодости, еще до моего рождения мой отец был активистом в борьбе за права негров? Он не оставил это занятие. Папа состоял в Юго-Западном Комитете защиты гражданских свобод, многие его поездки были связаны вовсе не с поиском работы, а с поручениями комитета. Конечно, из-за травмы и жуткого шрама на лице он редко появлялся на публике, но был одним из ближайших помощников главы ячейки в Анахайме, Вирджила Гаррисона.

– И что?

– А то, что отделение комитета находится в полусотне ярдов7 от парка Санта-Мария. Фактически отца убили неподалеку от его места работы. А сотрудники отделения уже давно получают смертельные угрозы.

– Ради бога, и почему вы не рассказали об этом копам?!

– Потому что я не хотела подставлять комитет, неужели не понятно! Полиция и так относится к ним предвзято, хотя это мирная организация, которая действует исключительно в рамках закона. Но если бы копы пронюхали, что мой отец был многолетним активистом, они бы первым делом накинулись бы именно на комитет и парализовали бы его работу. Я говорила с мистером Гаррисоном вскоре после убийства отца. Он был потрясен. Хотя он тоже не исключал, что смерть папы связана с его политической деятельностью, он настоятельно просил меня не афишировать это. Потому что они планируют акции протеста и что-то еще, связанное с выборами в городской совет. Мистер Гаррисон сказал, что сам расспросит сотрудников, не происходило ли в последнее время что-то подозрительное, что может указать на причины убийства отца.

– И что?

– И ничего. Я поддерживаю идеалы отца, поэтому умолчала о его связях с комитетом про просьбе Вирджила Гаррисона. Но я не считаю, что это настолько высокая цель, что ради нее можно простить кому-то убийство.

– Почему?

– Что почему?

– Почему для вас так важно найти убийцу отца, Пиппа? Ведь его это уже не вернет.

– Потому что жизнь моего отца была ужасно несправедливой. За всю его жизнь никто за него не вступился, все, на кого он полагался, думали только о себе и своих интересах. Даже я все детство злилась, когда он увозил меня из дедушкиного дома, чтобы прогуляться по дешевой ярмарке, на самом деле, я до смерти боялась, что он меня однажды увезет навсегда от моей прекрасной жизни с большим бассейном, пони и домашними учителями. Я упустила шанс перед ним извиниться, но хочу сделать все, чтобы добиться для отца последней справедливости.

Глава 4

Черт бы побрал все эти колледжи с прогрессивными взглядами. Черт бы побрал пасхальные каникулы, на которых студентам нечем заняться, кроме как ездить с друзьями на пляж или отнимать время у несчастных частных детективов.

Я с тоской оглядел скромную комнатушку, которая последние три месяца служила мне новым офисом. После Нового года мои дела немного поправились, вновь появились клиенты, так что я смог арендовать крохотную контору в старом кирпичном здании на 5-й Западной улице недалеко от Парка Ла Бреа. Дом явно просился под снос (что, скорее всего, с ним и случится в ближайшем будущем), владелец решил не тратиться на установку лифтов и замену электропроводки. Зато арендная плата была мизерной, моя контора находилась прямо на первом этаже, а близость к Голливуду и Миле Чудес8 предполагала стабильный приток клиентуры. К тому же новая контора располагалась в районе Фэрфакс, недалеко от полицейского участка, лейтенантом в котором служил мой старый приятель Вэл Крэддок.

Даже при отсутствии текущих дел торчать днем в конторе было гораздо приятнее, чем торчать целый день дома – не было возможности лечь на кровать и потихоньку впадать в депрессию, глядя в потолок. Однако за аренду надо было платить, поэтому я положил пять сотен из ящика в конверт для банковского депозита и уставился на записи, которые сделал во время разговора с Пиппой Роббен.

Итак, отец девушки, Абрахам Рэйми, родившийся в 1920 году в штате Алабама, чернокожий с огромным шрамом на правой щеке, был найден мертвым утром 5 января этого года на скамейке в парке Санта-Мария в Анахайме9.

Я более-менее помнил этот парк. Несколько лет назад какой-то очередной филантроп, желавший облагородить городской пейзаж, заменил обычные скамейки и столики