Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

Арька Аксюте со школы дико завидовала. Аксюта нашего круга особа: мать ее, Райка Фабрикантша, обеспечила их обеих, коттедж отличный отгрохала, одевала Аксюту всегда прилично, модно. Подружка моя по блату даже конкурс красоты областной выиграла. Отстегнули они жюри взятку. Арька же голь нищая, мать ее вечно болела, Арька после школы ее бросила, сбежала сначала в Тулу, потом в Тарусу перескочила. Жила с женатиками взрослыми, искала себе спонсора. Гену, когда он в импотента превратился с Аксютой после удушения, черт в ребро двинул. Ушел мужик на фоне семейных драм в загул, и Арька его легко захомутала. Он явился для нее трофеем в их с Аксютой заочном противостоянии. Но жениться Гена на ней не планировал, хотя с Аксютой уже активно разводился. Она его достала своей требовательностью в постели и ревностью. А самое главное – пьянством. Квасить и беситься она стала от стресса.

– Вы с ней по-прежнему дружите?

– И не встречаемся даже. – Евдокия Ежова поджала губы, выдержала паузу. – Сима не даст мне соврать: Аксюта – конченая алкашка. И еще… после тех событий в доме ведьмы все от их семейства отвернулись. Она меня просила помочь тогда с похоронами Генки, он же не успел до конца развод оформить, похороны ей достались – вдове. Но я отказалась наотрез. Он меня оскорбил, он посмел меня ударить! И мне его хоронить?! Я его не простила. Аксюта на меня тогда обиделась смертельно. А в чем я перед ней виновата? Я удары от Генки стерпела ради нее и прежде ей старалась помочь, отвадить Генку любым способом от стервозы Арьки.

– Ариадна пропала бесследно, – заметила Катя. – С момента событий в доме ведьмы ее в Кукуеве никто больше не видел.

– Она из Кукуева удрала еще девчонкой, а после смерти матери халупу их на дрова дачникам тарусским продала, – пояснила Евдокия. – Она и прежде исчезала надолго из поля видимости, вокруг нее всегда вертелась уйма мужиков. Они ее на курорты возили. Гена у нее не один тогда был. Наверное, она просто тихо улизнула от скандала. Подалась куда-то с очередным ухажером.

– Серафим, извините, но я вынуждена задать прямой вопрос о вашей матери, – обратилась Катя сначала к Симуре, а затем к Евдокии: – По-вашему, Аксинья могла расправиться с мужем столь зверским способом?

– Легко, – вздохнула Евдокия. – Я бы и Райку Фабрикантшу не сбрасывала с гамбургского счета, но… случись все не одиннадцать, а лет двадцать назад. Тетя Рая тогда очень долго не могла простить Генке измены. Они ведь ее и на свадьбу не пригласили. Побоялись беды. Правда, зло – вещь бессрочная, копится в душе, а потом наружу хлещет… Короче, они обе у меня на подозрении.

– Мы слышали про свадьбу. – Катя кивнула. – Вы являлись свидетельницей со стороны невесты, да? А кто – со стороны жениха?

– Тигран Таранян. Наш кукуевский Таранька Носатый. На дудуке он нам играл армянские напевы жалобно. Они с Генкой расчувствовались, пили коньяк, развезло их. А мы с Аксютой вдвоем танцевали свадебный вальс, она уже глубоко беременная, в белом платье-парашюте с фатой, а я в джинсах да косухе с заклепками – за кавалера. Нам же по девятнадцать было всего. Жених Генка и его компаньон в бизнесе Тиграша мне сущими стариками казались. Я до слез тогда жалела Аксюту. Назло матери она у нее Генку отбила, залетела сразу и… фактически продала себя ему по молодости, по глупости.

Катя слушала Евдокию внимательно. Сказанное ею в некоторых аспектах совпадало, но в других – весьма отличалось от сведений Раисы Бодаевой.

– А позже супруги Елисеевы помирились с Раисой?

– Он родился. – Евдокия вновь глянула на Симуру. – Время сгладило все. Райка Фабрикантша смирилась с потерей любовника. Да и состарилась она. Ее деньги и работа всегда интересовали, а сейчас предприятие по производству упаковки – ее главный любовник. С Аксиньей она даже не пересекается.

– Откуда вы знаете?

– Я в курсе всего, – заверила Катю Евдокия. – Еще вопросы?

– Не доходили до вас слухи про старшего сына Елисеева Тимура и его тетку Светлану Жемчужную? – Катя решила воспользоваться ее словоохотливостью. – Аксинья при нас обвинила ее в неродственном отношении и к Тимуру, и… – При Симуре она не стала продолжать.

– Аксюта взахлеб мне про них сплетничала тогда. Тимур погиб за два года до их свадьбы с Геной. В ванну к нему фен вдруг упал. Током его вдарило. «Скорую» тетка вызвала, но врачи парня не откачали. Генку в скорби не насторожило, что все случилось-то в московской квартире Тимура, ему Геной подаренной. Они находились с теткой вдвоем, Тимур в ванной голый, а квартира – однушка и диван-раскладушка… Тимуру двадцать, Светлане тогда тридцать пять, разведенка баба… Не чухнулся лопух Генка и после, когда выяснилось: Тимур, оказывается, написал завещание, оставив квартиру, отцом подаренную, «самому дорогому и близкому человеку – Светлане».

– Аксинья про них узнала не от мужа, – заметила Катя. – Кто же ее просветил?

– Тигран. Он сам хотел на Светлане жениться тогда, скрепить узами их общий бизнес с Генкой. Он-то, ревнивец, в момент просек ее шашни с Тимуром. – Евдокия намотала на палец жидкую рыжую прядь. – Но до поры до времени Тигран помалкивал, все за Светкой ухлестывал, она ж освободилась… Жемчужная его бортанула. А в то лето, когда у Тиграна с Генкой коса на камень нашла из-за бабла, он Генке открыл правду про отношения его троюродной сестрицы-цыганки с его старшим любимым покойным сыном. И намекнул на загадку его внезапной гибели. Генка рассвирепел. Аксюта в паузе между запоями мне клялась: муж Светке Тимура не простит. Но… как мы знаем, гикнулся он внезапно.

– А Тигран и Геннадий крупно поссорились из-за бизнеса незадолго до убийства, да? – Катя – сама наивность и любопытство.

– Аксюта мне и прежде жаловалась: Тиграша мужа облапошил, ограбил. Подмял весь общий бизнес под себя в счет долгов. Аксюта психовала – ей-то при разводе ничего не светило из доли бизнеса. Но потом она пронюхала: Генка вроде нашел покупателей, согласных выплатить его огромные долги Тиграну и забрать долю в бизнесе, даже сверх они давали денег Генке, очень хотели их завод и ферму. Ну и цех в довесок. Генка всерьез намылился тогда все им продать и уйти на покой. А Тиграна не устраивали новые партнеры, они и его могли подмять. Думайте сами – решайте сами. Когда все закручивается по спирали, и… вдруг одного компаньона жизни лишают.

– Но ферму арендовал в те времена ее нынешний владелец Восьмибратов, – заметила Катя.

– Она ему сейчас миллионы приносит. Не глядите, что сам