Провал операции «Нарко» - Юрьевич Михаил Папулов

этого подавался говяжий антрекот с чесночным соусом. Бог свидетель, кому я подобное и позволяла, так это был мой отец, но родную кровь, извиняйте за аллегорию, со сточными водами сравнивать не стоит.

Далее – мне малоинтересны сами по себе истории, будь это различные байки о сумасшедших деньгах или о невероятных приключениях, даже если они украшены восклицательным знаком доблести и основаны на реально героических событиях. Интонационные всплески, пусть и с эмоциональной подпиткой, лишь бульканье, если за ними нет абстракции. И даже правильная дикция, хотя она и имеет большое значение, мне не кажется первостепенной. Я всегда хотела видеть в рассказчике дар к литературным приёмам, а именно к оригинальной способности подачи того, что он хочет сказать. Удачно подобранное слово или уместная фраза – вот медиатор, цепляющий струны моей души. Не плохо, если при этом в воздухе ощущается весенний аромат цветущей черёмухи.

Здесь же изливался поток чего-то лично пережитого в виде событий, шедших одно за другим, причём прямо мне в физию, сквозь облако кулинарного «парфюма» (говяжий антрекот, хотя в более узком, но правильном значении это блюдо называется медалье). Что-то о подвигах «оперов» и об успехах «следаков» – кто это такие, я могла только догадываться, но находилась в состоянии спёртого дыхания и поэтому было всё равно.

– Простите, забыл представиться: подполковник Листиков, начальник районного отдела ГСНН, – внезапно прекратив рассказ, он протянул мне свою мозолистую – последствие длительного контакта с черенком от лопаты – руку.

– ГСНН, это что? – поинтересовалась я и, естественно, так же подала собственную холёную (французский скраб, содовые ванночки, крема с эфирными маслами) «лапку» и потом назвала своё имя.

Далее родился короткий комплемент по части моего, на самом деле заурядного имени. А следом мне пришлось выслушать некое подобие лекции о ГСНН. Повествование оказалось подробным: что-то об историзме становления, о какой-то кадровой компетентности, про служебную успешность, так же об изощрённости коварства мафии, но ничего о значении аббревиатуры. Дождавшись подходящего момента, я вновь задала вопрос.

– Ах, Да! Простите, это вкратце означает нарконадзор! – Листиков горделиво улыбнулся; с налётом фальши, но, что очень важно, вежливо.

5.

«Вежливость – хорошее поведенческое качество, но вовсе не обязательный аспект порядочности. Как и улыбка: зачастую она лишь разновидность маски, скрывающей оскал безличия, корыстности, насмешки или обмана. И чем въедливей зло, тем обаятельней его улыбка. Прежде чем раскрыть свои карты, зло, скорее всего, предстанет в маске, инкрустированной бисером улыбчивости.

Hello, я злодей! – абсурд!

Как охотник применяет маскировочный костюм, так и злодей аналогично использует улыбку и вежливость. А если индивид обретается на невысокой ступеньке развития, то его улыбка и вежливость становятся способом тяжёлого выживания в окружающем мире. Мимикрия – способ существования …».

Подобные строки я прочла в предисловии к роману некоего итальянского писателя Лероса Питони «Следствие закончено, забудьте» – случайно попавшая в руки книга, оставившая в душе сильные впечатления. «Бывает же где-то такая несправедливость» думала я, перелистывая страницу за страницей. Особенно врезалась в память сцена, когда главный герой спрашивает надзирателя, почему он выбрал эту работу. «А что я ещё могу» улыбчиво ответил тот и скрылся в лабиринте каземата.

Книга, по правде, на любителя, но сценка получилась выразительной. И почему же она не пришла на память в момент этого знакомства. Всё дело, скорее всего, в спиртном. Нет, нет, я вовсе не перебрала с выпивкой на этом банкете. Мало того, я чётко помнила, и всегда помню, о необходимости самоконтроля на любом общественном мероприятии, но без лёгкого шума в голове любой праздник превращается если не в пытку, то, как минимум, в тоскливое мероприятие. Пусть и малый, но градус способен скрасить вечер и слегка затуманить разум, и я не отметила, в какой момент потеряла чувство дистанции. Если быть более конкретной, то данном случае дала повод её нарушить, даже не заметив. А заметила, когда оказалась зажатой между кирпичной кладкой подсобки и жилистым телом начальника райотдела ГСНН. Вежливость в этот момент исчезла, как и не бывало.

И почему это некоторые мужики, особенно имеющие мозолистые ладони, такие сухопарые? Точнее – жилистые. Или порода такая – сколько не корми, всё как в прорву. Или они до отупения лопатят подсобные – своя картошечка, зелёненький лучок, свежая моркошка – огороды; отсюда и мозоли. Не знаю, но почему-то я не люблю таких вот жилистых мужиков, даже высоких. В смысле и когда ухаживают, и когда лапают. К слову, люблю я обходительных и умных, но таких, среди встречавшихся мне по жизни, указанной выше породы не попадалось. Видимо в этом есть какая-то взаимосвязь: по всему, интеллигентность редко селится в гончем теле. Конечно, по части подобных заявлений некая часть сильного пола скривит злобную ухмылку, но извиняться не собираюсь – бабам от сильного пола (и от тех, что с мозолями, и без) куда больше достаётся. Такое порой узнаёшь, уши в трубочку сворачиваются, стоит лишь слух навострить. Коряга, лоханка, мочалка, корова, ещё много чего – всего списка «лестных» терминов не перечислить. Естественно, рассуждения типа «мозолист, значит – ехиден» не имеют под собой никакого основания, но для меня всё одно: мозолистость – отдельно, романтизм – отдельно. Особенно, когда ощущаешь талией, как заусеницы натруженной пятерни массово цепляться за изящные нити платья, голову обносит совсем не романтическими веяниями. А где потрудилась заусеница, там наверняка появится затяжка. В общем, первое, о чём я подумала, когда господин Листиков проявил ко мне некие тактильные чувства, это о затяжках. Сначала на платье, а следом и на колготках.

6.

– Господин полковник, – в меру заёрзав, чтобы заусеницы его ладоней не наделали этих самых затяжек, я попыталась оказать сопротивление, – люди же кругом, смотрят.

Внезапно придавленный душевным грузом, возможно обусловленным недостающей звездой (полковнику, наверное, позволила бы себя лапать!), ловелас надрывным голосом поправил меня:

– Подполковник …

Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, есть ли действительно слежка, он последней не обнаружил и вновь повернулся. Взглянув так, что я почувствовала себя в чём-то подозреваемой, Листиков принялся посвящать меня в дифференциацию чинов. Объяснение оказалось настолько выстраданным, что перед моим взором ясно выстроился вектор мечтаний человека, надевшего (или одевшего – как там по ихнему правильно; нацепившего) погоны. Мечтания, по всему, не имели реальной базы – отсутствие покровителя или квот, или интеллекта. Я, по правде говоря, и без этих пояснений неплохо разбиралась в званиях. Так, хотела польстить служаке, а он всерьёз воспринял. Кроме того, мне и тогда было и сейчас совершенно «каши навалить» на все эти звания и чины. Но есть большая