Карьера требует жертв - Марина Серова

Василевский-старший продолжал:

– Я хотел отнять все, что тебе дорого. Хотел, чтобы твоя же дочь убила того, кого ты считал своим сыном. Это бы уничтожило тебя, но у Кристинки кишка оказалась тонка. Ха! И на что я надеялся! Она такая же сердобольная, как ее папочка. Теперь-то, ублюдок, ты и твоя Валя получите по заслугам.

Василевский подходит к связанным Кристине и Прохоровой и говорит:

– Ты хочешь, чтобы твоя любимая женщина вместе с нелюбимой дочерью отправилась на тот свет? Хочешь, сделаю это прямо сейчас?

– Сначала разберемся с нежелательными гостями, – вмешивается в разговор Кирилл: – Женя, Олег, выходите. Желательно без оружия и с поднятыми руками.

Глава 8

– Охрана, я так полагаю, в отключке и где-то связана? – спрашивает Кирилл у нас с Олегом.

Его пистолет направлен на нас, как и оружие одного из громил Василевского. Второй вышибала продолжает держать дуло у виска Глеба. Выбора у нас особо нет, поэтому я киваю Олегу, и мы выходим из укрытия.

– С ними все в порядке, – отвечаю я с поднятыми руками. – Ты очень удивил меня, Кирилл. Ничего, что я перешла на «ты»? Считаю, что могу не выказывать уважения мужчине, склонному предавать своих людей на каждом шагу, – мой укол в адрес Кирилла сильно повеселил Александра Василевского, и он обратился ко мне:

– Ха! Та самая Женя Охотникова? Телохранитель моего сына, о которой ты рассказывал, Кирюха? Ну, на язык остра, этого, конечно, не отнять. А теперь, дорогая, бросай оружие, и без глупостей. Одно резкое движение, и твоему клиенту вышибут мозги, я не шучу.

– Что, прямо вот так возьмете и отдадите приказ хладнокровно застрелить вашего ребенка? А как же изощренная месть Василию Пруссу? – Я рискую, общаясь в таком тоне с самым настоящим психопатом, но нужно немного потянуть время и подумать, что предпринять.

– А изощренной мести не получилось, девочка, так что ты и твой дружок сейчас положите автоматы на пол и снимете свои жилеты.

– Ладно, Сан Саныч, как будет угодно.

Василевский-старший достает из-за пазухи пистолет и тоже направляет его на нас.

Тем временем мы медленно кладем автоматы на пол. Прежде чем приступить к снятию кобуры на поясе и жилетов, я решаю еще раз рискнуть:

– Александр Александрович, ну, хоть сейчас, когда мы уже обречены, не расскажете, как именно хотели убить моего клиента? Просто очень интересно, зачем нужна была слежка?

– Ха! Кирилл, да у этой барышни стальные нервы, не то что у моего сынка. Кристина – та, что дочка Прусса, должна была составить список мест, где чаще всего бывает Глеб – желательно без Васи. Если бы хоть раз такой случай подвернулся, я бы отдал приказ устранить Глебушку. Но этот чертов трус без охраны – никуда. Да и теперь я понимаю, что она слишком слаба, чтобы убивать, – Кристина, рот которой прочно завязан, презрительно смотрит на Василевского, – представляю, как бы она удивилась, если бы во время слежки я позвонил и сказал убить его. Нужно было нанимать тебя, Женька.

– О, вы что, я людей не убиваю. Только если очень нужно. – После этих слов я резко вытаскиваю из кармана жилета дымовую шашку, которую активирую броском об пол.

Громкий взрыв, и комнату наполняет дым, тут и там сверкают вспышки выстрелов. Я отхожу назад, чтобы прикрыть Олега, и кричу ему отходить обратно за ящики. Не видно ничего, надеюсь, не словлю шальную пулю. Дым не обладает удушающим свойством, он просто служит маскировкой и в скором времени рассеется.

Я нахожу укрытие, сажусь и смотрю через функцию ночного ви́дения своего бинокля на происходящее: амбал все еще держит Глеба, Прусс лежит на полу, пытаясь отползти, Василевский, Кирилл и второй вышибала хаотично тычут пистолетами в разные стороны, кто-то из связанных на стульях (скорее всего Кристина) неистово брыкается, надеясь освободиться, но все тщетно.

Что ж, Женя, пора действовать. Поскольку бинокль держать довольно трудно, я стараюсь запомнить расположение врагов, потом достаю из кобуры пистолет, из кармана жилета – нож и атакую. Подкат, подножка, удар ножом в ногу, визг охранника и хаотичный выстрел. Я отбрасываю пистолет в сторону, и рядом со мной проносится пуля – это Василевский или Кирилл стреляют в мою сторону, но попадают не в меня, а в вырубленного мной охранника – выстрел в голову, без шансов. Та же тактика, вынос пистолета, но этот противник оказывается проворнее – в ответ на попытку повалить его я получаю удар в нос. Еще одна подножка, удар между ног, и мой противник падает – это, несомненно, Кирилл. В не полностью рассеявшемся дыму я пытаюсь разглядеть, куда делся Василевский, где вышибала, который держит Глеба, и где вообще Прусс. Сделать это оказывается невозможно.

Никто больше не стреляет, и мы с Кириллом переходим в рукопашный бой. Он силен, но я уже уворачивалась от его ударов. Тогда Кирилл взял верх – он наносил настоящие удары, чтобы Прохорова не усомнилась в его верности, но все же не собирался сильно мне вредить. Сейчас, когда он раскрыл все свои карты, ему незачем меня жалеть. Сила, с которой он меня бьет, подтверждает это.

– Кирилл, остановись, – я стараюсь перевести дыхание и убедить своего оппонента перестать драться. – Зачем тебе это?

– Затем! – Кирилл просто ревет, а дым начинает понемногу рассеиваться.

Один удар следует за другим, и мне уже больно их отражать, я делаю оборот и бью противника прямыми пальцами в ребро – приемы из восточных единоборств всегда обескураживают. Кирилл воет от боли и на секунду теряет бдительность, что позволяет мне ударить его рукояткой пистолета по голове. После этого громила теряет сознание.

Дым рассеивается окончательно, и я понимаю, что в комнате нет нескольких действующих лиц – Василевского, его громилы, Глеба и Прусса. На полу лежит труп громилы, которого застрелил Кирилл, намереваясь попасть в меня, Прохорова и Кристина на месте – дочь Прусса брыкается, а вот Валентина сидит неподвижно. Я замечаю у нее кровь и подбегаю к ней, Олег выходит из укрытия и мчится мне на помощь. Кротов