Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова

понимала. Однако ей очень не хотелось отпускать его одного. Вот только аргументы против в голову не приходили.

— Так что не обижайся, дорогая, но в пятницу я иду на свидание. Посмотрим, кто такая эта Милена и что она расскажет про махинации, которые якобы проворачивают в больнице.

Глава 6. Будка для Бобика

Судья отбивала ручкой по столу едва уловимый ритм: тук-тук-тук. Альбине казалось, что звук эхом отдается в висках. Сигаретный запах, окутывавший судейский подиум и словно бы проникший во все углы зала заседаний, еще сильнее усугублял ситуацию — головная боль нарастала. Но за последние пару месяцев Альбина привыкла к боли. Вот если бы ее не было, она бы заволновалась: раз есть чему болеть — значит, крыша более-менее на месте. Таблетка утром, таблетка вечером — ежедневный ритуал. Сегодня, похоже, придется разнообразить его дневной дозой.

— Вы когда-нибудь обсуждали с другом его неудавшуюся попытку самоубийства? — спросил прокурор.

За свидетельской трибуной стоял Сашка Бобриков, долговязый охранник, которого раньше Альбина каждый день приветствовала улыбкой, который частенько заглядывал в бухгалтерию со словами: «Девчонки, кофейком угостите?»

Сегодня он пришел в суд, чтобы дать показания против нее. Против них с Сережей.

— Конечно, обсуждали! И не раз. Максим вспоминал тот день с ужасом, говорил: «Саня, это был самый страшный момент в моей жизни. Когда я повис, то вмиг протрезвел, понял, что натворил, и больше всего на свете захотел жить, но уже ничего не мог исправить».

— Хорошо, что его спасли.

— И не говорите!

— Господин Бобиков…

— Бобриков.

Прокурор заглянул в бумаги.

— Ох, простите великодушно. Конечно, Бобриков. Александр Дмитриевич.

— Все верно.

— Итак, Александр Дмитриевич, зная характер убитого, вашего очень близкого друга, как вы думаете, мог ли он предпринять еще одну попытку самоубийства?

— Возражаю, ваша честь! — поднялась со стула Наташа. — В компетенцию свидетеля не входит давать такие оценки.

Прокурор улыбнулся, его и без того узкие глаза превратились в щелочки. Альбину пугал этот взгляд: притворно-добрый, учтивый, но на деле равнодушный. Прокурор разыгрывал шоу с одной только целью — отправить их с Сережей в тюрьму.

— Я не прошу профессионального заключения. Я спрашиваю мнение свидетеля, который приходился убитому другом.

Адвокат Сережи что-то черкнул в блокноте. Его дочь, Вероника, не отводила глаз от присяжных. Что она надеется там увидеть? Хочет понять, кто на их стороне? Альбине казалось, что все присяжные давно уже повесили на них с Сережей ярлык «виновны».

Тук-тук-тук. Судья даже взгляд от бумаг не оторвала.

— Протест отклонен. Свидетель вправе высказывать суждение о характере друга.

Альбина опустила маску и вдохнула поглубже, воздуха не хватало. Она прекрасно знала, что последует дальше, знала, что скажет сначала Бобриков, а потом Шевченко. Охранники из больницы словно сговорились против них с Сережей. Но почему? Зачем им это?

— Все хорошо? — шепнула Наташа.

— Да.

— Держись.

— Стараюсь.

Не время поддаваться панике, в этом спектакле ей отведена особая роль — быть робкой, запуганной, не понимать, что происходит. Альбина справлялась на пять с плюсом, потому что ей не нужно было играть. Она всю жизнь была робкой, а страх и непонимание сопровождали ее после самого первого допроса. Позже вечером она снова будет швырять книги и орать в подушку — еще один ежедневный ритуал, единственное, что помогало не свихнуться. Помогало держаться весь следующий день.

— Я уверен, что Максим не пытался покончить с собой, я с самого начала твердил это следователю, но он не верил. Максим испугался после той попытки, на шею свою в зеркало смотреть не мог, там же след остался. Он ни за что не стал бы это повторять. А в тот день, в смысле в день его смерти, так вообще все складывалось идеально. Максим был на седьмом небе от счастья.

— Правда? И почему же? — Прокурор вздернул брови и даже руки развел.

Позер. Переигрывал безбожно.

Он читал материалы дела, знал, что скажет Бобриков, но все равно делал вид, что удивлен. Неужели присяжные эту театральщину не видят?

— Вечером у него намечалось свидание с девушкой, о которой он всегда мечтал.

Альбина поморщилась. Бобриков тоже заразился фальшью. Эта болезнь распространялась в суде быстрее, чем ковид. Мог бы прямо сказать, с кем, по его мнению, планировал встретиться Максим, а не давать прокурору шанс для очередного удивленного вопроса:

— Как интересно! Вы случайно не знаете, кто эта прекрасная дама?

— Конечно, знаю. Это Альбина, они с Максимом еще со школы дружили. Он всегда жалел, что ее упустил.

Наташа предупреждала, что последует за этим, но Альбина все равно оказалась не готова. Головы присяжных мигом повернулись к ней. Взгляды осуждающие, упрекающие — теперь они ненавидели ее еще больше. Она вернула маску на лицо и глянула в зрительный зал, где среди пустующих кресел сидели Валентина Степановна, мать Максима, и Света, его вдова. Чуть в стороне устроилась Ксюша, сестра Сережи. Она давала показания перед Бобриковым, и судья позволила ей остаться.

Ксюша показала Альбине большой палец. Что это значит: «Отлично держишься, не сдавайся. Никто не поверит этому идиоту» или «Мутила одновременно с двумя мужиками? Дай пять»? От Ксюши можно было ожидать и первого, и второго. Но Альбину волновало мнение другого человека — она тщетно пыталась поймать взгляд Светы.

Бывшая подруга смотрела прямо, словно боялась случайно встретиться глазами с той, кому когда-то доверяла. Альбина вцепилась в край стола, чтобы почувствовать хоть какую-то опору. Только бы не расплакаться, только бы не дать присяжным повод думать, что она раскаивается за интрижку с Максимом. Интрижку, которой не было.

В носу защипало. Она не справится, не вынесет это в одиночку. Сейчас, как никогда, ей нужен друг! Вот только друзей у Альбины больше не осталось. Разве что Наташа — почти сестра. Они росли вместе, защищали друг друга, и ради Альбины Наташа втоптала бы в землю любого. Но душевные разговоры — не ее сильная сторона.

А вот Максим умел слушать. Кто бы знал, как Альбине его не хватало! Света перестала с ней общаться, поверив в интрижку, которую выдумал Бобриков. Сережа тоже не желал ее видеть — и имел на это полное право. Она сама все сломала. Разрушила связи с самыми близкими людьми и не представляла, как это исправить.

Безнадежность выкачивала из легких воздух, дышать в маске становилось все тяжелее. Но Альбина держалась. Нельзя раскисать, она должна быть сильной хотя бы ради Сережи. Ведь ему куда тяжелее, чем ей.

Захотелось прижаться к мужу, закрыть глаза и не думать, не паниковать — наслаждаться безопасностью и покоем. Сережа всегда находил решения, в любой ситуации знал, как поступить.