Сергей Высоцкий - Не загоняйте в угол прокурора. Сборник

— Вот видишь?! Только она не согласится. В Сухуми дети. В Гагре дети.

— Что ж, желаю успеха. Попытка не пытка.

— Ты, прокурор, хороший человек.— И добавил: — Вы.

Осторожно прикрыв за собой дверь, он вышел. Фризе настроился сварить себе кофе, как дверь открылась и снова возник Убилава.

— Про пиво слушай, такая история. Сигареты я в дубленке забыл. «Мальборо» курю. Пошел в коридор, нашел дубленку, сунул руку в карман, там банка пива.

— Ну-ка, ну-ка, дорогой! — Фризе вскочил и чуть ли не за рукав втянул писателя в кабинет. Подвинул кресло, включил магнитофон.

— Теперь подробнее.

— Я тебе все сказал.

— А ты повтори, с подробностями. Что за пиво, чья дубленка?

Оказалось, что Убилава залез не в свою дубленку:

— Точно, как у меня, знаешь? В «Березке» столько долларов отдал! Что за пиво лежало — не помню. Эта женщина перед глазами, понимаешь. Белый свет не вижу, неделю писать не могу. Говоришь — пиво!

Потом они вместе спустились в вестибюль и Фризе помог Убилаве надеть его импортную дубленку. Длинную — чуть ли не до пят,— с голубоватым мехом, покрытую снаружи каким-то сопливым составом. Наверное, чтобы кожа не мокла. Такую же дубленку Фризе видел на авторе детективов Огородникове.

Кофепитие так и не состоялось, потому что вслед за Убилавой в дверь постучал Борисов. Он оказался первым, кто спросил о причине вызова в прокуратуру.

— У нас есть основание подозревать, что была попытка отравить Маврина.

— В слове попытка уже заложен признак неудачи,— спокойно прокомментировал Борисов.— Значит, жертвы нет. И преступления не было?

— Преступный замысел тоже считается преступлением. В случае, о котором идет речь, жертва есть. Санитар из малого предприятия «Харон».

— «Харон»?! Какая прелесть! И само словосочетание: малое предприятие «Харон»! Это что же, бывшие «Похоронные услуги»? Ведомство Безенчука?

Ничто в этом человеке не указывало на его принадлежность к изящной словесности. Сухой, подтянутый, хорошо подстриженный. С приятным лицом, при взгляде на которое тебя посетит мысль: где-то мы с этим человеком уже встречались! Хороший темно-серый костюм, умело подобранный галстук… Все удивительно в меру, и в то же время ощущение незавершенности, отсутствие последнего штриха. Идеальный тип государственного чиновника, которому пора на пенсию, несмотря на то, что он хорошо сохранился.

— И как же умер санитар?

— Разве Алина Максимовна вам ничего не говорила?

— Нет. Мы виделись с нею только на похоронах. На поминки я не пошел. Должен сказать, что у нас с Алиной контры. Это может быть слишком сильно сказано. Я отговаривал Маврина от брака. Алина знает и не может простить. А брак получился удачным. Так как же, все-таки, он умер?

— Выпил банку датского писа «Туборг».

— Вот так штука! — удивление его показалось Фризе искренним.— Я подарил покойному целую упаковку! Значит, я и отравитель?

— После — не значит поэтому.

— Известный постулат Римского права. Но у нас в большем почете другой постулат: я так считаю — значит, так и есть на самом деле.

— Давайте вернемся к теме разговора,— предложил Фризе.— Где и когда вы покупали пиво?

— По известным, наверное, вам обстоятельствам, я подозреваемый номер один?

— Я задал вопрос! — Фризе начал терять терпение.

— Хорошо, хорошо! Где и когда? — Борисов секунду подумал.— Накануне юбилея. В субботу, в магазине на Профсоюзной улице. Я живу рядом.

— Вы часто бываете в этом магазине?

— Редко. С нашими-то гонорарами? Иногда себе позволяю купить хорошего чаю, конфеты жене. Вас интересует, запомнили ли продавцы, как я покупал пиво?

Владимир молчал.

— Продавщицу зовут Валентина. Странное совпадение — я всегда прихожу в ее смену. Не сомневайтесь, она меня узнает.

— В упаковке было тридцать банок?

— Да.

— Полиэтиленовая оболочка не нарушена?

— Кажется, нет. В девственном виде привез все Алексею. К банкам не притрагивался.

— Где вы оставили пиво?

— Спрятал на веранде, подальше от глаз хозяйки. Алина считала, что у мужа больная печень. А он взял и умер от сердечного приступа.

Борисов внимательно смотрел на Фризе. Может быть, ожидал, что следователь опровергнет его диагноз?

— Вам известно, кто отнес пиво в кабинет?

— Об этом поэт Лис может подробнее рассказать.

— Расскажите вы.

