Тайны расстрельного приговора - Вячеслав Павлович Белоусов

замолчал, спохватившись. Но, кроме Валентина, рядом никого не было. За разговором они и не заметили, как отделились от общей группы рыбаков.

— Ты что же, — Леонид поднял глаза на Валентина, — тоже думаешь, что отец за бугор махнул один?

— Тебе лучше знать, письмоносец, — беззлобно ответил Валентин. — А я другого от него и не ожидал. Ему насрать на всех! Тебя вот только забыл. Чем ты ему насолил?

— Заткнись! — потерянно буркнул Леонид.

И они оба надолго замолчали.

Дважды забегал лейтенантик, отворял дверь в поварскую для очередных, как кондуктор в трамвае, лихо и с прибаутками зазывал. Назад никто не возвращался, канули без известий и следа. Леонид невольно жался к Валентину. Наконец они остались одни.

— Ну, вот что, — начал Валентин. — Я на тебя зла не держу и против тебя ничего не имею.

Леонид молчал, насупившись, чувствовал он себя неважно, видно было по набухшим глазам, почерневшей замызганной физиономии. Куда девался прежний красавец с замашками греческого бога.

— А к папаше твоему у меня вопросы есть. Дай бог встретимся, объясню. Давай, попрощаемся по-человечески. Когда ещё увидимся?

— На суде, — выдавил из себя Леонид, желая пошутить, но не получилось, не вышла у него радостной ухмылка.

— Нет, я туда не ходок, — отрешённо буркнул Валентин.

— А куда же ты денешься? Подкоп устроишь, как граф Монте-Кристо? — съязвил Леонид.

— Это уж моё дело, — отвернулся Валентин и, отвалившись к стене, закрыл глаза устало, давая понять, что разговор окончен.

Они помолчали. Валентин начал дремать.

— Слушай, — дёрнул его за рукав Леонид. — Спишь, что ли?

— Чего тебе? — недовольно ответил тот, не открывая глаз. — Дай отдохнуть. Теперь не скоро спокойно поспишь.

— Слушай меня.

— Ну?

— Ты Викторию давно видел?

— Чего это ты вдруг?

— Видел, спрашиваю, или нет после нашей поездки в Ленинград? — толкнул Леонид Валентина так, что тот отпрянул от стены и зло уставился на соседа.

— Ну, не видел.

— Нет её.

— Как нет?! — остолбенел Валентин. — Куда же она делась? Ты говорил, забеременела она от Рудольфа. В больнице, наверное? Рожает?..

— Родила уже…

— Ну?

— Что ты нукаешь? Кучер! Вскрыла Вика вены на руках…

— Врёшь, гадёныш! — Валентин схватил Леонида, затряс его, заметался.

— Отпусти! — пытался вырваться задыхающийся Леонид и не мог. — Матвеич мне сказал… А ребёнка придушила…

Валентин яростно тряс Леонида, когда голос лейтенанта вернул его к действительности:

— Эй! Там, в углу! Хватит бузить! Кравчук, выходи!

Валентин, словно очнувшись от кошмара, обернулся к двери, разжал руки, отпустил отпрянувшего от него Леонида.

— Кравчук, на выход! — теряя терпение, лейтенант, всматриваясь в темноту, завалился сам в поварскую. — Живы тут?

Валентин уже стоял на ногах.

— Вперёд! — толкнул его к выходу лейтенант.

Яркий дневной свет ослепил Валентина, он споткнулся, едва устоял на ногах.

Допрашивали в каюте Рудольфа. За столом копался в бумагах тот же майор. Лейтенант доставил задержанного, щёлкнул каблуками и, подчинившись движению руки майора, ушёл. Стоя посередине комнаты, Валентин исподлобья огляделся. Кроме майора у шкафа с безразличным видом листал книжку знакомый человек в гражданском.

— Рассказывайте, Кравчук, чем вы на рыбнице занимались? Какие дела с Рудольфом крутили? — рявкнул майор. — Только знайте, дружки ваши нам многое рассказали. Да и мы сами кое-что нашли.

