Золотое сердце Вавилона - Наталья Николаевна Александрова

снова взялась за ключ, попыталась его повернуть – и снова безрезультатно.

– Черт! – выдохнула я и в сердцах добавила: – Ан-мабу-замбар-Мардук!

Не знаю, почему эта фраза слетела с моего языка, – должно быть, так я выплеснула раздражение от собственного бессилия. Но, как часто в безвыходных ситуациях помогает крепкое словцо, так и мне помогла эта странная фраза. Едва я ее произнесла, ключ с негромким щелчком повернулся в замочной скважине, и ящик открылся.

Я застыла в изумлении, пытаясь осознать, что же сейчас произошло. Странная фраза, подслушанная в гипнотическом сне, помогла мне открыть ящик, как прежде помогла сдвинуть рога каменного быка и открыть потайной люк в музейном зале. Странная фраза, которую, как эстафету, передала мне величественная женщина в темном одеянии, лицо которой показалось мне удивительно знакомым.

Наконец я решилась и выдвинула злополучный ящик. В нем было всего несколько предметов. Несколько удивительных предметов.

Первое, что я увидела, – фотография в старинной серебряной рамке, на которой были изображены четыре человека – трое взрослых и ребенок. Я внимательно пригляделась к ним. На первом плане сидела в кресле красивая молодая женщина с ребенком на руках. За ее спиной стоял высокий мужчина с густыми, слегка вьющимися черными волосами и тонкой полоской усов. Его рука ласково и заботливо лежала на плече молодой женщины. Позади, на втором плане, стояла еще одна женщина, постарше, и я с изумлением узнала ее. Это была женщина из моего сна.

Я снова и снова разглядывала людей на фотографии, переводя взгляд с одного лица на другое.

Молодая женщина с ребенком на руках… В моей памяти проступило это лицо, с нежной и заботливой улыбкой склоняющееся над моей кроваткой.

Как я могла забыть его? Мама… моя настоящая, единственная мама…

А мужчина, ласково ее обнимающий, – отец.

Тогда ребенок, годовалая девочка в нарядном кружевном платьице, радостно улыбающаяся в объектив, – это я…

Но кто же та женщина на втором плане, которая смотрит на остальных с мягкой покровительственной улыбкой?

Ответ лежал на поверхности. Это была Валерия Львовна, та самая женщина, которая оставила мне в наследство антикварный магазин и квартиру. Моя тетя.

Еще раз приглядевшись к фотографии, я поняла, что она очень похожа на мужчину, стоящего рядом с мамой. Те же темные выразительные глаза, та же гордая, величественная осанка. Значит, это действительно моя тетя, старшая сестра отца.

И еще одну вещь я заметила. На голове девочки, на моей голове, было украшение – тонкая золотая диадема. Она едва держалась на голове ребенка, и мама слегка придерживала ее, чтобы не упала.

И вот… эта самая диадема лежала теперь в ящике рядом с фотографией. Диадема, или венец, я не знала, как правильнее назвать этот удивительно изящный золотой обруч, украшенный несколькими сверкающими камнями и крошечными резными фигурками фантастических зверей – львов с птичьими головами, крылатых быков, драконов с мощными когтистыми лапами…

Я не удержалась и надела его. Много лет назад венец был мне очень велик, и мама придерживала его, чтобы он не упал с детской головки, а сейчас пришелся впору. Я подошла к зеркалу, висевшему в простенке, взглянула на свое отражение – и едва узнала себя. Венец преобразил мое лицо, в нем появилось что-то значительное, гордое. Волосы обрамляли его темной шелковистой волной, в глазах появился незнакомый блеск, словно отсветы свечей. Как назвал меня тот чучельник? Принцесса?

Так что же, выходит, метаморфоза началась, и скоро я из невзрачной гусеницы превращусь в прекрасную бабочку?

Боже, какая чушь лезет в голову!

Что за детские сказки – принцессы, заколдованные короны… Ну да, я сумела открыть потайной ящик и нашла там красивую старинную диадему. Это было очень мило, но ничуть не помогало мне разобраться со своими проблемами. Кстати, в ящике было еще кое-что…

Я с неохотой отвела взгляд от зеркала и вернулась к комоду. Кроме фотографии и диадемы, там лежал еще один предмет – удлиненный хрустальный флакон, наполненный искрящейся розовой жидкостью.

Я вспомнила свой сон – точнее, то видение, которое посетило меня под действием гипноза. То видение, в котором появилась моя тетя и открыла мне древнее заклинание. У нее был точно такой же флакон – и при помощи его содержимого она оживила мертвецов, преграждавших нам дорогу к свободе.

Другие детали того сна нашли подтверждение в реальности – так, может, и этот флакон, точнее его содержимое, обладает магическими свойствами?

Нет, все, похоже, я схожу с ума! Скоро я внушу себе, что в этом флаконе – живая вода.

Войско Александра Великого возвращалось из своего беспримерного похода. Сказочная Индия не оправдала надежд завоевателя: железные македонские фаланги увязли в постоянных стычках с армиями мелких индийских князьков, выносливые греческие лошади погибли от непривычного корма или разбежались, напуганные боевыми слонами раджей, и непобедимая конница гетайров сделалась бесполезной. Простые солдаты бунтовали: они устали от непрерывных походов, от влажной жары, от незнакомых болезней, от сражений с дикими, незнакомыми племенами. Самое главное, они устали от этого бесконечного, безостановочного пути в неизвестность, пути за мечтой своего молодого царя. Им казалось, что они прошли уже за границы ойкумены, за границы мира, населенного людьми, и теперь идут по тропам загробного мира.

Какое-то время Александр еще держал армию в узде силой своей харизмы, железной волей победителя и полубога, но изнурительная жара, болезни и усталость сделали свое дело, и ему пришлось повернуть армию в обратный путь.

И вот наконец они миновали опасные, негостеприимные земли и вышли на знакомую дорогу. Перед ними расстилалась плодородная, обильная, богатая земля Вавилонии, земля, которая год назад принесла им радость победы и огромную добычу.

Впереди, в розоватой утренней дымке, лежал сам великий город – Вавилон, Врата богов, центр земли.

Солдаты пошли бодрее, критские лучники затянули песню своей родины. Им казалось, что еще немного – и они действительно вернутся домой, в бедные деревеньки своего каменистого острова, которые сейчас казались им земным раем.

И правда, это была уже ойкумена, знакомые, обжитые места, откуда можно было добраться до Греции, Македонии, Крита.

Александр, ехавший верхом впереди жалких остатков своей некогда непобедимой конницы, привстал в седле, вглядываясь в раскинувшуюся перед ним картину.

Плодородные поля, цветущие сады, богатые, удобные дома, арыки, разбегающиеся от огромных рукотворных каналов, а дальше, за ними – сверкающие всеми цветами радуги, покрытые многоцветной глазурью кирпичные стены Вавилона, зубчатые башни, высокие ворота с изображением львов и вавилонских драконов – сказочных зверей, спутников великого Мардука.

Казалось бы, македонский царь должен радоваться –