Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Я решаю, с кем мне вести бизнес».

«Я стремлюсь к вершине, Леви».

«Мне не все равно, куда ты направляешься».

«Мертвая рука», как ее называют у вас.

«Если бы это было правдой…»

"Это правда."

«Это только заставит меня еще сильнее преследовать тебя».

«Но я еще не рассказал вам самое худшее».

"Что это такое?"

«Когда ваш друг покончил с собой, вы знаете, о чем он думал?»

«Он думал, что его предали».

«Предательство, да. Как интересно ты туда зашёл».

«Мы оба знали, что в Лондоне есть крыса».

«Он умер, думая не о твоей крысе, Леви. Он умер, думая о тебе».

«Что это должно означать?»

«Ну же, Левий. Такой хитрый человек, как ты? Ты же знаешь».

Леви ничего не сказал.

Суворов глубоко затянулся сигарой, вдыхая густой дым. Вот он. Момент мести. «Нечего сказать, Леви?»

"Что ты сделал?"

«Я просто высказал предположение».

«Какое предложение?»

«Я не буду оскорблять ваш интеллект, расписывая это вслух».

«Алона?»

«Конечно, Алёна. Что ещё могло заставить человека твоего положения намеренно отправить на верную смерть такого старого и преданного друга, как Ричмонд Тенет?»

Снова тишина. Суворов понял, что попал в цель.

«Я всегда был внимателен к деталям, Леви. Даже тогда. Ко всему, что другой мужчина мог бы упустить. Например, к тому, что вы с Алоной никогда не приходили в паб вместе. Даже когда вы были из одного места».

Рот по-прежнему ничего не говорил.

«И просто чтобы ты знал, Леви, если у тебя возникнут какие-то мысли, пусть между нами не будет недопонимания. Если со мной что-нибудь случится, если я почувствую хоть малейший намёк на то, что на меня кто-то нападает, Алона Альмагор умрёт. Всё ясно?»

OceanofPDF.com

84

Рот сидел на заднем сиденье своей машины, не говоря ни слова, и смотрел в окно.

Его полностью переиграли. Этот человек в Главном управлении, Андрей Суворов, планировал свои действия десятилетиями.

Он терпеливо ждал, неустанно наблюдал, и вот, наконец, откуда ни возьмись, словно гадюка, нанес удар.

И Рот этого не предвидел. Он, конечно, знал, что рано или поздно за ним что-то случится. В этой игре это не было риском — это была неизбежность. Переходишь от операции к операции, из страны в страну, оставляя после себя выжженную землю. Рано или поздно что-то должно было случиться.

Но это совершенно его ошеломило. Возможно, он начал терять хватку.

Суворову помогали изнутри. Это было несомненно. Какой-то «крот», какой-то спящий агент в глубине лондонского отделения ЦРУ, сливал информацию, а Рот не имел ни малейшего представления, где искать.

Он знал лишь, что только что проиграл решающую битву. Заговор с целью внедрения Тенета в Кремль стал бы вершиной карьеры Рота, его главным достижением, сенсационным ударом по коварному режиму Молотова.

Но Суворов не просто знал, что Тенет — ловушка, он знал и интимные подробности их жизни. Он знал, что лежало в основе их отношений. Возможно, он знал это лучше, чем они сами.

Рот любил жену Тенета.

И Рот хотел ее.

Но она не сможет простить этого. И Рот не сможет простить себя. Одно дело иметь соперника за женское сердце, но быть тем, кто послал его на смерть, — совсем другое.

Если и был хоть какой-то шанс, то теперь он был мертв, отравлен.

«Сэр?» — сказал водитель.

Они стояли перед рестораном «Аннабель», и Рот не сказал, куда хочет пойти. «Извините», — сказал он, возвращаясь мыслями к настоящему. Ему нужно было попасть в посольство, но сначала нужно было кое-что сделать.

Машина влилась в поток машин, и Рот почувствовал тяжёлый ком в горле, пока они ехали по серым улицам. Когда они прибыли по адресу, он остался сидеть, глядя в окно.

«Все в порядке, сэр?»

«Да», — сказал Рот, но не пошевелился.

Он смотрел на дверь, думал, вспоминал. В его жизни уже бывали подобные моменты – развилки, заставлявшие его решить, что он за человек, понять, из чего он сделан на самом деле, измерить тембр собственной души.

Тенет умер, думая, что Рот его предал.

Теперь Рот пытался определить, правда это или нет.

Он глубоко вздохнул и вышел из машины. Казалось, ему пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы дойти до двери, словно он пробирался по грязи. Каждый шаг давался с трудом.

Он постучал и подождал.

Он не чувствовал себя. Время словно тянулось медленно. Звук казался приглушённым. Всё, что находилось за пределами его непосредственного поля зрения, расплывалось.

Алона подошла, и, как только она увидела Рота, её лицо исказилось от глубочайшего горя. Она знала, зачем он здесь, и изо всех сил пыталась удержаться на ногах.

«Алона, открой дверь», — сказал он, и слова застряли у него во рту.

Она покачала головой.

«Пожалуйста», — сказал он.

Она стояла там, не двигаясь, и смотрела на него через окно, словно тонкое стекло, разделяющее их, могло каким-то образом защитить ее от того, что он пришел сказать.

Он видел слёзы на её лице. Он бы обнял её, утешил, если бы она позволила. Даже сейчас он представлял себе их будущее с ней,

жизнь, потраченная на то, чтобы наверстать все потерянное время.

Но в человеке было две стороны, две натуры. Суворов рассчитал, что угроз Алоне будет достаточно, чтобы уберечь его от Рота. Но, возможно, это был просчет. В конце концов, Рот уже предал Алону. Почему бы ему не сделать это во второй раз?

Рот не был одним из тех, кто притворялся, будто разительно отличается от монстров, с которыми сражался всю свою жизнь. В конце концов, чтобы сражаться с ними, нужно было действовать как они, думать как они, делать то же, что и они. Человек, родившийся в Москве, Вене или Нью-Йорке, должен был выживать в той же кровожадной борьбе, не на жизнь, а на смерть, используя те же инструменты, ту же тактику. Законы природы не менялись от того, на чьей ты стороне.

Он подумал о Лэнсе, человеке, убившем женщину, носившую его ребёнка. Этот человек понимал цену борьбы, правила ведения боя, масштаб сражения.

«Открой дверь», — снова сказал он. «Алона, пожалуйста».

Она потянулась к защёлке и щёлкнула. Он шагнул вперёд, медленно вошёл, и она тут же отступила назад.

«Ты — посланник смерти, Леви», — сказала она дрожащим от волнения голосом. «Ты приносишь только одну весть».

Она была права, но это не меняло его решения. «Алона», — беспомощно сказал он.

«Он ведь мертв, да?»

Он кивнул.

Что-то в выражении