Никита Филатов - Танец с саблями

- Допустим.

- Так вот, у меня создалось впечатление, что ваш... экземпляр изготовлен на основании требований, которые выдвигались Институтом перед участниками конкурса. Так сказать, по заочному описанию.

- Соответствует?

- Я бы даже сказал - слишком! Слишком много всего на единицу площади и голограмма, и просто обьемная печать, и металлизированнгая ленточка, и нити в фактуре бумаги...

- Производство кустарное?

- Что вы! Очень высокое качество.

- Можете подготовить мне список типографий, которые могли это сделать?

- Попробую. Их не так уж много, тем более, что требуется довольно длинная, сложная технологическая цепочка и весьма специфические материалы.

- И не только по Европе?

- Да, конечно - США, Ближний Восток, Азия...

- А Россия?

- Вряд ли, господин Боот! - развел руками собеседник. - Тут лучше использовать ваши каналы.

- Хорошо...

- Теперь мне можно идти?

- Конечно, Джэк. Гонорар получите у сопровождающего. Еще виски?

- Нет, спасибо, господин Боот!

В сопровождении хозяина молодой человек прошел к выходу из коттеджа.

- Чудесное место.

- Да, неплохо... - сумерки уже опускались на лес, отчего яркие фары закрепленного за господином Боотом "лэндровера" казались неестественно мощными и большими.

- Скажите, по вашему мнению - что же это все-таки такое?

Гость покосился на знакомый конверт, прихваченный стариком со стола:

- По моему мнению? Не знаю. Если бы подобный "фантик" дал мне кто-то другой, я решил бы, что это оригинальная шутка. Дорогая, правда, но... Однако, вы ведь шутками подобного свойства не занимаетесь?

- Не занимаемся... До свидания, Джэк! Желаю удачи.

- Вам тоже, господин Боот. Всего доброго!

Не дожидаясь, пока джип покинет территорию пансионата, старик прикрыл за собой дверь.

* * *

- Правда, похоже на Россию?

- Похоже, - после некоторой паузы пожал плечами Виноградов. Места здесь действительно напоминали родной Карельский перешеек где-нибудь между Выборгом и Первомайским.

- Но - не совсем?

- Сам видишь. Слишком уж все чистенько, аккуратно.

- Это плохо?

- Нет, почему же! Здорово, - Владимир Александрович в очередной раз огляделся:

- Но дома все равно лучше.

- Хм-м... Как это сказано у поэта? "Умом Россию не понять, аршином общим не измерить..."

Виноградов с некоторым даже сочувствием посмотрел на собеседника и ответил одной из своих самых любимых цитат:

"Давно пора, едрена мать,

Умом Россию понимать!"

Посмеялись, потом помолчали.

Слышно стало, как где-то вдали, за лесом, промчался по трассе запоздалый грузовичок. Потом подала голос потревоженная ненароком ночная птица - и опять обступившую со всех сторон тишину нарушал только неторопливый шелест деревьев.

- Отпустил бы ты меня, Вася...

- Не могу, - вздохнул Френкель.

- Боишься?

- Нет.

Владимир Александрович поставил диагноз:

- Сволочь ты, вот кто!

- Здрас-с-сте... Это что - вместо спасибо? Я ведь, между прочим, жизнь тебе спас!

- Ну и радуйся, - не совсем логично парировал Виноградов.

Еще некоторое время собеседники лениво переругивались - без особого энтузиазма. Скорее, просто, чтобы убить время.

- Нет, но ты все же"совок" неблагодарный... Кофе ещё будешь?

- Давай.

Френкель наполнил крышку от термоса - сначала майору, потом себе. Запахло тропическим летом и дальними странами.

- Гадость растворимая.

- Не нравится - не пей...

- Еще и голодом хочешь уморить? Сад-дист!

- Тоже мне, "испанский пленник". - фыркнул собеседник Виноградова:

- Нет, но странный народ - кормят, поят, делать ничего не надо, а он обратно в конуру вонючую рвется!

- Не понимаешь? И не поймешь... Вася.

- Ага! Еще чем-нибудь вроде безродного космополита обзови.

- А ты себя, конечно, Че Геварой считаешь?

Ответа он не расслышал - в ночной тишине неожиданно громко подала сигнал портативная радиостанция. Такие УКВ - приемники и передатчики используют обычно для переговоров на дорогах Северной Европы водители большегрузных трейлеров.

- Вот и дождались... - Френкель переключил какой-то тумблер и ответил на вызов.

Обмен условными репликами не занял много времени - получив подтвеждение, что все в порядке, невидимый собеседник прервал сеанс связи.

