Ольга Лаврова - Ушел и не вернулся

После чего... ушел и не вернулся.

- Однако крепко здесь держат язык за зубами. "День добрый", "Вечер добрый", а по делу молчок! Никто и не заикнулся про собрание!

- Нет, Пал Палыч, все наоборот. Поскольку Валетный меня держит в осаде, я общаюсь с людьми только в столовой, да в здешнем, пардон, туалете. Оттуда и прибежала. Девочки судачили про тебя и про Миловидова. Общее мнение, что следователю все известно. Но из хитрейших соображений он ни о чем не расспрашивает. Даже полагают, что нахождение Миловидова нам известно!

- Прямо в открытую при тебе?

- Я была в кабинке, но знали они, кто там. Когда вышла - ничуть не смутились.

- Зина, задание номер один - чаще посещай туалет! На Валетного плюнь. Надо искать Миловидова.

- А как мы его намерены искать?

- На то сыщики есть. Пусть Скопин раскошелится.

* * *

Звонок Скопину, видно, попал в добрую минуту. Не вникая в подробности, он только кашлянул насмешливо:

- По Томину соскучились? Ладно, попробую устроить.

И благо столица все же не за высокими горами, Томин прибыл на следующий день.

Не застав друзей в гостинице, подробно осмотрел городок.

Экое захолустье! Даже светофоров нет. Да и зачем: машин кот наплакал. По окраинным улицам куры бродят. Тишина, скука, как люди живут? Недаром все будто сонные. Домишки старорежимные стоят вежливо, друг от друга отодвинувшись, огородившись заборчиками. Впрочем, не домишки - особнячки. Крепенькие еще. И везде что-то цвести собирается. Да и люди не сонные, они замедленные. Куда тут спешить сломя голову? Везде к сроку своими ногами поспеешь. Нормальный народ. Это мы в Москве, наверное, сумасшедшие.

Перед горотделом милиции Томин постоял, подивился несуетливости стражей порядка. Вон подъехал "козлик", никто из него не кинулся опрометью в дежурную часть. Шофер "бибикнул" - доложился, - нацедил ведро из крана возле газончика и вооружился тряпкой.

Надо походку притормозить, встречных пугаю... Да, давненько не заносило меня в столь благословенное местечко. Я тут, братцы, отдохну. Одно дело. Одно! Да и то небось плевое. Да Паша с Зинаидой для общения. Курорт.

И впрямь курорт после постоянно накаленной обстановки в Московском угрозыске, где происшествие налезало на происшествие и больше половины их значилось "на контроле" в секретариате министра или в прокуратурах - главной, республиканской, городской. Каждое утро пачка оперативных сводок требовала, чтобы инспектор запомнил еще ряд физиономий и примет убийц, насильников, сбежавших зэков и т. п., а кого-то из прошлых сводок (в связи с задержанием или чем там еще) позабыл. Память трещала по швам, давала сбои. Горячка и множество одновременных задач мочалили нервы. Но все это были цветочки по сравнению с решением самих задач. Редкая "ягодка" падала в руки без обильного пота и интенсивного шевеления извилинами.

* * *

Возвратясь с фабрики, друзья застали Томина расслабленным и настроенным блаженствовать. Он раскинулся в единственном на всю гостиницу кресле, принесенном из холла. В люксе, куда столичный сыщик вселился, очаровав гостиничных женщин, уборщица пылесосила извлеченный из парадных резервов ковер. Администрация кончала протирать окна. Буфетчица укутывала полотенцами кастрюлю с отварной картошкой.

- Ребята! - обрадовался он, словно век назад расстались. - Я срочно прибыл ужинать с вами и пить чай!

Дежурная принесла и расстелила на столике скатерть.

Вся щепетильность Кибрит и Знаменского кошке под хвост.

- А вот туточки - домашние гостинцы! - Томин вжикнул "молнией" и начал извлекать из сумки разную снедь, закупленную и заготовленную матерью, считавшей, по-видимому, что всем троим угрожает жестокий голод.

Гостиничные женщины сразу деликатно удалились, пожелав:

- Приятного аппетита!

- Приятного вечера!

- Приятного свиданьица!

Томин полез в холодильник и извлек бутылку вина чем окончательно сразил друзей. Не бутылкой, а тем, что холодильник работал!

Это уж был форменный разврат.

"Но Шурик-то, Шурик! - изумлялась Кибрит. - Кто бы заподозрил его в страсти к комфорту? Ради дела он случалось, ночевал буквально под забором, сутками сидел в засаде не жравши, шлялся по вонючим притонам, мерз, мок, непритязательный, как бездомная собака, трудился каторжно. Поесть, правда, любил - в свободное от работы время, но ел все подряд и где придется. Если в Шурике укрепятся сибаритские настроения, я тут нахлопочусь с его прокормом..."

Деловой разговор возник за чаем.

