Человек с одним из многих лиц - Макдоннелл Куив

— Через повязку сочится кровь, — сказала она.

Пол демонстративно отвернулся в другую сторону.

— Уверен, что все будет хорошо.

Он стал раскатывать рукав обратно, но Бриджит шлепнула его по пальцам.

— Не валяй дурака! Я должна убедиться, что швы целы.

При упоминании о швах желудок Пола сделал небольшое сальто.

— Что с тобой?

— Ну, я просто… не очень большой фанат крови и всякого такого…

— Хорошо. Давай сделаем так: ты просто откинешься на спинку и закроешь глаза, а я быстренько все осмотрю.

— Может, не стоит?

— Хочешь узнать подробности операций, в которых я участвовала во время учебы? Однажды я видела, как удаляли желчный пузырь.

Пол бросил на Бриджит пронзительный взгляд. Она мило улыбнулась ему в ответ.

— Просто дай посмотреть. Я быстро, ты и глазом моргнуть не успеешь.

Пол вздохнул, откинулся назад и закрыл глаза. Бриджит начала медленно разматывать повязку.

— Значит, ты большой фанат The Monkees?

— Типа того.

— Я видела их по телеку. Песня «Эй, эй, мы обезьяны» на этой пластинке?

— Нет.

— А «Верующий в мечты»?

— Нет. Ни одна из самых известных и популярных песен не вошла в этот альбом.

— Господи! Ты что, из этих?

Пол открыл левый глаз и посмотрел на Бриджит.

— Из каких таких «этих»?

— Ну, знаешь… из музыкальных снобов, — голос Бриджит понизился на октаву — до тона опытной меломанки, презирающей условности. — Не скрою, мне очень нравились их ранние демки до того, как они продались и стали полностью коммерческими. У них был один трек, в котором басист лупил в тамбурин. Это было офигенно.

— Нет, я не из этих, — ответил Пол, стараясь не обращать внимания на ощущение свежего воздуха на плече и прикосновения Бриджит к его обнаженной коже. — Для начала, этот альбом вышел после двух других, в которых были те самые известные мелодии.

— Ну да, ну да. На самом деле я фанатка их посткоммерческого периода, когда они делали по-настоящему новаторские вещи, в том числе с волынками, — продолжила Бриджит.

— Ты собираешься и дальше меня мучить?

— Не исключено. Может стать немного больно.

— Мне кажется, ты переоцениваешь разрушительный эффект своего… ой!

«Ой» было вызвано тем, что Бриджит протерла рану.

— Ах да, ты имела в виду это. Не очень-то у тебя получается предупреждать.

— Расслабься, слабачок, — ответила Бриджит. — Или я расскажу тебе об инфекциях, которые ты можешь подцепить.

— Ладно, ладно! — сказал Пол, вновь откинувшись и закрыв глаза.

— И зачем тогда нужен этот альбом? — спросила Бриджит.

— Ну, знаешь, как журналисты иногда пишут о великих моментах в истории музыки: Дилан опустился до электрогитары, The Beatles потерялись на крыше в Эбби Роуд…

— Сиська Джанет Джексон солировала на Суперкубке…

— Точно! Ты, наверное, слышала, что The Monkees стали первой в мире искусственно созданной группой-имитацией?

— Серьезно?

— Да-да, их собрали вместе для съемок в телесериале. Но в итоге это переросло в нечто большее. В 1967 году они продавались лучше The Beatles и The Rolling Stones — причем вместе взятых, заметь!

— Круто, — ответила Бриджит без особого энтузиазма.

— А потом Майк Несмит, — продолжил Пол, — это тот, который в шляпе…

— Мне всегда больше нравился барабанщик.

— Всем нравился барабанщик, — сказал Пол. — Но… Несмит совершил нечто поистине удивительное. Он убедил остальных троих уволить сессионных музыкантов и авторов песен. Потом они отправились в студию и для своего третьего альбома впервые попытались сделать всё сами. По сути, они решили создать настоящую группу из фальшивой, которой уже являлись.

— И что, получилось?

— Ну, в целом да, — ответил Пол. — Конечно, на альбоме нет песен уровня «Верующий в мечты» или «Последний поезд до Кларксвилла», но…

— Но?

— Ты не понимаешь? Они приняли ложь о том, кем являлись, и стали реальными.

