Холодные тени - Мила Бачурова

подошел Вернер, встал рядом. Положил руку ей на плечо. – Моя сестра задала вопрос. Отвечай.

– А ты еще кто такой? – огрызнулся парень. Хотя, увидев крепкую фигуру Вернера, тон сбавил.

– Лейтенант Хаген, уголовная полиция. – Вернер показал парню развернутое удостоверение. – Ну?

– А я – чего? – Парень оглянулся почему-то на прилавок – за которым никого не было. – Я – просто курьер!

– Понимаю, – кивнул Вернер. – И это – не допрос. Пока… Меня даже не интересует, чем ты занимаешься в свободное от работы время. У кого покупаешь траву, а у кого – экстази. Все, что я хочу знать, – это кто заказывал пиццу четыре дня назад в десять тридцать утра?.. Только не надо сказок о том, что перегружен работой, – предупредил он. – По утрам у тебя мало клиентов… Ну?

Вернер оперся руками на столик и грозно навис над парнем.

– Четыре дня назад… – пробормотал тот.

– Это была пятница, – напомнил Вернер.

– Пятница… Утром… А! Так на Вильгельм-штрассе заказ возил.

– Это далеко отсюда?

– Не очень. Минут пятнадцать на велике.

– И что там, на Вильгельм-штрассе?

– В смысле – что? – не понял парень. – Дом. Обыкновенный.

– Дом? – переспросил Вернер. – Жилой дом? Ты точно ничего не путаешь?

– Да точно! Я ж по этому адресу не первый раз ездил.

– Вот как? И хозяев дома помнишь?

– Да еще чего. На хрена мне их запоминать? Все, что помню, – дверь мужик открывал.

– Мужик? – Вернер оглянулся на Тимофея. – Точно – мужик? Не женщина?

Курьер развеселился:

– Не знаю, в штаны не заглядывал. На рожу – мужик.

– А как он выглядел? Особые приметы?

– Да никак не выглядел. Обычный. Похмельный…

– Ясно. Назови-ка точный адрес.

– Могу узнать, по какому праву вы задаете вопросы сотруднику?

Резкий оклик долетел из-за прилавка. Там вдруг откуда-то появился полный мужчина в белом халате, поварском колпаке и переднике.

На лице курьера отразилось облегчение, он с независимым видом откинулся на спинку стула. А мужчина водрузил на столешницу стопку плоских коробок для пиццы и, вытирая руки о передник, вышел из-за прилавка.

Обратился к Вернеру:

– Кто вы такой?

Вернер снова достал удостоверение, представился. Мужчина скользнул по корочкам равнодушным взглядом. Осведомился:

– То, что происходит, – официальный допрос?

– Нет.

– В таком случае я отказываюсь распространять информацию, связанную с нашими клиентами. Я – хозяин этого заведения. Вызывайте парня в участок, предъявляйте обвинение – а потом уж спрашивайте что хотите.

– Вашего сотрудника ни в чем не обвиняют. Я задаю ему вопросы как свидетелю.

– Ахмет – несовершеннолетний. Задавать ему вопросы вы можете только в присутствии родителей или опекуна. Присылайте повестку, тогда и поговорим.

– То есть оказывать помощь следствию неофициально вы не желаете? – Вернер нехорошо прищурился.

Но хозяин пиццерии оказался не лыком шит.

– Я всего лишь хочу, чтобы все было законно, лейтенант. – Он расплылся в деланой улыбке. – Уж вам ли не знать, как важно в наше неспокойное время соблюдать законы?

* * *

– Неужели ты не можешь заставить этого парня говорить? – Габриэла заглянула брату в глаза. – Он ведь был готов отвечать!

– Был, – хмуро кивнул Вернер. – Мне удалось его припугнуть. Еще бы минута – и слил бы адрес как миленький. Но – не повезло. Появился хозяин пиццерии. А тот, сразу видно, тертый калач. Тут же понял, что я не имею права ни о чем спрашивать.

– Почему – не имеешь? Ты же полицейский!

Вернер грустно улыбнулся и потрепал Габриэлу по волосам.

– Так уж устроен мир, сестренка. По закону, для того, чтобы я мог опрашивать кого бы то ни было, у меня на руках должна быть специальная бумага. До тех пор, пока ее нет, ни на какие мои вопросы люди отвечать не обязаны. Оказание помощи следствию – исключительно их добрая воля.

– Но почему же этот дядька не захотел помочь? – Габриэла нахмурилась. – Я бы обязательно помогла! Ведь если о чем-то спрашивает полицейский, ясно же, что не для своего удовольствия! Что он что-то расследует.

– Вот именно поэтому, – хмыкнул Вернер. – Такой уж тут контингент. Скорее сдохнут, чем лишнее слово полиции скажут.

– Почему?

– Потому что здесь живут люди, которые не привыкли доверять властям. Многим из них есть что скрывать. А если даже и нечего – общаться с полицией они не любят. Парнишка – из эмигрантов, ты же слышала по акценту. Да и хозяин, думаю, тоже.

– Курьер – эмигрант? – вмешался Тимофей.

Габриэла фыркнула:

– Конечно! У него акцент – хуже, чем у тебя.

Сам Тимофей на это поначалу не обратил внимания.

Он подумал. Повернулся к Вернеру.

– А вы можете достать бумагу, о которой говорили? Чтобы вызвать хозяина пиццерии на допрос?

Вернер покачал головой:

– Боюсь, что нет. Я ведь не имею отношения к расследованию. Все, что могу сделать, это попросить коллег об одолжении. Но не уверен, что к моей просьбе отнесутся с пониманием. Я пока не того полета птица.

– То есть адрес того, кто заказывал пиццу, вы не узнаете?

– Я попытаюсь, – повторил Вернер. – Но по закону – это будет очень сложно сделать. И точно – не быстро.

– Иногда мне кажется, что большинство законов люди придумали для того, чтобы усложнить себе жизнь, – пробормотал Тимофей.

– Что, прости?

– Ничего. – Тимофей взялся за ручку двери. – Подождите здесь, пожалуйста. Я скоро приду.

– Куда ты?! – Габриэла выскочила из машины вслед за ним.

Вернер тоже вышел. Спросил:

– Что ты собрался делать?

– Попробую сам поговорить с курьером.

– Значит, с одноклассниками ты говорить не можешь, – возмутилась Габриэла, – а с этим парнем – пожалуйста? Никаких проблем?

– Проблем достаточно. Но я попробую… Не ходи за мной. – Тимофей сбросил руку Габриэлы со своего локтя и решительно зашагал обратно в пиццерию.

Парнишка-курьер как раз вышел из дверей с зеленым коробом за плечами. Принялся отстегивать от стойки ржавый велосипед.

Тимофей подошел к нему.

Через десять минут вернулся и сел в машину. Сказал:

– Вильгельм-штрассе, дом двадцать три. Номер квартиры курьер не помнит, где она расположена – не знает. Хозяин обычно встречал его возле лифта.

– Ого, – обронил Вернер. – И как же тебе удалось добыть информацию? Что ты ему сказал?

– Это не имеет значения. – Тимофей откинулся на спинку сиденья. – Поехали, пожалуйста. Будем надеяться, что в этом доме не очень много квартир.

* * *

– А что ты ему сказал? – вполголоса повторила вопрос Вернера Габриэла, когда машина тронулась.

– Не имеет значения.

– Ну скажи! Жалко тебе? Мне же интересно. Ты – и разговариваешь! С незнакомым человеком. Да еще умудряешься раздобыть информацию, которую не смог вытянуть профессиональный коп!

– Вот именно потому, что Вернер – коп, он и не смог ее