Леонид Словин - Такая работа

— Я считаю, что оружие применено правильно, — будто бы сказал Ратанов.

— Безусловно.

Голова у Баркова все еще не болела. Она разболелась лишь в госпитале, когда вокруг раны стали остригать волосы.

13

Стояли ясные солнечные дни — временный возврат сухой, безоблачной погоды. Старожилы на Ролдуге давно уже не знали такой тихой, кроткой осени.

Как-то неожиданно появился в отделе полковник Альгин. И снова нельзя было уже представить себе отдел без Альгина: без его хозяйского глаза, без к месту вставленного им в черновик слова, даже без его «скверной» привычки насвистывать в машине.

Первое, что он сделал, придя из отпуска, — отправил всех во главе с Ратановым по грибы.

— Мы с Шальновым два дня продержимся за всех, — шутил он. — Правда, Василий Васильевич?

Шальнов принужденно отшучивался. Всем было видно, что чувствует он себя неловко, неспокойно. В управлении была создана специальная комиссия, которая должна была подвести черту под событиями, начавшимися с засады в Барбешках.

Поездка за грибами прошла успешно, если не считать маленькой оплошности Тамулиса: почти все грибы, собранные им, пришлось оставить в лесу по причине их несъедобности, и это обстоятельство испортило ему настроение больше, чем все предыдущие неприятности. Чтобы отвлечь его, Рогов завел речь о научных рефератах. Оказалось, что у Тамулиса уже готова тема — ее подсказал ему Розянчиков — «Использование общественности в раскрытии уголовных преступлений».

Ездил и Васька Морозов. Он удивил всех: приготовил на костре замечательное блюдо, называющееся тухум-дульма — вареные яйца, зажаренные в котлетах.

— Я могу и дунганскую лапшу сделать, — скромно заявил Васька, — но для этого нужно стол большой, метра в три…

Рогов, правда, сказал, что Васька действует по наущению Нины, поклявшейся заставить мужа печь по праздникам пироги во фритюре.

Ратанов был в лесу какой-то невеселый, вскользь сказал, что Ольга Мартынова собирается уезжать с Игорешкой в Москву.

Ольга уезжала в середине октября, в воскресенье, и проводить ее пришли многие: Егоров с женой, Альгин, Ратанов, Тамулис, Роговы, Галя, а главное — Барков, его накануне выписали из госпиталя. Вместе с Ольгой уезжал и Слава Дмитриев, его переводили на Московскую железную дорогу.

И потому, что собралось много людей, прощание не было печальным. Ольга держала себя мужественно. Говорили о гастролях в городе кубинского певца, о предстоявшем строевом смотре, о деревянных катерах Игорешки, которые подарил ему на прощание Ратанов.

— Как там мой «крестник»? — спросил Барков у Ратанова.

— Арслан? О нем скоро все услышат. С ним сейчас встречается спецкор по нашей области: Арслан решил написать письмо ко всем, кто еще не нашел свой путь!

— Молодец!

— Кстати, — сказал Егоров, — тебя и Алика на днях вызовет к себе подполковник Александров.

— Зачем? — встревожился Герман.

Ратанов и Егоров засмеялись.

— Не томите его, — сказала Вера Егорова, — ведь он еще нездоров.

— И еще. — Егоров поднял вверх указательный палец. — Скажи своей хозяйке, что на днях к тебе соберутся гости, твои друзья по работе. Я думаю, что вы с Тамулисом не позволите себе уйти в областной уголовный розыск так… Правда, Галя? Это было бы неэтично.

Мимо них густым потоком шли люди. Некоторые смотрели в их сторону и улыбались. Может, у них просто было легко на душе, оттого что строились вокруг благоустроенные дома, росли хорошие дети, светило солнце и на красном полотнище, протянувшемся через всю улицу, большими буквами было написано: «Миру — мир!»

— Когда-нибудь, — задумчиво сказал Ратанов и положил Игорешке руку на плечо, — на одной из площадей горисполком поставит памятник. Памятник оперативному уполномоченному. И поступающие в милицию, все, в любом звании, будут давать у памятника клятву: всю свою энергию, любовь, жизнь посвятить людям…

— Я вижу этот памятник, — сказала вдруг Ольга Мартынова, — высокий, сильный человек пристально вглядывается вдаль. Простой беспокойный человек, в плаще, в чуть сдвинутой на лоб шляпе… Ему всегда нелегко, но он улыбается… Он был нужен людям и был счастлив…