Наталья Андреева - Три ступеньки в небо

Ознакомительный фрагмент

– Принимается. И что, ты в таком виде туда пойдешь? – он с сомнением смотрит на лысого.

– А что со мной не так? – джинн оглаживает потрепанный халат.

– Засиделся ты в бутылке, почтенный. Хочешь, чтобы на тебя все показывали пальцем? До первого мента ты дойдешь, не дальше. Ты же по виду типичный бомж! Да к тому же лицо кавказской национальности!

– Я араб! – обиделся джинн. – Натурализовавшийся в городе Москве.

– А я что говорю? У нас в Москве арабов пруд пруди, явление типичное. И все, как один, в шлепанцах и грязных халатах совершают променад по Тверской.

– А что я, по-вашему, должен сделать, юноша, чтобы на меня не показывали пальцем?

– Принять человеческий облик.

– И какой облик вам желательно наблюдать?

«Аля!» – чуть не крикнул он, но вовремя спохватился. Нет, такая Аля ему не нужна. Но постоянно видеть это… существо? Лысого старика в шлепанцах с длинными загнутыми носами и в грязном халате? Для истрепанных стрессом и беспробудным пьянством нервов это слишком.

Он кидается к шкафу и торопливо ищет в его пыльных недрах фотоальбом.

– Вот! – альбом лихо приземляется на стол рядом с пивной лужей.

– И… кто?

– Этот, – он тычет пальцем в улыбающееся Женькино лицо.

– Хм-м…

– Что, не нравится?

– Почему не нравится? Смазливый отрок, – джинн с приторной улыбкой на устах оглаживает жидкую бороденку.

Орлов и впрямь недурен собой, и в Женькиных глазах, бронзовых, тигриных, есть некая чертовщинка.

– Вот и действуй.

Щелчок длинных желтых пальцев с загнутыми, давно не стриженными ногтями – и перед ним стоит улыбающийся Женька! В джинсах и футболке, точь-в-точь как на фото!

– Можем, значит? Материализация-то, выходит, не такая уж большая проблема? А чего ж ты мне тогда мозги парил, почтенный?

– Так для себя ж, не для кого-нибудь, – нагло, совсем как Женька, улыбается джинн.

– Может, теперь и за пивом ходить не надо?

– Надо, – вздыхает Женька-джинн и идет к двери.

Бу-бух! Да джинн не только Женькину внешность подтибрил, но еще и его привычки! С другой стороны, это ведь неплохо? Если к нему каждый день будет шататься лысый дед в халате и шлепанцах, соседи подумают: Туманов стал сектантом. А это гуру, его идейный вдохновитель. Они, пожалуй, вызовут милицию или потребуют пригласить и их на шабаш. А то, что к нему каждый день ходит лучший друг, а иногда и остается ночевать, вполне нормально. Даже более чем нормально!

– Что, Женя вернулся? – будут спрашивать у него.

– Да. Вернулся, – ответит он.

И все. И никаких вопросов.

– Уф!

Туманов идет в прихожую, включает свет и смотрит на себя в зеркало. Что-то не так. Но что?

– Я сошел с ума, – вслух говорит он и пытается себя ущипнуть. – Ой!

Больно. Ему больно, значит, все в порядке. Это не сон и не бред. Но это же черт знает что такое! Он понимает: с ним что-то не так, но не может объяснить что именно.

У него раздвоение личности? Шизофрения? Чушь! Какого черта ему раздваиваться в лысого старика! Или в Женьку! Зачем, если есть Женька живой, настоящий, стоит только набрать телефонный номер, и через пару-тройку гудков услышишь его голос. Нет, это не шизофрения. Белая горячка? Похоже, но не она. Не так уж долго он пьет, а до несчастья, случившегося с Алей, не употреблял вообще. Для «белочки» рановато. Известно одно: это состояние прежде ему незнакомое. Он в таком еще ни разу не был. А в каком таком?

У него есть время побыть одному и обо всем подумать, пока джинн… то есть Женька, ходит за пивом. А если принять правила игры? Как далеко это может зайти?

Принять правила игры. Тогда есть шанс увидеть свет в конце тоннеля. Или не увидеть. Но ведь шанс есть! Это нужно сделать ради Али. Надо напрячься…

Бу-бух! Дверь с грохотом отлетает к стене. Женька стоит на пороге, в одной руке огромная сумка, доверху наполненная банками с пивом, а в другой – ящик от него же.

– Ящик-то зачем? – бурчит Алекс.

– Ты как сказал? Ящик пива. Или я ослышался?

– Нет, не ослышался. Но я имел в виду количество. И не баночное, а в бутылках.

– Я так и знал! – сердится Женька-джинн. – Не в первый раз меня кидают. Так мне и надо, лошаре! – он бросает ящик на пол и хлопает себя по лбу. – Сколько раз давал зарок: желания принимать только в письменном виде! Чтобы можно было подать на апелляцию! А так попробуй докажи, кто из нас прав? Что, будем торговаться?

– Скажи честно: ты можешь вернуть мне Алю?

– Нет, не могу. Поэтому бери пиво, – Женька пытается всучить ему набитую банками сумку.

– Ладно, давай.

