Пятьдесят-на-пятьдесят - Сергей Иванович Чекалин

Виктор. Понимаю, чего же тут не понять.

Капитан. Я это почему говорю? Тебе ведь в командировку ехать, в чужие люди, так что… с языком-то, того…

Виктор. Не беспокойтесь, товарищ капитан, не буду об этом там говорить.

Капитан. Вот, получается, ничего ты и не понял. Почему именно об этом, о другом — тоже. Я имею в виду, о политике. Не надо там умничать, политграмоту свою показывать. Своей работой занимайся, и так много придётся делать, у нас же совсем пустое сейчас место в этом деле. А у тебя сейчас, можно сказать, самое ответственное дело, с людьми говорить.

Виктор. Понял, товарищ капитан! О работе!

Капитан. Ну вот и добро, свободен. Бегом к Ленке, жаловаться, а завтра — в путь!

Виктор. Есть к Ленке! До свидания, товарищ капитан!

Затемнение.

Действие 1. Сцена 7.

Капитан за столом. Входит Виктор, в форме. Он пострижен, без усов.

Виктор. Разрешите, товарищ капитан?

Капитан. Да, входи.

Виктор. Мне подписать командировку только.

Капитан. Ну вот, теперь ты в полном порядке. Как Лена-то отнеслась? Вижу, что с пониманием.

Виктор (смущённо улыбнулся). Нормально, товарищ капитан. Сказала, что так лучше! (в сторону) Знал бы этот капитан, что Ленка мне сказала: «Ну, он у вас и козёл! Постригайся, конечно, куда ж деваться-то?»

Затемнение.

ДЕЙСТВИЕ 2.

Лица:

Виктор

Вера Тихоновна

Действие происходит в основном в комнате, в которой стол, четыре стула, застеленная кровать, сервант, у окна письменный однотумбовый стол, над ним полка с книгами. На серванте фотография молодых женщины и мужчины, рядом — икона Божией Матери.

Вера Тихоновна. Здравствуйте, Виктор Викторович! Проходите, пожалуйста.

Виктор. Здравствуйте, Вера Тихоновна. Спасибо, что не отказались побеседовать. А меня можно просто Виктором называть.

Вера Тихоновна. Вот вам тапочки, смотрите, годятся ли? Извините, что так бесцеремонно вас разуваю.

Виктор. Не надо извинений, так и следует, мы же не в коридоре будем беседовать, у меня очень много вопросов к вам.

Вера Тихоновна. Да, конечно, конечно, мы в комнату пройдём, за стол. Проходите, пожалуйста. Может быть, чаю хотите?

Виктор. Нет, спасибо, Вера Тихоновна!

Садятся за стол. Виктор положил свою папку с документами, достал ручку.

Виктор. Думаю, что-то и записывать буду.

Вера Тихоновна. Конечно¸ как нужно, так и делайте. И я слушаю вас…

Виктор. Меня интересует выпуск семьдесят четвёртого года, Вера Тихоновна. Ольга Васильевна сказала, что вы сможете мне помочь.

Вера Тихоновна. Кто-то отдельно или весь выпуск?

Виктор. Меня интересует Петрова Лариса, Сергеевна.

Вера Тихоновна. Так это не семьдесят четвёртый, а семьдесят пятый. Я ведь их всех очень хорошо знаю, я у них была классной, как они говорят, классным руководителем. Вот, учитель литературы, а до сих пор не знаю, как правильно сказать про себя — классный руководитель или классная руководительница. Скорее — первый вариант. У ребят-то просто — классная — и всё. Они часто и так говорили: наша классная — классная. Так вас именно Лариса интересует?

Виктор. Значит, я просчитался. Я от пятьдесят восьмого года считал, получилось семьдесят четыре. Да, пожалуй, и весь выпуск, но больше, всё-таки, она, Лариса Петрова.

Вера Тихоновна. А почему именно Лариса? Она что-то натворила? Если вы из следственного отдела?

Виктор. Не она натворила, а с ней натворили. Я, ведь… (несколько стушевался) …прямо даже не знаю, как это сказать…

Вера Тихоновна. Говорите, говорите, считаем, что вы меня уже и подготовили к чему-то плохому.

Виктор. Хуже некуда, Вера Тихоновна. Убийство я расследую, Ларису убили.

Вера Тихоновна грустно покачала головой.

Вера Тихоновна. Действительно, хуже некуда. А где же это произошло?

Виктор. У нас, в Курганово.

Вера Тихоновна. Что-то слышала о Курганово. Отсюда не близко. Это, по-моему, станция железнодорожная в сторону Москвы. Когда ездила, помнится, проезжали.

Виктор. Так и есть. Я, вот, от неё на поезде до Грачёво, а сюда автобусом. На четыре часа всего езды набралось.

Вера Тихоновна. И когда это случилось-то?

Виктор. Этим летом, в конце июня. Вот, до сих пор добирались до школы, в которой она училась, до вас, кто её знал. В Грачёво-то у Ларисы была комната в коммуналке, там я у соседей-то и узнал, что здесь она жила, школу закончила. И вот поэтому я и у вас. Прямо как узнал, сразу же сюда и прискакал. В школу, а потом — к вам. Ольга Васильевна, директор, так посоветовала.

Вера Тихоновна. Ну, что же, понятно, тогда прямо с Ларисы и начну. Лариса-то входила в классе в нашу «великолепную восьмёрку», как в фильме — «Великолепная семёрка», а тут — восьмёрка. Ещё их называли «пятьдесят-на-пятьдесят».

Виктор. Почему?

Вера Тихоновна. А их было поровну: четыре мальчика и четыре девочки, четыре пары, можно сказать. До самого выпуска. А вот в выпускной-то день случилось страшное, погиб Паша Царьков. Они к утру решили на речке искупаться, а у него сердце остановилось в воде.

Виктор. Я про этот случай и не знал. Да и откуда?

Вера Тихоновна. Я-то думала, что знаете, если про Ларису спрашиваете… (немного помолчав) …А Паша у нас был поэт. Хорошие. Детские такие, наивные, но мне нравились. Начал ещё в девятом классе, влюбился, наверно. Когда он мне своё первое принёс, покраснел неимоверно. Я уж говорю, что не стоит так волноваться, что это очень хорошо, что стихи пишешь. Я, мол, тоже писала, только некому было показать, хоть и очень бы хотелось. Он и успокоился немного. А потом мне приносил ещё. У меня собралась даже папочка, двадцать три его автографа.

Вера Тихоновна подошла к письменному столу открыла тумбочку.

Вот, не работаю уже давно, а стол письменный всё держу. У меня в нём вся моя жизнь, расстаться не могу. И не буду. Вот, все тут. Пашины автографы в стихах. А последнее, вот это, он написал прямо за несколько дней до гибели. Показал мне, я прочитала. Он говорит, что назвал его «Иван Купала», не знал, как лучше назвать. Но я возразила. Паша, говорю, у тебя же основное не про Купалу. Тут лучше дать название как в стихе прозвучало: «Долгая