— Ясно, — ответила Бриджит. — Они стали настоящими артистами. Спасли свои души и стали двигаться дальше — к признанию критиков.

— Не совсем так. На самом деле в долгосрочной перспективе это привело к катастрофе. Критики по-прежнему их ненавидели, а яркие песни, которые интересуют радио, у них больше не получались. Они даже пытались продать свои души заново — после того, как поняли, что убили золотого тельца.

— Гусыню, — поправила Бриджит, приступив к перевязке плеча Пола.

— В смысле?

— Нельзя убить золотого тельца, это статуя. Но золотая гусыня несла золотые яйца, и ее убить, конечно, можно. Только имей в виду — откладывание золотых яиц наверняка творило ужасные вещи с ее пищеварительной системой.

— Тебе видней, — сказал Пол. — Дело в том, что этот альбом запечатлел важный момент. Эти четверо парней сделали всё возможное, чтобы доказать, что они действительно кое-что значат. Наверное… не знаю… мне просто нравится эта идея. Понимаешь?

Пол открыл глаза и взглянул на Бриджит.

— Ну да. Наверное, понимаю.

Они слишком долго смотрели друг другу в глаза, прежде чем смущенно отвести взгляды.

Пол опустил глаза на книгу, все еще лежавшую у него на коленях.

— Кое-что другое мне совершенно непонятно…

— Неувядающая популярность Simply Red?[69]

— Нет… Хотя и это тоже, — ответил Пол. — Я о том, что… Почему нас пытаются убить?

— Вопрос на двести миллионов евро, — сказала Бриджит, отрывая кусочек липкой ленты от рулона и накладывая его на конец свежей повязки. — Все, закончила. Ради бога, надень что-нибудь. Твои жуткие соски сводят меня с ума.

Пол посмотрел вниз.

— А что не так с моими сосками?

— Они как глаза у Моны Лизы — следят за мной повсюду.

Бриджит откинулась на спинку дивана и, пока Пол одевался, принялась ввинчивать штопор в бутылку красного вина.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она. — Мы были так заняты бегом, что у нас не оставалось времени подумать. Что Макнейр мог сказать тебе такого, что это напугало Герри Фэллона?

Пол взял свитер и отложил в сторону. В комнате и так было жарко от тепла, исходящего от камина.

— Я все время прокручиваю в голове его слова. Он много говорил о смерти.

— Ничего удивительного, — ответила Бриджит, вытаскивая пробку из бутылки.

— Фил сказал, что у Герри Фэллона есть сын, — продолжил Пол, пока Бриджит без спроса наполняла два бокала. — Макнейр говорил, что я немного похож на отца и дядю. Наверное, он принял меня за Герри Фэллона — младшего.

— Которого, — подхватила Бриджит, — он был явно не рад видеть.

— Думаю, он считал, что они его убьют, если нашли.

— Судя по тому, что случилось потом, он был не так уж и неправ. Твое здоровье!

Бриджит отсалютовала бокалом, прежде чем поднести его к губам.

— Он все время твердил мне, что ничего не скажет. Практически умолял.

— Итак, вопрос: что такое знал Макнейр, о чем обещал молчать?

— Больше всего меня бесит, — ответил Пол, — что он так ничего и не сказал. Быть убитым за то, чего не знаешь, наверное, самый говенный способ уйти из жизни.

— Но что же это могло быть? — вновь спросила Бриджит.

Она поджала под себя ноги и стала глядеть на пляшущие языки пламени.

— Возможно, он бы мог обвинить Фэллона в похищении, — сказал Пол.

— Это да, — кивнула Бриджит. — Именно. Он мог бы. Но даже если бы он рассказал тебе все, что знает, и об убийце Джона Кеннеди в придачу, то с юридической точки зрения это не имело бы значения. Это показания с чужих слов или просто слухи. Они не могут служить доказательством в суде. Я понимаю, почему Фэллон хотел смерти Макнейра, но это не объясняет попытку убить тебя и, следовательно, меня. Мертвецы не рассказывают сказок.

Бриджит взяла и протянула Полу второй бокал, который стоял на столе нетронутым. Очевидно, сестра Конрой не любила пить в одиночестве.

— Может, он решил отомстить мне, поскольку решил, что я убил Макнейра ради кого-то другого? — предположил Пол.