Алекс берет сумку и идет на кухню.

– И что, все? – удивленно говорит его спине Женька.

– Ты о чем?

– Э-э-э, постой…

И как у него это получается? Женька уже материализовался на кухне! По своей дурацкой привычке раскачивается на табурете и хамит:

– Лошара не я, а ты. Если в законе есть дыра, то надо в нее лезть. Вот и лезь!

– Чего ты от меня хочешь? – устало спрашивает Туманов, опуская на пол тяжелую сумку.

– Ты разве не будешь пытаться оспорить свое желание? Ведь я и в самом деле не уточнил, в банках или в бутылках тебе требуется пиво? Холодное или теплое? Так что ты можешь оспорить.

– Отвяжись от меня! – злится он. – Я больше не хочу тебя видеть! Поэтому я сейчас…

– Стоп-стоп-стоп! Я знаю, что ты хочешь сделать. Загадать еще один ящик пива или водки, поставить галочку в графе «все три желания выполнены» и опять погрузиться в свое свинское состояние. Теперь уже навсегда. Но ведь у тебя есть шанс, понимаешь? У тебя. Есть. Шанс.

– Ты сам сказал, что Алю нельзя оживить.

– Я так сказал? – удивляется Женька.

– Ну да. Я же не глухой.

– Да, я так сказал. Но ты должен верить в себя. Поэтому подумай. Я даю тебе сутки. Кстати, ящик пива не считается.

– Ты серьезно?

– Я тебя прощаю. У тебя по-прежнему есть три желания.

– Постой… Насколько я тебя знаю, ты ничего не делаешь просто так. Что ты задумал?

– Кого ты имеешь в виду?

И в самом деле, кого? К кому он сейчас обращается?

– У тебя ровно сутки, – говорит Женька-джинн. – Если ты не передумаешь, я поставлю перед тобой всю выпивку, какую ты только пожелаешь, и исчезну. И ты получишь то, что хочешь.

– Смерть?

– Да, – лицо у Женьки серьезное.

– И я соединюсь с Алей на том свете?

– Когда-нибудь, возможно.

– Но ведь если люди любят друг друга, разве после смерти они не становятся одним целым?

– Не забывай, что она ангел. А ты… – Женька смотрит на него с сомнением.

– Да, признаю, я грешен.

– И очень грешен, сладкий мой.

– Женщины не в счет, все они были до нее, – торопливо говорит Алекс.

– А все остальное? Ты занимался бизнесом, не забудь.

– Что, и это считается?!

– А как же! – в руках у Женьки появляются счеты. Обычные канцелярские счеты, допотопный инструмент сведения балансов. Теперь Туманов верит, что это джинн. Притащить в дом такое старье! – Что, сладкий мой, прикинем? Начнем сначала. С «Газели». С водителя, которого мы наняли и которому мы… Дальше продолжать? – выждав паузу, Женька щелкает черной костяшкой: – Которому мы не заплатили. Р-раз!

– Убери, – тихо говорит Алекс.

– Я просто открыл счет твоим грехам. И это не считая женщин! Ну что, сладкий мой? Куда мы тебя отправим после смерти? В рай? А не жирно тебе будет? Одной Алей не спасешься.

– Значит, у меня нет выхода? Мне надо идти туда, куда зовешь меня ты. Я знаю, ты только прикидываешься моим другом. У тебя есть свой корыстный интерес. Но что это за интерес?

– Вот и думай. До завтра.

И Женька исчезает.

– Невозможно… – стонет Алекс, обхватив руками голову.

Его взгляд натыкается на сумку с пивом. Бред какой-то. Рука сама тянется к банке.

– Не пей!

– Что такое?

– Не пей, козленочком станешь!

Женька хитро подмигивает ему из блестящего, как солнце, никелированного чайника.

– Ты же ушел!

– Я не могу уйти совсем.

– Сгинь!

Он включает чайник, чтобы отвязаться от наглого джинна. Да, лучше уж выпить чайку. Пора завязывать с беспробудным пьянством. За эти сутки надо принять решение. Что делать с тремя положенными желаниями? Как вернуть Алю? Следующий день будет решающим, он это чувствует. И голова должна быть ясной.

Падший ангел

Наутро Алекс решает прогуляться. Голова и в самом деле ясная, погода хорошая, птички поют, солнышко светит. Лето же! Наконец-то оно пришло. В его душе нет радости, просто констатация факта: настало лето. Листва на деревьях из клейкой стала матовой, над газонами повис терпкий запах свежескошенной травы, а васильковый ситец неба, застиранный обильными майскими ливнями, окончательно выцвел от палящих лучей июньского солнца.

В такую погоду легко влюбиться, потому что девушки, все как одна, – хорошенькие. В году не так-то много теплых, солнечных дней, и у девушек на счету каждый. И все они надели сегодня лучшие платья, самые модные джинсы, футболки и босоножки, яркие украшения, и Москва превратилась в один огромный цветник. Над каждой лилией или незабудкой кружится яркая бабочка. Просто глаза разбегаются! А они… Они смотрят на него из-за стекол своих огромных солнцезащитных очков, все эти бабочки-стрекозы: какова я? Хороша? Алекс знает, что они смотрят.