Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак

кто-то другой, то и мотив у этого человека был свой… Но станут же копать… Что-то мне нехорошо стало… Я-то пришла тебя поддержать, спросить, не нужна ли тебе моя помощь. Ну, там… алиби, может.

— Но мне не нужно никакое алиби. Зачем? Или ты думаешь, что меня станут подозревать? Чушь! — Она раскраснелась теперь, разволновалась и, плеснув им обоим еще водки, выпила, чокнувшись с рюмкой Саши. — Кто я ему: жена, невеста? Это ты ему сестра, это скорее на тебя подумают. Ты уж прости, что я так говорю, но просто рассуждаю логически.

— Ты права. Они действительно смогут подумать на меня, у меня-то точно есть мотив, не то что у тебя…

— Постой, давай не паниковать. Когда ее убили?

Саша сказала.

— Ты можешь вспомнить, где была той ночью, точнее, вечером?

— Да дома я была, где мне еще быть-то? У меня все вечера, как близнецы, друг на друга похожи.

— Получается, что алиби у тебя нет. Или, может, тебя кто-то видел? Соседи, к примеру?

— Да нет… не помню. Пожалуйста, не пугай меня.

— Я не пугаю, но если это не ты убила Валентину, то все равно должна быть готова к тому, что к тебе придут…

— Постой… Ты хочешь сказать, что обо мне могут знать из-за той записи, которую я тебе передала? Ты ее кому-то показывала, что ли?

— Да ты что?!

— Но тогда как следователи могут выйти на меня? Повторяю, я же Аркадию была не невеста, никто… Я просто его коллега по работе. Это все наши смогут подтвердить.

Саша подлила ей водки. Вот водка как-то хорошо легла на историю с убийством Валентины. Страх испарялся, уступая место чувству удовлетворения и какой-то ядовитой радости.

— Я нехороший человек, — призналась Ирина, чувствуя приятную расслабляющую вялость во рту, язык словно засыпал. — Я, представляешь, рада, что ее убили. К сожалению, это не я. Но я готова поблагодарить того человека, который сделал это за нас. А ты?

— Ирина, ты не понимаешь… Тебе надо куда-то уехать, спрятаться…

— В смысле? Почему? Я ни в чем не виновата. С какой стати?

— Кто-то из вашего коллектива может вспомнить о твоих чувствах к Аркаше, понимаешь?

— Нет-нет… Это самый настоящий бред! Вот ты — это совсем другое дело. Вот у тебя точно был железный мотив! Ты же сестра! Так это, может, ты и сделала? — Она сказала это и испугалась, даже замахала спьяну руками: — Прости-прости!

— Зря извиняешься. Ты права — я сестра. И у меня точно был мотив. Но я бы тоже не смогла убить. И что теперь делать? Прятаться?

— А как ты узнала о том, что ее убили?

— Мне позвонил один знакомый, он работает в полиции, он знал Аркашу, вот и сообщил.

— Так что делать?

— Ты права, тебя точно никто не заподозрит, а вот меня… Я, как никто другой, желала ее смерти. Больше того, я так ее боялась, что тоже, как и ты, не пошла в полицию с записью с пикника. Получается, что я приехала, чтобы предупредить тебя, чтобы помочь тебе с алиби, если у тебя его нет, но раз ты ни при чем и это не ты проломила ей голову, то…

— То это я должна помочь тебе с алиби. Ты сама-то где была, когда произошло убийство? И как точно ее убили?

— Ударили чем-то тяжелым… кажется… И алиби у меня, как и у тебя, тоже нет. Я тоже была дома. И меня никто не видел.

— Тогда это тебе надо бежать, прятаться… Позаботься о себе, пока не поздно!

— Но как?

— У меня есть дача. Я могу отвезти тебя туда. Там поселок, есть магазины, можно купить продукты. Поживешь там, пока идет следствие. Или же я чушь говорю? Но ты сама виновата, что я запаниковала! Уф… До меня только что начинает доходить, что ее больше нет. Но как? Кто и за что ее убил? А это точно убийство?

Возбужденная, опьяневшая от водки и известия о смерти убийцы Аркадия, она сыпала и сыпала вопросами, и в ее воспаленном мозгу никак не увязывалась смерть ненавистной ей Валентины. Да, она желала ее смерти, но теперь, когда ее не было, она никак не могла понять, виновата ли она, пусть и косвенно, в ее смерти или нет. И никак не могла разобраться, грозит ли им с Сашей опасность, могут ли они попасть в круг подозреваемых в убийстве и надо ли им куда-то бежать.

Когда была съедена вся закуска, Ирина достала из кладовки еще одну банку огурцов, подогрела котлеты и, вспомнив, что за книгами в шкафу припрятана бутылка дорогого виски, которую она выиграла на каком-то дурацком конкурсе на корпоративе, достала ее и предложила Саше «напиться».

— Ты как хочешь, можешь, конечно, спрятаться на моей даче, а я не буду. И с какой стати они будут меня подозревать? Ну нет у меня алиби, и что? Чтобы меня заподозрить, нужны серьезные улики, а их нет! И на тебя у них тоже ничего нет! И вообще, может, она еще кого-нибудь убила, ограбила, и именно за это ее и грохнули. Я имею в виду, это может быть какая-то уже другая история. Я вот только никак не пойму, почему ты решила, что это сделала я? Я что, по-твоему, похожа на убийцу?

После еще нескольких рюмок виски она уже не чувствовала своего тела и не понимала уже, что говорит, да и Саша перед глазами расплывалась. Ей стало нехорошо, она заперлась в ванной комнате и не могла, конечно, видеть, как ее гостья, пошатываясь, забрела в кладовую и, вынув из пакета мраморную ступку, положила ее за коробки с макаронами.

Придя в себя, Ирина умылась, вернулась на кухню. Поставила турку с водой на плиту.

— Знаешь что, Саша, я хоть и выпила много, но пока еще соображаю и должна тебе кое-что напомнить… Мне кажется, что ты… Сейчас, подожди минутку… только кофе достану… так вот… Мне кажется, что ты упускаешь что-то очень важное, ну просто очень важное…

— Я не буду кофе, пожалуй. Пойду спать. Ты не против? — Саша уже не воспринимала всерьез слова Ирины.

— Саша, ты же его сестра, ты должна была это знать… Но мы с тобой об этом ни разу не говорили.

— О чем ты? — Саша уже поднялась, чтобы отправиться в комнату и завалиться там спать.

— В Аркадия с-с-стреляли д-дважды, — едва выговорила заплетающимся языком Ирина. — Ты знала это?

— Как это? — Саша остановилась, замотала головой. — Мне сказали, что он погиб от выстрела в голову пневматическим пистолетом. И мы знаем, кому принадлежал этот