Призрак Тилацина - Влада Ольховская

— Да я вот начинаю думать, что не обкуренный этот подозреваемый… Там результаты анализов пришли, чистый, кажется… Но все равно странный какой-то. Как будто под кайфом постоянно, слова из него вытягивать — то еще дело. При этом, сколько я с ним ни пересекался, ноет и на головную боль жалуется, врача требует, один раз его рвало, это я точно знаю.

— А Костюченко что? — поинтересовался Ян.

— Предполагает, что симулирует пацан… Раз все улики против него, будет в дурку проситься.

— Так может, и правда с отклонениями?

— Родня и знакомые говорят — нормальный он, самый обычный. Работал в банке, ну, понятно, что не совсем тупой! А притворяться не перестает. Там бы кого поспокойнее к нему послать, а наш принц все напором взять хочет, у него новая забава — скоростное раскрывание преступлений…

— Ты говорил, что он избитый был. Могло быть так, что ему голову серьезно повредили?

— Вряд ли, — ответил дежурный. — Там жертва была — полтора метра в прыжке. Она ему только глаз подбила и в нос дала, все, потом он ее застрелил. Сам он вообще отрицает, что дрался, все ноет, что застрелили его… Прикинь? Сидит и ноет — стреляли прям в голову! Это мне смешно, тебе смешно, а принца бесит.

Дежурному действительно казалось, что это смешно, что вся проблема в неадекватной реакции молодого сотрудника на типичную игру преступника. А вот Ян начинал подозревать, что не все может быть так просто… Нет, конечно, всегда оставался вариант, что убийца действительно в панике изображает сумасшествие. Но насколько наглым нужно быть? Или циничным… Да и потом, с чего бы ему вдруг так жестоко убивать свою девушку?

— Что мотивом-то стало? — уточнил Ян. — Они ссорились до этого?

— А я откуда знаю? — растерялся дежурный.

— Костюченко этим хотя бы озадачился?

— Да какая разница, из-за чего они поссорились? Как будто так много нужно, чтоб поцапаться, а там уж слово за слово…

— Есть следы постороннего присутствия? Доказательства того, что в подозреваемого действительно стреляли?

— Да откуда, Михалыч? Когда к нему приехали, дверь была заперта изнутри, он сам открыл… Чего ты ведешься на этот бред?

— Потому что он открыл дверь, зная, что в его квартире сейчас найдут мертвую девушку… Странно это все. Ладно, сиди тут, пойду узнаю у Костюченко, что он вообще думает обо всем этом.

— Да, ты уж посмотри… А то как-то это нехорошо все…

Дежурный заулыбался с явным облегчением: он и вмешаться не мог, и совесть саднила, а теперь, когда он переложил ответственность на Яна, можно было выдыхать. Яну тоже не слишком хотелось связываться с новичком — капризным в любое время, а теперь обозленным противостоянием с непонятным подозреваемым. Однако даже того, что он узнал, следователю было достаточно для сомнений в простоте этого дела.

Уже в коридоре было слышно, что разговор проходит на повышенных тонах. Впрочем, вопил Костюченко теперь не так сильно: то ли устал, то ли сообразил наконец, что это не помогает. Ян не стал подслушивать, он просто вошел без стука, заставив новичка замолчать от удивления.

Ничего особо страшного в допросной не происходило. Похоже, Костюченко со своим громогласным монологом прохаживался по центру комнаты. Подозреваемый же сидел перед ним на стуле, сгорбившись, и смотрел только на свои руки.

Ни на коварного убийцу, ни на гениального артиста этот парень не тянул. Выглядел он лет на двадцать-двадцать пять, среднего роста, обычного телосложения, будто потерявшийся в темно-зеленом спортивном костюме. Его лицо было серовато-бледным, но это, возможно, от стресса и недостатка сна. На этом фоне особенно зловеще смотрелись объемный кровоподтек, налившийся сливовым цветом и закрывший левый глаз, и темный порез на носу. Такие травмы мог оставить удар мужчины с комплекцией и уровнем подготовки Яна, но никак не молоденькой девушки…

К вошедшему повернулся только Костюченко, подозреваемый остался неподвижен.

— Что нужно? — мрачно осведомился новичок.

— Сообщили мне тут, что у нас задержанный требует медицинской помощи, а ему отказывают. Я, в силу высокого мнения о коллегах, не поверил и зашел вместе посмеяться над самим предположением, — доверительно сообщил Ян.

— Да не нужен ему никакой врач! Просто он по морде получил — от девушки, на которую напал! Если ему больно, потерпит. Его задача — рассказать, куда он пистолет дел!

— В лицо пистолет, — неожиданно забубнил подозреваемый. — Выстрелил в лицо… У меня болит голова, болит, я хочу лечь… Почему мне нельзя лечь?

— Потому что заткнись, Холмогорцев! — рявкнул новичок. — Голова у него болит… Зато у Эллы ничего не болит уже!

— Какая Элла? — мрачно спросил парень. — Не знаю никакую Эллу, мне плохо, я к маме хочу… Позвоните им, моим родителям… Я не могу больше оставаться тут, у меня очень болит что-то в голове…

— Докатились, у нас новая глава! — закатил глаза Костюченко. — Еще пять минут назад он доказывал мне, что не убивал Эллу, а теперь он не знает, кто это! По-моему, мы не в ту сторону движемся!

Ложь подозреваемого и правда смотрелась предельно наивной — даже слишком наивной. Ян мало что о нем знал, но не сомневался, что настолько безмозглого уголовника работать в банк не взяли бы. Парень действительно выглядел потерянным, он то и дело болезненно морщился, на единственном открытом глазу уже блестела пелена слез.

И чем больше Ян видел, тем меньше ему нравилось происходящее.

— Что по наркотикам?

— Чистый он и трезвый, — отмахнулся Костюченко. — Просто мразь наглая!

— Приходил папа и еще какой-то человек… Или человек и папа… — пробормотал Холмогорцев. — Меня хотели убить… Кажется, меня убили…

— Пожалуйста, вы это слышали? Как с ним можно нормально разговаривать? Он даже врача требует потому, что хочет выиграть время! Не удивлюсь, если прямо сейчас какие-нибудь его дружки прячут орудие убийства, пока мы тут застряли! Вы что делаете?..

Ян выслушивать его тирады не собирался, он по-прежнему внимательно наблюдал за подозреваемым. Когда стало ясно, что со стороны он больше ничего не поймет, он уверенно двинулся к парню. Вот тогда Костюченко и сообразил, что лишился аудитории.

— Глаза проверить хочу, — пояснил Ян. — Если ведет себя как нарик, по зрачку должно быть видно.

— Да чистый он, говорю же, был анализ…

— Как будто в лаборатории никогда не ошибались.

— Поверить не могу, что кто-то повелся на его дешевую игру, — насмешливо бросил Костюченко.

Ян снова его проигнорировал, а мешать ему новичок не решился — еще не настолько обнаглел, хотя с такими замашками это становилось лишь вопросом времени. Подозреваемый же остался безучастен ко всему. Он, похоже, толком и не рассмотрел