Закон навязанных обстоятельств - Юлия Ефимова

с голубыми глазами, потомственным дворянином, преданным России. Когда-нибудь придет время, и ты сможешь гордиться тем, что в тебе течет его кровь, поверь мне.

Тогда разговор закончился на этой немного пафосной ноте и молчании двенадцатилетнего пацана.

Позже, когда он немного отошел и ему показалось, что семейная тайна – это страшно, но интересно, и Андрей стал выспрашивать у Номины детали их знакомства, она рассказала ему и о поезде, и о ее нападении на будущего возлюбленного. О разговоре с Колчаком и как он их отправил в усадьбу иркутского губернатора, где хозяйничал старый мичман. О том, как он учил ее танцевать, насвистывая венский вальс.

Не сказала она маленькому мальчику только о том, что за задание им дал Колчак, как тащила она этот тяжелейший мешок по сугробам на заимку к своей бабке-шаманке, как пряталась там от красных, которые через пытки узнали, что мешок с драгоценными камнями из золотого запаса России у нее. Как рожала она там же и как старая шаманка запечатывала каждый камень в глину разного цвета, в зависимости от начинки, и делала из нее охранную мандалу, которая будет оберегать Номину и ее потомков от злых духов, что никогда не перестанут искать эти сокровища.

Но и сказанного было достаточно, чтоб запустить тот маховик зла, о котором предупреждала ее хугшен эжи. Именно тогда, солнечным майским днем, Номина, нарушив все клятвы, данные бабушке-шаманке, открыла дверь в свою семью для злого духа абарга, от которого та когда-то так неистово ее защищала.

Глава 25. Эрик

Блокнот 4 страница 61

Скучно…

Эрик 2008 год

– Я знаю, кто украл мандалу, посылает открытки, убил Роберта Вятку, управляющего магазином, директора кондитерской фабрики и бывшую проститутку в больнице для умалишенных, а также сбил гаишника. Более того, я знаю, кто убил первую и вторую жен хозяина дома, – сказал Эрик следователю, который после разговора с Юлией согласился поговорить с ним один на один.

– Занятно, – хмыкнул тот. – И кто же этот злодей? Надеюсь, у вас не только предположения, но и есть доказательства?

– Есть, и даже свидетели есть, но вы должны мне немного помочь, – Эрик чуть подался вперед. – Разрешите мне все это рассказать при всей семье. Понимаете, психологическое давление никто не отменял, и возможно у нас даже будет чистосердечное признание, а это, насколько я понимаю, лучше всего.

Было видно, что следователь подбирает слова, чтоб поставить выскочку на место, но тут у него зазвонил телефон.

Первое вальяжное «алло», переросло в многочисленные «так точно», и когда следователь положил трубку, выражение лица было уже совсем другим.

– Вот почему у нас все так, – сокрушенно сказал Эрик. – Я так понимаю, мне можно выступить и вы мне поможете? Ну тогда слушайте надо сделать так…

Через час вся семья была собрана в гостиной, а Эрик только и ждал отмашки от Юлия.

– Что происходит? – спросил Андрей Андреевич следователя. – Зачем вы нас здесь снова всех собрали? Почему вы не ищите мою мандалу?

– Успокойтесь, – ответил ему представитель закона немного лениво. – Сейчас вы все узнаете, у нас в данный момент проходят следственные действия. Мы ждем результата.

– Так и проводите их, а не держите мою семью запертой в комнате! – почти закричал Андрей Андреевич. – Мне кто-то угрожает, меня обворовывают, а следователь сидит в гостиной и любуется моей семьей!

Телефон Эрика пикнул и он, незаметно кивнув следователю, встал к камину как учитель к доске.

– Я хочу вам все рассказать, – начал он, вздохнув, словно набирался сил. – Но, чтоб не запутаться и ничего не упустить, я начну издалека. С далекого девяносто первого года, когда из сейфа пропали деньги.

– Вы сдурели? – спросил Андрей Андреевич и, взглянув на следователя, все же закричал: – Что здесь происходит?!

– Ну, – пожал плечами тот, – это вообще-то ваши московские детективы, не мои, и в чем, собственно, дело, пока идут следственные действия, можем послушать. А что вы так реагируете, будто в чем-то виновны?

Андрей Андреевич покраснел и сел обратно в кресло.

– Итак, – продолжил Эрик, – в канун девяносто второго года из сейфа пропали деньги. Так как код от сейфа знали только двое, ваш отец и старший брат Роман, то в воровстве был обвинен последний, но те деньги взяли тогда из сейфа вы, Андрей Андреевич.

– Да не может быть, – протянула с саркастичной улыбкой Иванна. – Кто бы мог подумать.

– Чушь, – зло усмехнулся он, – я не знал код. Если вы не остановитесь, мне придется позвонить своему двоюродному брату в Москву, чтоб он вас успокоил.

– Такие заявления не делаются просто так, с вашим братом все согласованно, – сказал Эрик. – Давайте продолжим. Вы, Андрей Андреевич, очень любили своего отца, почти боготворили. Не помня мать, потеряв ее в раннем возрасте, вы всю свою привязанность обратили к нему. Но позже вам пришлось делить его любовь с Романом, а позже и с Иванной, что вас очень ранило. Вам казалось, что отцовская любовь распределяется неравномерно, что вас обделяют.

– Вы психотерапевт? – спросил Аюшеев зло.

– Я учитель, – поправил его Эрик, – но это не имеет значения. Вы устранили одного из конкурентов и подставили брата. Я не знаю, как вы узнали код, да это сейчас и не важно, возможно просто однажды подсмотрели как отец или брат набирают его. Украв те деньги, вы подложили их в машину к Роману. На радость вам, отец не стал долго разбираться, человек он был горячий, и тотчас выгнал старшего сына из дома. Сопоставив все факты, Роман понял, что это ваших рук дело. Больше просто было некому, воры бы забрали деньги себе, а так только вы могли взять ключи от машины, лежавшие спокойно на тумбочке, не шестилетняя же Иванна это сделала.

– Если бы это было так, то он бы сказал об этом нам, – вдруг вступилась сестра за брата.

– Он был слишком обижен на отца, который сразу поверил в его вину, – сказал Эрик.

– Да откуда вы это все знаете! – воскликнул Андрей. – Роман давно мертв.

– Это точно, но жил он с этой обидой всю свою жизнь и рассказывал о ней жене и дочери, а так же записывал все в дневник. Кстати, вы знаете, что ваш брат хорошо рисовал?

– Да, – первой отозвалась Иванна, – я это помню еще с детства.

– Так вот, когда ваш отец выгнал его из дома, он женился и уехал в Иркутск. Там он устроился работать в типографию – рисовать открытки и настольные игры. Обида на отца не отпускала его и так