Из Ниццы с любовью - Елена Валентиновна Топильская

что в слив иначе, как рукой, не залезешь, и повезет, если твоя рука будет при этом в резиновой перчатке.

— Работаем по полной программе, — напомнила я ему установку, данную Горчаковым.

— Ох-хо-хонюшки! — расстроился он, но послушно полез за мусорным ведром под раковину.

Мусор в ведре оказался сухой и невонючий, одна беда — его там было много, хозяин явно выносил на помойку мусор не чаще чем раз в неделю. Хозяин курил, это, в принципе, было понятно по запаху, въевшемуся во все предметы обстановки его квартиры, и почти половину содержимого ведра составляли окурки и сгоревшие спички. Рассыпав все это богатство на расстеленной бесплатной газете, которую он нашел в прихожей, Костя методично ковырялся в нем вилкой из кухонного шкафчика, рассудив, что хозяину она уже не понадобится. Раскидав сильно пахнувшие «бычки» от каких-то самых простецких папирос с душераздирающим табаком, Мигулько вдруг присвистнул:

— Посмотри-ка.

Я обернулась.

В центре газеты, обсыпанная табачными крошками и пеплом, лежала целая кучка надорванных банковских бандеролей, которыми скрепляют пачки денег. Судя по их количеству, деньги, с которых они были сорваны, едва влезли бы в портфель или чемодан. Было такое впечатление, что хозяин притащил в свою убогую каморку мешок денежных знаков (интересно, откуда притащил? Ограбил местное отделение Сбербанка или снял со своего счета в «Креди Сюисс»? Или наконец сдал бутылки?), долгими весенними вечерами освобождал пачки денег от бандеролей и наконец освободил все, и куда-то вложил свою наличность. Что ж, если в банковских пачках была валюта, то наш потерпевший запросто мог бы купить вместо своей каморки приличные апартаменты в Монако.

Мы с Мигулько пошли к Горчакову, трудившемуся над описанием трупа в поте лица, похвастались своими достижениями.

Горчаков внимательно выслушал и заявил:

— Ага, вот и мотивчик нарисовался.

— Не поняла, — удивилась я. — Тебе вот так, с ходу все ясно? Откуда у старика такие деньги? В казино выиграл, в Монте-Карло?

— Это второй вопрос, — отмахнулся Горчаков. — А то, что убили его из-за этих денег, — сто проц, к гадалке не ходи.

— Ну, согласна, деньги его. Вряд ли кто-то арендовал его мусорное ведро и набросал туда обрывков банковских упаковок.

— А те, кто денежки попятил, в ведре не рылись, не доперли, — поддержал Мигулько. — В отличие от нас. Потому что если б доперли, то все ведро с собой унесли бы.

— Молодец, — похвалил его Горчаков. — А теперь поработай над вопросом, откуда у него такие бабки.

— Ну ты сказал! — хмыкнул Мигулько. — А я-то собирался в районную поликлинику, врачиху колоть. Доктор Айболит, — обратился он к судебно-медицинскому эксперту, — что там у нас с давностью смерти?

— Давность — пять-шесть часов, — доктор разогнулся и тыльной стороной запястья утер вспотевший лоб. — Я бы сказал, он вызвал врача из поликлиники, а потом, еще двенадцати не было, пришли убийцы.

— Которые не знали, что он врача вызвал, а то не стали бы рисковать, — задумчиво отметил Горчаков. — Доктор, не отвлекайтесь, давайте уже закончим с наружным осмотром.

Доктор пискнул «извините», и снова согнулся над трупом.

— Но мысль-то дельная, — продолжал Горчаков. — Я бы даже ее развил. И потерпевший людишек этих не ждал, а то врача бы не вызвал. С такими деньжищами в квартире ему посторонние тут ни к чему.

— Ты под посторонними кого имеешь в виду? — спросила я. — Врача или убийц?

— Ну… Врача.

— А почему вы все думаете, что убийца унес деньги?

— А кто унес? — уставился на меня Горчаков. — Врач из поликлиники? Или участковый инспектор?

— Ну, я бы обе эти версии совсем-то исключать не стала. Но и соединять во времени и пространстве эти два события, убийство и похищение денег, пока тоже не стала бы.

— Хм, но ты согласна, что убили старика из-за этих денег? — спросил Лешка.

— Конечно. Только не понимаю пока, деньги его, или не его. Те, кто деньги унес из этой квартиры, взяли чужое или свое, например?

— Стоп, стоп! — заорал Мигулько. — У меня уже голова пухнет! Вы всерьез считаете, что у этого убогого дедули запросто на кухне образовался миллион долларов, или сколько их там было?

— Согласен, — после паузы вымолвил Лешка. — Денег мы не видели и достоверно про них не знаем. Достоверные для нас пока только шкурки от денег. Мигулько, вот ты и займись делом. Давай уже, работай. Вообще, пошарь тут, поищи какие-нибудь документы. Может, дедок вчера толкнул виллу в Марбелье, а? И у него договор купли-продажи в ящике лежит. Где, кстати, криминалист? — вдруг озаботился он и завертел головой.

Подошел участковый.

— Криминалист на кражу уехал, — пояснил он с довольным видом.

— А чего ты сияешь? — прицепился к нему Лешка.

— А я слышал, что вы меня подозревали в том, что я миллион долларов спер.

— Ну и?.. Это не ты?

— Нет. Не я. Но за комплимент спасибо.

— Тогда свободен, — грустно сказал Горчаков. — А как это криминалист свалил без разрешения, и на пальцы хату не обработал?

— Он еще вернется, — сообщил участковый. — Просто там срочно.

— А здесь у нас не срочно?

— А куда торопиться? — удивился он. — Труп лежит уже, так что срочности никакой. По убою — это надолго.

— Он зарплату поехал получать, — посплетничал Айболит.

— А-а, это действительно срочно. Ладно, фиг с ним, но вы тогда не лапайте тут сильно ничего, — обратился к присутствующим на осмотре Горчаков.

— Может, нам еще летать прикажешь по квартире? — окрысился начальник убойною отдела. — Он ведь и следы обуви еще не смотрел, не только пальцы. А мы тут топчемся. Он замки хоть посмотрел? Целые они, не вскрытые? Чем открыты были?

— Слушайте, вот я сто лет работаю на следствии, и все сто лет чего-то не хватает: то эксперта, то машины, то бензина, то мозгов. Когда-нибудь уже будет порядок?! — возопил Горчаков, и все заржали почему-то. Он махнул рукой и уткнулся в протокол.

Мигулько стоял над трупом, уже раздетым ловкими руками судебного медика, и вертел головой, выбирая наилучший ракурс.

— А почему он их принял так странно, при полном параде улегся к постельку? — задался он вопросом.

— Ну что, Лешенька, хотел экзотики? Волнующего трупа? На, кушай его ложками, миллионом баксов только не подавись, — злорадно сказала я на ухо Горчакову. Он поморщился.

— Ты хочешь дело себе? — спросил он.

Я замотала головой. Ни за что. В деле — немыслимая сумма денег. А это значит — мафия. Не хо-чу. Ничего не желаю иметь общего с мафией, даже уголовного дела. Но чем же все-таки занимался при жизни наш потерпевши и, словно вынырнувший из шестидесятых годов, в костюме хоть и хорошо сохранившемся, но