- В здешней музыке, Саша, наметилось соло для инспектора МУРа, - несколько витиевато выразился Пал Палыч, подлаживаясь под состояние Томина. - Неведомо куда делся один человек, очень мне нужный. С четверга о нем ни слуху ни духу.

- А чем он тебе нужный? - зевнул Томин.

- Видишь ли, в тот же четверг он выступил на профактиве с таким примерно текстом: "Товарищи, пора кончать с хищениями на нашей фабрике. Лично я не намерен больше молчать о преступной деятельности таких казнокрадов, как Горобец и другие".

- Зинуля, еще чашечку, радость моя. То бишь я должен найти доброго дядю, который объяснил бы тебе механику тутошнего воровства?

- Предел мечтаний. Кроме того, Саша, мне почему-то не нравится, что этот человек исчез.

- Ладно, проникся важностью вопроса. Кто такой Горобец?

- Завскладом готовой продукции. В рабочую версию вписывается как организатор вывоза "левака".

- А пропал-то кто?

- Начальник сушильного цеха. Работницы его хвалят, дирекция уважает - по ее словам. Больше ничего особенного. Я предупредил жену, что придем поговорить.

- Сегодня?!.. Садист.

* * *

Миловидова, впустив их в дом, потерянно топталась, пытаясь наскоро прибраться, заговаривала то об одном, то о другом, то и дело смахивая слезы.

- Извините, что беспорядок, все из рук валится... Хуже всего чувство неизвестности. День и ночь жду: вот сейчас звонок - и войдет Сережа... или что-нибудь сообщат о нем... Скажите, я могу еще на что-то надеяться?

- Конечно. Пока остается неизвестность, остается и надежда, - мягко заверил Пал Палыч.

- Буду надеяться на вас. Наша милиция... у меня даже заявление не приняли... Да еще намекнули, будто он загулял на стороне! Я понимаю, бывает, даже Нефертити муж бросил... Но меня Сережа не бросит!

Томин с любопытством оглядывал внутренность одного из тех жилищ, которые сперва обозвал домишками, а после переименовал в особнячки. Уютно, немного обветшало, но еще постоит. Планировка свидетельствует о безбедном и мирном укладе, когда кухня с отдельным "черным" выходом и просторна - хоть пляши, когда свой погреб, кладовки. На улицу всего три окошка - горница, зато в глубину, в укромность своего двора глядят жилые комнаты - судя по дверям, не меньше пяти. А во дворе банька, сарайчик. Потемну уже шли, но глаза у Томина кошачьи.

- Мы отнюдь не предполагаем, что муж вас бросил, - сказал он, не разобрав, к чему Миловидова приплела Нефертити. - Но случаются недоразумения, ссоры. Нет?

- Никогда! С той минуты, как мы встретились... случайно... познакомились в Ялте... Это была судьба. Сережа переехал сюда. Все говорили: курортный роман непрочный, а мы девять лет прожили душа в душу. Раз его не значит, что-то случилось... что-то серьезное... - Ноги ее не держали, она села.

Мужчины тоже.

- Алена Дмитриевна, ваш муж выступал на собрании?

Женщина сквозь слезы кивнула Знаменскому.

- Он располагал достоверными фактами?

- Сережа врать бы не стал никогда.

- Но отчего же он не пришел ко мне? - Тут крылась одна из непонятностей, о которых они с Томиным толковали по дороге.

Миловидова покаянно сложила руки:

- Из-за меня! Это я умолила: без тебя, говорю, разберутся, не зря же из Москвы приехали! Сережа-то не здешний, ему все равно, а я тут выросла, да еще директор Дворца культуры, все в городе знакомые. Знаете, как иные смотрят: сор из избы выносит, кляузник... Не хотелось мне отношения портить, понимаете?

- Ну хорошо. Однако же на собрании он все-таки пошел в открытую!

- Не сдержался, горе мое! Последние дни все переживал, не тех, говорит, проверяют, кого нужно...

- А называл - кого нужно?

- Я, дура, ничего не желала слушать. Меня, говорю, это не касается. А вот и коснулось. - Женщина лила слезы, смахивая их ладонями со щек.

Ни малейшего подозрения в неискренности Миловидовой у Знаменского не возникло. Он думал о том, как трудно в подобном положении настойчиво добиваться от человека нужной тебе информации.

- Постарайтесь успокоиться, Алена Дмитриевна, - попросил менее склонный к деликатности Томин. - Припомните подробно, как все было в четверг.

- Я все помню! - голос женщины обрел твердость. Она достала из комода полотенце, утерла лицо.

- Что-нибудь необычное в поведении мужа вы заметили?

- Утром - нет. А с работы пришел пасмурный. Знаешь, говорит, я сегодня на активе не сдержался. Расскажу потом. И прилег до ужина... Вот там, на софе... Я пошла на кухню. Минут через двадцать позвонил Горобец, позвал Сережу к телефону. И только я начала на стол накрывать, а Сережа уже одетый - в дверях. Придется, говорит, тебе подождать часок... С тех пор и жду...