- Это вы на каком языке? По-фински? - чтобы хоть что-нибудь сказать поинтересовался майор.

- На эстонском.

- Понятно...

Между собеседниками постепенно возрастала неловкость, неизменная спутница затянувшихся прощаний.

- Слышь, Василий? Спасибо тебе.

- Сочтемся, Саныч!

- Ты... поосторожнее, ладно?

- Попробую, - Френкель прислушался к постепенно нарастающему вдали звуку мощного дизеля. - Надеюсь, твои друзья хоть на этот раз обойдутся без глупостей?

Вместо ответа Виноградов, проламывая не окрепший ещё ледок отчуждения, выругался в адрес людей в больших погонах - искренне и незамысловато...

Наконец, из-за поворота лесной дороги вытянулся рефрижератор: сначала лимонно-желтое поле света, потом обрубок кабины с кокетливо оттопыренной в сторону трубой, и только после - показавшийся неестественно длинным, почти бесконечным борт с эмблемой и названием всемирно известной российской транспортной фирмы.

Размеренно и неторопливо перебирая огромными колесами, рефрижератор дополз до отразившейся в лучах фар стрелки-указателя. Торжествующе выдохнул, рыкнул - и тут же осел на заранее обусловленном месте.

Двигатель, однако, продолжал работать - водитель только убрал дальний свет и переключился на ближний. Был он один или с напарником, определить оказалось невозможно - матовые стекла кабины надежно скрывали происходящее внутри от посторонних глаз.

Френкель сверил номерной знак машины со своими записями.

- Сиди пока, не дергайся.

- Даже не подумаю! - заверил Виноградов.

Бывший коллега по рации уточнил обстановку - Владимир Александрович опять не понял ни слова, но, видимо, никакой подозрительной активности в зоне встречи и на её ближних подступах не наблюдалось.

- Пора, - поднявшийся на ноги Френкель шагнул из кустов к обочине, и почти сразу же навстречу ему вежливо приоткрылась пассажирская дверь.

Ничего удивительного - кроме пуленепробиваемых стекол и сверхточных систем спутниковой ориентации и связи подобные машины вполне могли быть оборудованы приборами ночного видения. В свое время нашпигованные электроникой и разведовательной аппаратурой японского и отечественного производства, такие вот "челноки" привозили в СССР помимо дешевой жратвы и ширпотреба много-много разной интересной информации о секретных военных и промышленных обьектах потенциального противника.

Недавний собеседник Владимира Александровича встал на подножку и легко забросил себя в непроницаемую утробу кабины.

Одна за другой таяли в темноте секунды...

Казалось, ожидание никогда не кончится. Однако в конце концов дверь открылась и на грунтовое покрытие проселка сошли уже двое - сначала Василий, а вслед за ним грузноватый мужчина, в котором Виноградов сразу же и безошибочно опознал господина Юргенса.

"Новый немец" дисциплинированно, и несколько даже нарочито держал руки за спиной - он так и обогнул кабину, прежде чем встать на самом виду, под свет фар.

Френкель тоже не уходил, напряженно вглядываясь в темную кромку леса, укрывавшую Владимира Александровича.

- Ох, мать моя... - спохватился майор. Требовалось срочно подтвердить, что привезли именно того, кто нужен.

Виноградов быстро дал три условные вспышки специально для этой цели оставленным фонарем. Бывший коллега ответил короткой отмашкой - это значило, что сигнал подтверждения принят и Владимиру Александровичу пора предстать перед участниками сделки собственной персоной.

Обмен "заложниками" произошел по всем канонам детективного жанра. Некоторая доля торжественности, правда, была потеряна из-за досадного инцидента - едва попав на обочину, Виноградов споткнулся о поросший мхом валун и чуть было не упал лицом в грязь на виду у всего честного народа. С трудом удержав равновесие, он приблизился к рефрижератору:

- Счастливо оставаться!

- Будь здоров, не кашляй... - Френкель в то же мгновение поравнялся с немцем и классическим милицейским жестом придерживая свою "добычу" за предплечье, увел её из относительно освещенной зоны. Господин Юргенс, впрочем, и не особо-то упирался - одарив Владимира Александровича узнавающим взглядом, он молча проследовал за спутником.

Вот сейчас, как раз, тот самый момент, подумал Владимир Александрович. Я открываю дверь, мне в упор картечью по пузу, потом сразу же автоматная очередь в спину тем, кто уходит... И по газам! Авось, не подобьют и не догонят.

Или наоборот? Ребята в лесу свое получили, Виноградов им больше не нужен, а другие свидетели и подавно... Шарахнут пару раз из гранатомета, и оставят догорать живьем в этой консервной банке.