Наследство - Инна Рудольфовна Чеп

Дуня смотрела на караулившую у двери хозяйку с сомнением в ее разумности, и это еще больше заставляло вдову нервничать.

Принесли почту. Нелепая записка от Талькина, два письма для Николая, утренняя газета и короткий листок с двумя строками: «Время на исходе. Никогда не оставайся одна. А.М.»

К обеду Екатерина совсем извелась, и когда в дверь постучали, она скорее испугалась, чем обрадовалась. Стук повторился, потом наглый гость сам толкнул дверь…

С таким радостным визгом на Михаиле не висла даже Лиза, получившая какой-нибудь долгожданный подарок.

— Тихо. Тихо. — Опешивший мужчина замер, разведя руки в стороны. — Я живой, я дома. Все хорошо.

Екатерина крепче его обняла.

— Да. Слава Отцу, вы вернулись.

— Да. И кое-что принес.

Катя отступила назад.

— Ваше дело увенчалось успехом?

— Наше дело, — ответил Климский с улыбкой. — Надеюсь, что наше.

Он снял плащ, посадил Катю на стул и сам сел рядом.

— Прежде чем я перейду к одному важному вопросу, от которого зависит очень многое, я бы хотел поговорить с вами о…об…

Он опустил глаза, замялся, подбирая правильные слова. Катерина взяла его за руку, пытаясь приободрить.

— Не волнуйтесь так. Что случилось?

Больше всего она боялась, что он скажет, что сейчас уезжает. Михаил суетился: встал так решительно, что Катя замерла в испуге, потом тут же сел, смахнул с колена невидимую пылинку и наконец развернулся к собеседнице и виновато посмотрел ей в глаза.

— Я должен вам рассказать о себе неприглядную вещь.

Катерина улыбнулась.

— Я знаю, что вы вели дело против отца. И заставили его заплатить семье, участок которой он присоединил к своим землям «по случайности». Закон был на вашей стороне, вы действовали честными путями, какие же у меня могут быть претензии? В этом деле стоит стыдится моему отцу, а не вам.

— По закону… — протянул Климский. — А что, если я не всегда действовал по закону?

Пауза. Катя ничего не ответила — слушала внимательно и спокойно. Рук не заламывала, в обморок в ужасе не падала. Пока. И все-таки ее реакция приободрила Михаила.

— Кайенское дело. Это…было около трех лет назад. Так получилось, что семья истца не имела ни денег, ни доказательств, показывающих незаконность присоединения богатым соседом их земель. И как наша контора не старалась, не могли найти ни одной бумажки, свидетельствующей об их правде. Местный архив незадолго до этого сгорел, чем и воспользовался князь Лидонов, тут же занявший несколько обедневших поместий, прилегающих к принадлежащей ему территории. Две семьи просто оказались на улице, не имея средств к существованию. Сын одной от отчаяния подался в разбойники, вторая пришла за помощью к нам. А мы ничего не могли для них сделать. Совсем. И тогда… Мы решили: раз доказательств нет, их можно создать.

Юрист замолчал, вглядываясь в ее лицо. Все время, пока говорил, он не отводил от Кати глаз. Климский страшился увидеть гримасу ужаса или отторжения, но Мережская слушала его с нейтрально внимательным выражением.

— Лидонов, он… О таких людях хорошего сказать нечего. Это не оправдывает ни в коей мере случившееся, но…

— Это было ваше дело? — проявила удивительную проницательность вдова. Михаил признался:

— Нет. Моего коллеги. Но я знал о его выходке и ничего не сделал. А должен был доложить. Что ж, буду откровенным: я даже помог ему. Значит, я соучастник преступления. Я покрывал и тем самым поощрял его действия. Я подавал ему идеи. Саму суть своей профессии я предал. Понимаете?

— Нет.

Слово каменной плитой легло ему на сердце. Катерина продолжила:

— Я плохо разбираюсь в законах, в людях, возможно, еще хуже, но я совершенно точно уверена, что вы не можете сделать ничего плохого. И действуете всегда из благих побуждений.

— Благие намеренья ведут на Темную сторону, — возразил ей Михаил старой поговоркой. Катя помрачнела.

— Или в Закрытый дом.

Она с тоской посмотрела в окно, словно ждала, что вот-вот в дверь постучат санитары.

— Катя, я должен вас спросить: готовы ли вы меня принять таким, каков я есть? Юрист, нарушивший закон, мужчина, который имел против вас предубеждение и не всегда вел себя должным образом.

Мережская покраснела.

— Я о вас высокого мнения, и после вашего рассказа оно ни на каплю не изменилось. Вы мне добрый друг, и я рада, что вы рядом. Возможно, это слишком обременительно для вас…

— Ничуть! — Климский взял ее ладони в свои и крепко сжал. — Я обременен даже меньше, чем мне хотелось бы.

Вдова смотрела на него с удивлением и затаенной надеждой, и Михаил решил перейти к сути разговора.

— Катерина, на счет вчерашних гостей… Все на самом деле не так просто. Дело в том, что я блефовал.

— Что?

— Нет никакого закона, по которому бы я мог отстаивать ваши права, если вас объявят сумасшедшей. В таком случае участь ваша действительно будет решаться вашим отцом.

Инкнесса почувствовала, что падает в пучину безнадежности. У нее даже голова закружилась.

— Но…почему они ушли?

— Поверили. Но через день-два, проверив все акты, касающиеся их инстанции, они поймут, что их обманули, и вернутся.

— И вы ничего не сможете сделать?

— Ничего.

Слово прозвучало, как приговор. Смертельный. Катя почувствовала себя лягушкой из старой притчи, которая утопала в сметане. Только как не машет Катерина руками, масло взбить не получается.

— Если только…

Надежда! Катя вцепилась в руку Михаила, придвинулась к нему, не замечая, что их лица оказались слишком близко.

— Что? Не томите! Говорите же!

Мужчина встал и в волнении заходил по комнате.

— Я…находясь рядом с вами осознал… свои чувства и… Некоторые провокации с моей стороны — простите меня за неподобающее поведение — привели меня к мысли, что и вы ко мне неравнодушны. Так что… — он вдруг остановился и опустился перед Катей на колени. — Вы станете моей женой?

На его ладони лежало маленькое серебряное колечко.

Мережская опешила.

— Как же…

— Вы сами признали, что я вам не неприятен, высказывали в мой адрес лестные комментарии, волновались за меня и… я счел, что этому есть основания. Так что вы скажите?

У нее не было слов, чтобы выразить всю гамму переполнявших ее чувств, и Катя попыталась ухватиться за разумные, логичные вещи.

— Я… но отец и…зачем вам жена, которую на днях заберут в Закрытый дом?

Мужчина схватил ее руку. Тепло его ладоней заглушало все ее сомнения.

— Не заберут. Если мы сегодня же справим свидетельство о бракосочетании, то не отец, а я стану вашим ближайшим родственником. И я никому тебя не отдам. Катя, согласна ли ты настолько мне довериться? Я понимаю, что у тебя есть причины сомневаться,