Жажда расплаты - Евгения Михайлова

— А ее отец? Подобные деятели нередко именно так решают свой больной вопрос.

— И в это я не верю. Как, впрочем, и в то, что Федулов — особо порядочный из высоких чиновников. Просто из того, что я узнала, прочитала, услышала об этой семье, в том числе и от Антона, получается, что отец тоже не сделает ничего такого, чего Влад не простил бы Валерии. И что рано или поздно стало бы известно и покрыло бы ее и их сына позором. Валерия слишком любит Влада, родители слишком любят Валерию и внука, а главное — тут нечего делить. Все принадлежит семье, Владу — кусочек квартиры, и тот только формально. Он никогда не станет ни на что претендовать. Он первый себя во всем обвинил.

— Если они ни при чем, я вообще сомневаюсь, что эти преступления будут раскрыты, — сурово заключила Тамара. — Посадят исполнителя, и на этом все закончится. Именно так и бывает, к сожалению.

Даша приехала в редакцию в час сбора «У Юлии». Люди по-прежнему сюда тянулись на запах кофе. Правда, теперь все происходило в угрюмом молчании, которое прерывалось лишь раздраженными репликами. Всем хотелось услышать друг от друга что-то утешительное или обнадеживающее, но такого не придумал даже Паша-Удод.

Даша прошла к своему столу. Юля поставила перед ней большую чашку очень горячего кофе со сливками и заботливо произнесла:

— Выпей, пока горячий. Ты прямо посинела от холода. Потом расскажешь, как съездили.

На столе Юли зазвонил внутренний телефон, она подняла трубку, села на свой стул и стала отвечать на вопросы по материалам в номере.

В это время в кабинет вошел Сергей Кольцов.

— Всех приветствую. Забежал вас навестить. Глотну кофе и кратко отчитаюсь о ходе дел перед своим коллективным нанимателем. Факты по порядку. Роман Петруничев, он же киллер Фран, признался в покушении на убийство Дарьи Смирновой и в убийстве Антона Ковальского. Приперли доказательствами. Его взяли в аэропорту с фальшивым паспортом на имя Петра Петровича Иванова. Такой размах воображения. Лететь собрался в Сербию. В одном из банков Белграда буквально на днях был открыт счет на человека с такими данными. Сразу положили небольшую сумму, но уже через несколько часов на счет поступили деньги из Таджикистана. Очень внушительный перевод в валюте. Его сделала посредническая фирма, которая, в свою очередь, стремительно получила такой перевод из Москвы. Вы понимаете, надеюсь, что я опускаю километры, как говорится в кино, пленки с описаниями проделанных операций и экспертных заключений.

— Ох, — простонал Виктор-фотограф. — Опускай все к чертям и продолжай. Мы все равно ни фига не поймем в этих операциях. Так кто послал в Таджикистан бабки для перевода этой мрази?

— Отправили деньги из небольшой финансовой компании не Петрунину, не Иванову и уж, конечно, не Франу. Это благотворительный платеж на чудесный проект «Рисунок будущего». Деньги, вроде бы обещанные на создание крупной детской студии изобразительных искусств. Для одаренных таджикских детишек. Проверить, что такого проекта не было в помине, что одаренные детишки в полном пролете, — оказалось пара пустяков. Но владелец московской компании — реальный финансист, инвестор, спонсор, меценат. Он пообщался со следствием и объяснил, что поддержкой детских талантов занимается его жена, очень добрая и просвещенная женщина. У нее есть письменная просьба от создателей «Рисунка будущего». Которого, как я сказал выше, не существует. Финансист и меценат не мог отказать своей супруге, хоть это не совсем его профиль. Он доверительно признался, что они только поженились и он хотел ее сразу поддержать в благородной деятельности. Разумеется, пристрастно в оформление не вникал. Да, Роман Петрунин заявил, что он знать не знает никаких благотворителей. Его заказчик остался анонимным, это типа обычная история. Киллер получает подтверждение, что деньги перечислены, только потом идет на дело. Но его показания быстро меняются в зависимости от пунктов сделки со следствием. Он уже начал «вспоминать» заказы особых нападений на мужчину с условием «чтобы непременно выжил». Следствие ищет доказательства.

Кольцов медленно выпил кофе, выдержал томительную паузу. И лишь затем продолжил:

— Итак. Имена финансиста и его жены…

— Подожди, Сергей! — крикнула Даша, поднимаясь. — Я скажу. Имя финансиста Александр Родин. Его свежеиспеченная жена — Юлия Виноградова.

Даша взяла со стола свою большую чашку, из которой так не сделала и глотка, медленно подошла к столу Юлии. Та продолжала сидеть, бледная, только губы сжались и рот вытянулся через узкое лицо, как щель несущего смерть орудия. А глаза смотрели на Дашу не мигая, без выражения, и это было самым страшным.

— А я не могу уснуть, не могу перестать видеть одно и то же, один кошмар… Не могу стереть из памяти, со зрачков… А это не кошмар. Я видела, я запомнила! И боялась рассказать даже тебе, Тома. Там, у могилы, меня окликнул кто-то по имени, очень тихо, услышала только я. Я повернулась… Увидела руку с пистолетом на расстоянии, а рядом была ты, Юля. Ты стояла с Лилей и Ирой, но смотрела не на них, а прямо мне в лицо. Но не таким мертвым взглядом, как сейчас. В твоих глазах были бешеное любопытство и еще более бешеная радость. А ко мне уже летел Антон. За своей смертью. Ты убийца, Виноградова, маниакальная, сознательная и лишенная всего человеческого. Тебе приходилось притворяться человеком и женщиной. Вот что все время отталкивало меня при всем старании дружить с тобой, точнее, ответить на твой призыв дружбы. А я нужна была тебе рядом для осуществления твоих больных планов. Тебе надо было посмотреть, будет ли страдать Влад, узнав, что меня убили, так? Как следует страдать. Не отвечай. Мне уже все про тебя понятно. Ты мечтала, что утешишь его.

Даша, не сводя глаз с Виноградовой, медленно, тонкой бежевой струйкой вылила кофе на бумаги перед своей начальницей. Затем выбежала из кабинета.

Виноградова поднялась и вдруг резко рванулась к двери.

— Не торопитесь, Юлия Викторовна, — остановил ее Кольцов. — За вами уже подъехали. Транспорт, как говорится, подан.

Вы ничего не знаете о любви

Тот факт, что Петруничев-Фран после нескольких очных ставок с Виноградовой сдал ее с потрохами как заказчицу всех преступлений, никого не удивил. Не только Кольцова и следователей, но и бывших сослуживцев Юлии, которые привыкли считать ее если не подругой, то, по крайней мере, человеком своего круга профессиональных и адекватных людей. Виноградова не просто не пыталась что-то опровергать, скрывать, обвинять исполнителя во лжи. Она как будто упивалась его разоблачениями и сама