Мэри Кларк - Папина дочка

— Как знаешь, Элли.

— И еще две вещи, Маркус. Я сегодня уезжаю. Поживу в квартире у друга.

— Надеюсь, подальше отсюда?

— Да. В Манхэттене.

— Гора с плеч. Отец уже знает?

Если и нет, то, могу поспорить, вы ему передадите. Поразительно, сколько моих друзей в Олдхэме общаются с отцом!

— Не знаю, — честно призналась я. Не удивлюсь, если Пит позвонил ему вчера, как только мы расстались.

Я уже собиралась поинтересоваться у Маркуса, как его успехи в поисках жертвы убийства по имени Филли, но детектив меня опередил:

— Пока что ноль, пусто. Ничего, что могло бы связать Вестерфилда с еще одним преступлением, — прокомментировал он. — Но работы еще много. Мы также проверяем имя, которое Роб использовал в школе.

— Джим Уилдинг?

— Да.

Мы договорились держать связь.

Я не разговаривала с миссис Штройбел с субботы. Я дозвонилась до больницы в надежде, что Пола уже выписали, но он все еще лежал там. Миссис Штройбел сидела у него.

— Элли, ему намного лучше. Я захожу его проведать каждый день примерно в это время, потом иду в магазин и в полдень возвращаюсь сюда. Храни господь Грету! Ты видела ее, когда Поли попал в больницу. Она просто золото. Тянет на себе весь магазин.

— И когда Пол сможет уехать домой?

— Думаю, завтра. Но, Элли. Он снова хочет тебя видеть. Говорит, что-то из того, что ты ему сказала, — неправильно. Он не помнит, что именно, но хочет это выяснить. Ты же понимаешь — после стольких лекарств...

У меня дрогнуло сердце. Из того, что сказала я? Господи, Пол снова запутался или он хочет взять свои слова обратно? Как хорошо, что я еще не выложила на сайт его историю, связывающую Роба и медальон!

— Могу к нему заехать, — предложила я.

— Может, в час? Я уже вернусь сюда, так что Поли будет спокойнее.

Спокойнее? Или вы хотите проконтролировать, чтобы Пол не сказал ничего, что может его скомпрометировать? Нет, в это я не верю.

— Хорошо, миссис Штройбел, — согласилась я. — Если вдруг приеду раньше, я не буду заходить к Полу и дождусь вас.

— Спасибо, Элли, — проговорила она с такой благодарностью, что мне тут же стало стыдно. Как я могла подумать, что она хочет помешать Полу мне что-то рассказать! Она сама мне позвонила, а ведь сейчас миссис Штройбел буквально разрывается между магазином и больным сыном. Господь милосерден к сирым и убогим. Особенно когда посылает таким, как Пол, матерей, как Анна Штройбел.

Я умудрилась еще два часа поработать, и влезла на сайт Роба Вестерфилда.

Там все так же висела фотография меня, привязанной к кровати, а в списке членов общества «В защиту Роба» прибавилось имен. А вот никакого опровержения моей истории о причастности Вестерфилда к покушению на убийство его бабушки я не нашла.

Верный знак смятения в их рядах! Похоже, они так и не решили, что делать.

В одиннадцать часов позвонила Джоан.

— Не хочешь по-быстрому перекусить где-нибудь в час? — спросила она. — Мне нужно кое-куда заглянуть, и тут я поняла, что буду пробегать мимо тебя.

— Не могу. Я пообещала в час навестить Пола в больнице, — сказала я и, поколебавшись, добавила, — Джоан...

— Что, Элли? Ты в порядке?

— Да, вполне. Джоан, ты сказала, у тебя хранится некролог моей матери, напечатанный отцом в газете.

— Да, верно. Я предлагала тебе его показать.

— Тебе будет не сложно его найти?

— Нет, конечно.

— Тогда, если ты будешь пробегать мимо гостиницы, можешь оставить его у администратора? Я бы хотела взглянуть.

— Считай сделано.

Когда я зашла в больницу, в вестибюле царило необычное оживление. Заприметив в дальнем углу кучку репортеров и операторов, я быстро повернулась к ним спиной.

Моя соседка по очереди за гостевым пропуском объяснила мне, в чем дело. Миссис Дороти Вестерфилд, бабушку Роба, привезли в реанимацию с острым сердечным приступом.

Ее адвокат сделал официальное заявление прессе, что вчера вечером в память о своем покойном муже сенаторе США Пирсоне Вестерфилде миссис Дороти изменила завещание и передала все имущество благотворительной организации, которая должна будет распределить эти средства в течение десяти лет. В качестве исключения, миссис Вестерфилд завещала небольшие суммы сыну, друзьям и своим старым служащим. Внуку она оставила один доллар.

