На перекрестках судеб - Лина Богданова

почти что городской — братьев до сих пор завидки берут. Кому, спрашиваешь? А хоть Марусе. Что мы не люди? Балакаем на досуге. Или вот тебе…

— И то, правда. Значит, любит, говоришь, режиссер артисток…

— Не только. Думаю, что самая главная любовь у него — это власть. И слава. Вернее, известность. Пьесы сам пишет. Обожает интервью давать. И отборы всякие производить. Кастинги теперь называются, слыхала?

— Не в лесу живем, — отмахнулась Любаня, присматриваясь к Родину.

— Ну и хорошо, что не в лесу. Хотя тут кругом километров на триста одни леса и есть. Так о чем это я? Ах да, о любви… Имеет Роберт Никитович от этих просмотров и деньги, и известность, и самих красавиц. Уж эти-то за ценой не постоят! Так и живет — день в газете, день в журнале, день на телевидении. Плюс главные роли в своих спектаклях. Играет, в общем…

— Как бы не заигрался, — процедила сквозь зубы Любаня, с некоторым сожалением отклоняя кандидатуру. — А рыжий этот? Вроде тоже ничего себе…

— Гулькин-то? Жид сопатый! Даром что Иван Иванович — всех купит и продаст. Только цену хорошую предложи!

— Какой же он еврей? Гулькин. Да еще Иван Иванович…

— Я не сказал: еврей. Я сказал: жид. Чувствуешь разницу? Да куда тебе! Жид — это не национальность, не большой нос и даже не пейсики. Это сущность человеческая. Понимаешь? Сущность! Наш Гулькин из любого дела пользу вынесет. И вступает в него лишь из-за пользы. Если есть, что урвать. А так — в упор не замечает. Раньше колхозом командовал. А потом в рыбнадзор перебрался. Простым инспектором! Прикинь?

— Во дурень! Из начальников в холуи! Не, мне такого не надо!

— И правильно, что не надо. Он ко всему нервенный очень. Хоть и скрывает старательно. А по поводу дурня… тут ты поспешила. Что такое колхоз в девяностые? Орава пьяниц и полнейший раздрай! Ни денег, ни перспектив. А ответственности… Да, можно кой-чего перехватить по мелочи. Но все равно в минусах останешься. Начальству дай, налоговикам дай, ментам, чтобы какой-никакой порядок обеспечивали, тоже дай…

А в рыбнадзоре мелкой рыбешке затеряться — и плевать не надо, схоронись за начальство и — всем привет! Зато деньги косяком прут. Только успевай отгребать! Иванова с поличным ухватил — выбирай: то ли премию от начальства получить, то ли откупные с браконьера взять, то ли натурой. И ведь со всех сторон выигрываешь!

Некоторые начинали с последнего. Но Гулькин знал, что делал. Выслуживался сначала, как мог. К концу второго сезона уже районным отделом руководил. А там уж и до области — рукой подать.

— А как же деньги?

— А что деньги? С ними как раз все складывалось отлично. И от начальства премия. И от подчиненных. Работа у них такая — делиться.

Короче, попал Гулькин в нужное течение. Местечко тепленькое — это тебе не по водам в любую погоду мотаться. Или под крепкий кулак подставляться. Или там под пулю шальную. Сиди себе в кресле, стриги купоны. Напоминай о себе, ежели позабыли. Да для начальства клев аккуратный организуй. В общем, лет за пять развернулся стратег. Два коттеджа, сыновья в Англии учатся. Дом там, поговаривают, им куплен. И себя не обижает. С новой женой каждый год по Мальдивам и Таиландам катается.

— А девочек? Я бы на его месте девочек по Таиландам катала, а не жену. Тоже мне развлекуха — со старухой по морям болтаться!

— Девочек? Не тот профиль! Это он у нас гоголем ходит. А дома, говорят, Гулькин за жену держится. Может, любит сильно. Но, скорей всего, выгоду какую-то имеет. Так что здесь тебе не светит, малютка. Даже не мечтай!

— Офигеть! Куча мужиков, а выбрать нечего! Я что зазря сюда нанималась? Нетушки! Давай дальше! Кто там остался? Гаишник, что ли? А почему бы и не гаишник? Слыхала, денег и у них куры не клюют! Опять же при погонах…

— Боюсь, не в тот огород ты камень бросила, — криво усмехнулся Прохорыч, — не в его вкусе бабские сиськи. Этому гусю ни одна баба не подошла. Может, с ориентацией там напутано, а может, со здоровьем проблемы.

— На вид здоров как бык. Может, однолюб? Не женат, говоришь? Стоит попробовать… Зовут-то как?

— Нормально зовут. Светлов Николай Павлович. Полковник. Дом на Солнечной Горке, мерседес высшего класса, катер на воздушной подушке. Больше не знаю. Но носом чую: не обломится тебе в том саду-палисаднике ни веточки. Помяни мое слово…

— Возьмем на заметку. И продолжим. Олег Олегович, помощник мэра, как тебе?

— Ничего мужик. Деловой. Сорок пять. Женат один раз. Детей, насколько знаю, нет. Занимается в мэрии спортом и туризмом. Правая рука у шефа. Многостаночник — корпоративчик организовать, гостей встретить и проводить, командировочку состряпать за рубеж за счет городской казны. Нужный всем человечек.

— Упакован?

— Как все — дом, дача, что-то там еще.

— Не принц, но как вариант может и подойти, — вздохнула с заметным оттенком разочарования Любаня. — Идем дальше. А что Санек этот, полная пустышка?

— Не скажи… даром, что бабник! Самый из компании серьезный. На губернаторское кресло метит. И ведь усядется, коли не остановят вовремя. Да такого и остановить у нас некому. Ухватистый. Не боится ничего. Всю подноготную дружков-приятелей, как свою собственную знает. Ему палец в рот не клади — не то что откусит, засосет вместе с приложениями. А назавтра высидит в кусты. И поминай, как звали!

— Ничего себе…

— Не то слово! За ним, по слухам, криминальщики сибирские стоят.

— Крышуют? Подумаешь…

— Бери выше! Похоже, деньги в него свои вкладывают. Глядишь, на губернский трон и вскочит. Через год как раз выборы. А то и без них обойдется. Губернское хозяйство давно к рукам прибрал. Управляющий делами. Слыхала? То-то же!

— Может, с него и начать?

— Во-во! Как начнешь, так и кончишь! Разве что в содержанки возьмет. На год-другой.

— Ну это мы еще посмотрим…

— И смотреть нечего! А кочевряжиться будешь — уберет. Ему только шепнуть в трубку — и нет человека. С такими-то связями… Так что, не резон тебе, девка, на этих петухов губы раскатывать. Ехала бы в город, пока молодая. С твоими данными можно рассчитывать на какого-нибудь завотделом или директора свечного заводика. По Сеньке и шапка… И запомни: я тебе ничего не говорил, ты ничего не спрашивала. Особенно по поводу Саныча. Темная личность. Никто ничего конкретного о нем не знает.

— А ты откуда? Ну, про мафию и прочее…

— От верблюда! Сам придумал! Пораскинул мозгами. Да, видать, мозги у меня вместе