У стола на полу грудились гири с высверленным дном, здесь же многозначительно торчали воткнутые в доски длинные разделочные ножи, а на столе перед майором лежал пистолет с кучкой патронов. Майор легонько касался рыжих смертоносных желудей и катал их по столу в такт фразам.

Гражданский не проявлял никакого интереса.

— Ну что молчим? — майор потускнел лицом, заиграл желваками. — Я ведь на тебя времени тратить не стану. И так день почти прошёл. Санкция прокурора на арест вашей шайки имеется. Доказательств достаточно, чтобы всех под вышку подвести. Расстрельная статья светит. Думайте, Кравчук… Не молчите.

— Спрашивайте, — лениво отвернулся Валентин. — Хотелось бы услышать, что остальные набрехали?

— Ишь, бобёр! — живее закрутился на стуле майор. — Что другие наговорили? Ты сам расскажи! А я проверю, врёшь ты или нет? Слышал небось о явке с повинной? Чистосердечное признание не желаешь сделать?

— Не судился, — так же вяло ответил Валентин, — не привлекался. Откуда знать?

— Не придуривайся! — рявкнул майор. — Знакомая стратегия. Кончай ваньку валять! Я дело следователю завтра передам. Тобой и твоими дружками большие люди заниматься будут в Управлении…

— Мы — народ простой, — затянул Валентин. — Над нами тоже начальство имеется. Вот у них и спрашивайте. А мы что? Если на котёл кусок брали у рыбаков, так то что?.. Большая беда?

— Ну, хватит, Кравчук! — хлопнул ладонью по столу майор. — Чей пистолет?

И он подтолкнул оружие к Валентину.

— Первый раз вижу.

— Пистолет обнаружен во время обыска в каюте Астахина! И вот это!

Он выдвинул рывком ящичек стола и начал выбрасывать пачки денег, перетянутые резинкой.

— Откуда это у бедного пролетариата?

Валентин изобразил удивление.

— Откуда, я спрашиваю?

— Не ко мне вопрос, гражданин начальник!

— Ну, смотри! — угрожающе рявкнул тот. — Я запомнил твою рожу. При случае следователю передам от тебя привет.

Валентин пожал плечами.

— Аркадий Спиридонович, — легко отделился от шкафа человек в гражданском, — может, перекурите на свежем воздухе, а мы с Кравчуком побеседуем?

— Не хочет он по-человечески говорить, — буркнул майор, но поднялся со стула и удивительно покорно пошёл к двери. — Дурака решили все валять: ничего не знают, ничего не видели.

Гражданский как был с книжкой в руках, так с ней и уселся прямо на стол, только деньги, пистолет и патроны аккуратно сгрёб назад в ящик.

— Ты знаешь, Гриш, ведь все, как один, вот так же пургу гонят, — сказал он тихо. — Ты садись. Только не дёргайся особенно, если вдруг кто заскочит.

— Ты меня Валентином кличь, — задержанный тяжело опустился на стул, расслабился. — Забыл уже родное имя. А то, боюсь, опять путаться буду.

— Как настроение? Соскучился по нормальной жизни?

— Да что там… — качнулся на стуле тот. — Быстрей бы всё.

— За этим я сюда и прибыл. Ландграф шлёт привет и благодарность. Операцию завершаем… Казимир прислал меня с чёткой программой дальнейших действий.

— Лизовская погибла, — поднял Валентин мутные от тоски и боли глаза на собеседника.

— Антонина?!

— Только что мне стало известно, — Валентин уронил голову на грудь. — Обнаружена с вскрытыми венами. Надо срочно сообщить Ландграфу, капитан. Пусть Казимир выйдет на прокурора области. Они должны знать… Кто её?

— Вот чёрт!.. Конечно, конечно, — закивал человек в гражданском. — Ты думаешь, пронюхали? Антонину эта шелупонь порешила?

— Ничего я пока не думаю! — чуть не заорал Валентин и, вспомнив последнюю свою встречу с Викой, заскрежетал зубами.

Говорить капитану обо всём увиденном в том особняке и о том, что услышал от