— Знаете, она оказалась очень умной женщиной, — заверила моя соседка. — Я слышала это из разговора журналистов. Кроме адвоката, она пригласила еще своего пастора, друга-судью и психиатра, чтобы они могли засвидетельствовать, что она находилась в трезвом уме и твердой памяти и понимала, что делает.

Любительница сплетен даже не догадывалась, что, скорее всего, это мой сайт послужил причиной изменения завещания и инфаркта. Чистая победа! Я вспомнила эту благородную и добрую женщину, которая пришла на похороны выразить свои соболезнования по поводу смерти Андреа.

Я вбежала в лифт, искренне радуясь, что успела исчезнуть до того, как репортеры узнали меня и связали с этим печальным происшествием.

Миссис Штройбел уже ждала меня в коридоре. Вместе мы зашли в палату Пола. Бинтов у него на руках поубавилось. Взгляд стал яснее, улыбка — мягче и добрее.

— Элли, ты мой друг, — сказал Пол. — Я могу на тебя положиться.

— Конечно, можешь.

— Я хочу домой. Я устал здесь лежать.

— Это хороший знак, Пол.

— Я хочу вернуться на работу. К нам на ланч пришло много посетителей, когда ты уходила, мама?

— Целая толпа, — успокоила его миссис Хилмер, удовлетворенно улыбаясь.

— Тебе не стоит здесь так долго сидеть.

— Больше и не придется, Поли. Скоро ты вернешься домой. — Она посмотрела на меня. — У нас в магазине за кухней есть маленькая комната. Грета поставила туда кровать и телевизор. Так что Поли сможет работать с нами, помогать, если захочет, на кухне и время от времени отдыхать.

— Отличная идея, — согласилась я.

— А теперь, Поли, объясни, чем тебя так беспокоит медальон, который ты нашел в машине Вестерфилда, — подбодрила его мать.

Я терялась в догадках.

— Я нашел медальон и отдал его Робу, — медленно начал Пол. — Я говорил тебе, Элли?

— Да, говорил.

— Цепочка была порвана.

— И это тоже, Поли.

— Роб вручил мне десять долларов на чай, и я положил их к деньгам, которые копил тебе на подарок к пятидесятилетию, мама.

— Верно, Поли. Это было в мае, за шесть месяцев до смерти Андреа.

— Да. Медальон напоминал сердце. Золотой, с красивыми синими камушками посередине.

— Точно, — попыталась подбодрить его я.

— Я заметил на Андреа медальон и проследил за ней до гаража. Я видел, как за ней туда зашел Роб. Я сказал Андреа, что ее отец разозлится. Потом пригласил ее на танцы.

— Все это ты мне уже говорил. Так оно и было, правда?

— Да, но не все. Ты что-то сказала неправильно, Элли.

— Сейчас вспомню. — Я попыталась восстановить наш разговор. — Ты не упомянул только, как я возмутилась, когда узнала, что Роб даже не купил Андреа этот медальон. Он просто выгравировал их инициалы на кулоне, забытом в его машине какой-то другой девушкой.

Пол улыбнулся.

— Вот оно, Элли. Это я и хотел вспомнить. Это не Роб выгравировал инициалы на медальоне. Они там уже были, когда я его нашел.

— Поли, не может быть. Андреа познакомилась с Вестерфилдом только в октябре. А медальон ты нашел в мае.

На его лице появилось упрямое выражение.

— Элли, я это помню. Я уверен. Я их видел. Инициалы уже на нем были. Причем, не "Р" и "А". Там было "А" и "Р". "А. Р. ", очень красивыми буквами.

43

Я вышла из больницы с ощущением, что события развиваются сами по себе. История Алфи и чертеж, которые я выложила на сайте, дали ожидаемый эффект: бабушка вычеркнула Роба из завещания. Таким образом, миссис Вестерфилд все равно что заявила на весь мир: «Я верю, что мой единственный внук организовал покушение на мою жизнь».

Это осознание ужасной правды и принятие болезненного решения и стало причиной ее сердечного приступа. Бабушке Роба девяносто два, не думаю, что она его переживет.

И снова я вспомнила, с каким спокойствием и достоинством она уходила из нашего дома, когда отец приказал ей убираться. Он первый попрекнул ее внуком. Или не он? В Арбинджере учился ее муж, сенатор США. Вряд ли она не знала, почему Роба попросили оттуда уйти.

Миссис Вестерфилд изменила завещание и приняла все меры, чтобы его не смогли оспорить юридически. Это значило не только, что она поверила в причастность Роба к покушению. Возможно, в конце концов даже она поняла, что ее внук убил Андреа.

И снова я вернулась к медальону.

На медальоне были выгравированы инициалы "А" и "Р" еще до того, как Роб встретил Андреа.

Этот факт казался таким поразительным и настолько выбивался из общей картины, что, когда я вышла от Пола, мне понадобилось несколько минут, чтобы его осмыслить и принять.