— Лис отнес пиво наверх. Наверное, по просьбе Маврина.

— Вы это сами видели?

— Конечно. Он был изрядно подшофе и так торжественно прошествовал наверх, что не заметить этого было невозможно.

— Видел это кто-то еще из гостей?

— Все видели. Он еще пробурчал сам себе под нос какой-то марш. Большой любитель подурачиться, когда сильно разогреется.

— А хозяйка?

— Что хозяйка?

— Видела пиво?

— Ни Алина, ни Алексей не видели. Они сидели спиной к лестнице.

— А кто сидел лицом?

— Мы с женой, какой-то генерал, детективщик Огородников, Убилава.

— Но ведь пиво было хорошо упаковано. Вы знали, что в коробке, а другие могли и не знать?

— Верно. Можно было подумать, что он возносится с большим тортом. Кто-то мог и догадаться. Огородников знал, он видел, как я покупал упаковку.

— Он тоже клиент «Березки»?

— Еще бы! Его бесконечные криминальные опусы печатают по всей Европе.

— Когда вы с Огородниковым встретились в магазине, вы сказали, что пиво Маврину в подарок?

— Нет. Огородник мне не симпатичен. А его творения…— Борисов пренебрежительно махнул рукой.— Детективы я не читаю. Это не литература. Поделки на продажу.

«Куда же это мы идем семимильными шагами? — подумал Фризе, распрощавшись с Борисовым.— Неужели моя шутка при первой встрече с Огородниковым оборачивается попаданием в десятку?» Он вспомнил, как побледнел Герман Степанович при упоминании, что заветная мечта убийцы — знать, какими уликами располагает следователь. «Вы не боитесь, что я могу вас заподозрить?» — спросил тогда Фризе. И поступил глупо, просто потому, что разозлился на шефа, подославшего к нему известного писателя в тот момент, когда следствие только начиналось. Огородник, как его называет Борисов, мог бы пожаловаться и был бы прав».

Он вспомнил, что прокурор просил заглянуть к нему, когда будут закончены допросы. Но идти не хотелось. Фризе боялся, что не сумеет сдержать себя и выдаст непроизвольной интонацией, взглядом. «Начнем со звонка»,— решил он.

— Здравствуйте, Олег Михайлович. Вы сказали зайти?…

— Ты освободился?

— Нет еще. Через час не будет поздно?

— Горячо? Люблю, когда все трудятся на полных оборотах. Зайдешь завтра утром.

Фризе с облегчением положил трубку. Завтра будет видно. Сейчас наступил долгожданный момент. Он захлопнул дверь на запор и стал готовить кофе. Подумал о том, что теперь надо ждать Ерохина. У того было седьмое чувство — «чувство кофе». Он всегда безошибочно подгадывал к торжественному моменту созревания напитка. Не оплошал и сегодня. Едва Фризе стал наливать кофе в чашку, как раздалась барабанная дробь в дверь.

— Прекрасно,— откомментировал Дима ситуацию в кабинете. Быстро снял куртку и, даже не потрудившись повесить ее в шкаф, полез за чашкой.

— Допросы ты, конечно, провел с блеском? — спросил он после первого глотка.

— Естественно.

— Чью фамилию впишешь в ордер на арест?

— Это зависит…— Фризе хитро посмотрел на товарища,— от того, по какой причине сдохла собака у Германа Огородникова.

— А у него сдохла собачка? — осторожно спросил Ерохин.

— Да. И еще — Убилава нашел в кармане дубленки Огородникова банку «Туборга».

— Понятно,— сказал майор. Правда, выражение его лица свидетельствовало об обратном.— По какой же причине нынче прозаики друг другу в карманы лезут?

— Ладно, Дима, допивай кофе. Я тебе по дороге все объясню.

Владимир снял трубку, позвонил в приемную. Марго проинформировала, что все машины в разъезде. Владимир поморщился и набрал номер прокурора.

— Олег Михайлович, опять Фризе беспокоит. Срочно нужно попасть в Переделкино, допросить свидетеля. Машины все в разъезде. Не дадите своей?

Шеф посоветовал вызвать свидетеля повесткой.

— Очень тороплюсь.

— Festina lente[3], — продекламировал прокурор из своей любимой латыни.— Не забыл университетские азы? Кто свидетель?

— Огородников.

— Хорошо. Машина у подъезда.

— Почему Огородников? — насторожился Ерохин.— А Лис?

— Потом и Лис.— Фризе встал из-за стола.

— Возьми оружие, я сегодня пустой,— предупредил Ерохин.

— Что-то трусоват ты стал, полицейский,— сказал Фризе.— Запомни: лев состоит из переваренной баранины.— Но пистолет из сейфа достал.

Всю дорогу Ерохин ворчал: зачем следователю понадобился Огородников? Фризе отмалчивался.