Наталья Андреева - Гробница Наполеона

Жена его баловала. Давала деньги. И Сид их охотно брал. Потому что привык: во время выступления женщины суют ему деньги. Дома он честно работает мужем и берет за это плату. Мать это понимает. Она вообще все понимает.

…Все началось год назад. Сиду срочно понадобились деньги. И он занервничал. Оказалось, что за время, проведенное с Прасковьей Федоровной под одной крышей, привык к ней и даже полюбил. По-своему, но…

Но что это меняет? Когда человеку срочно требуются деньги, он идет на все…

…В то время как в каминном зале Инга делала признание, а Сид вспоминал свою жизнь, бывшие друзья, бывшие соседи по комнате в студенческом общежитии, бывшие партнеры Даниил Грушин и Артем Реутов поднялись на третий этаж.

— Ты уверен, что хочешь поговорить с Валентином? — спросил Грушин.

— Да, — кивнул Артем.

— А ему можно верить?

— Борисюк одной ногой уже в тюрьме. Зачем ему врать? Проще сказать правду.

— Что, адвоката хорошего наймешь? — усмехнулся Грушин.

— Я хочу знать, кто шантажировал Валентина, — твердо сказал Артем. — Кому он платил деньги?

— И что тебе это дает?

— Многое, — отрезал Артем.

— А если Инга?

— Тогда…

— Ну? Что тогда?

— Если она шантажировала Валентина, значит, она не шантажировала меня!

— А если это ее призвание? Может, со всех денежки собирала?

— Не верю!

— Я говорил, что шантажист не может одновременно быть и шантажируемым. Согласно правилам игры. Но не говорил, что у него обязательно только одна жертва.

— Опять загадки?

— Главному условию игры это не противоречит.

— Какое еще условие?

— Равное количество. Шантажируемых и шантажистов среди приглашенных мною людей. Забыл? Ладно. Иди к Борисюку, а я тем временем подготовлю для тебя сюрприз.

— Грушин, заканчивай со своими сюрпризами, — невольно передернулся Артем.

— А я, быть может, только начал.

— Что там у тебя еще? Топорик для рубки мяса? Яд кураре?

— Увидишь, — загадочно сказал хозяин дома. Они стояли на площадке третьего этажа. Слева и справа — ряд дверей. Прямо перед ними — дверь санузла, в котором заперт Валентин Борисюк. Артем шагнул к ней и вдруг покачнулся.

— Тема, ты перепил, — покачал головой Грушин и придержал бывшего партнера по бизнесу за плечо.

— Да, пожалуй. Черт его знает… Жил, жил, мчался как на пожар. Не жизнь, а курьерский поезд. Не задумывался над тем, что происходит? И вдруг… Сегодняшний вечер. Стоп. Пауза. Разбиралки, объяснялки. Тот не тот, за кого себя выдает, этот не этот. Все чего-то скрывают либо не договаривают, прячутся, деньги друг у друга вымогают. А сам-то? Хорош! Называется — приехали! Три трупа. Кто, кого, за что? Непонятно! А за этой дверью вообще — убийца! Мой зам по рекламе на моих же глазах убил моего шофера! Бред! Бессмыслица!

— Быть может, не такая уж и бессмыслица? — осторожно спросил Грушин.

— Войти? Не войти? Я теперь боюсь дверей. До дрожи в ногах. Знаешь, мне сегодня странный сон приснился. Притча о трех дверях. Я вообще-то снов не вижу. Последнее время мучаюсь бессонницей, потому принимаю снотворное, проваливаюсь в глубокий сон, а утром — как из колодца. Выныриваю и не помню ничего. А тут вдруг сон. Цветной и со смыслом. Только смысла-то я и не понял.

— Тема, не надо…

Грушин подумал, что недосуг сейчас слушать пьяный бред. Дело надо делать. Точнее, доводить до конца. Немного осталось. Но Артем не унимался:

— Нет, ты послушай! Со смыслом сон. Может, ты мне растолкуешь? Якобы достался мне клад. И дали мне ключ от двери, за которой он лежит. Но… Узнать, где находится дверь заветная, за которой клад, можно только открыв две предыдущие. А ключей от них у меня нет. Чтобы найти те ключи, надо договориться с людьми. А компания собралась большая. И лица все знакомые. Ты, Ольга, Анюта, Валентин. Инга. Друзья детства. Одноклассники. Сотрудники. Словом, всех не упомнишь. И если я со всеми вами не поделюсь, не видать мне двух ключей. И не узнать, где находится третья дверь.

— Тема…

— Нет, ты дослушай. Ну, согласился я. Договорились. Мол, найду клад заветный — поделюсь со всеми. По совести. И пошли мы искать первую дверь. А клад под землей, в каких-то катакомбах. Сыро, темно. Бродили мы, бродили… Короче, нашли первую дверь. Открыли первым ключом. За ней — пусто. Сырость, мрак. Вода под ногами. Пещера не пещера. Стены голые. Но зато подсказка: где найти вторую дверь. Ну, пошли дальше. Доходим, открываем. А за ней… Мама дорогая! Богатства несметные! Золото, бриллианты. Деньги. Несметно!

— Эк тебя развезло, — поморщился Грушин.

— Ты слушай дальше. Замерли мы посреди пещеры. Что делать? Бери — и иди. На всю жизнь хватит. И взять можно. Пожалуйста! Только мне за это надо отдать ключ от третьей двери. Правильно: а зачем? Здесь же все есть! Деньги! А деньги — это все. Стоим, думаем. А червячок внутри шевелится. Если за второй дверью такое, то, что же тогда за третьей? Человек есть человек. Обуяла нас жадность. Не стали мы брать денег. Вышли, закрыли дверь и пошли дальше. По катакомбам. Ведь кроме денег за второй дверью была подсказка — где найти третью. Либо ключ от третьей двери, либо подсказка. Короче, выбор сделали. И третью дверь нашли. Подходим, достаю я ключ. Открываю. А там…

И тут Артем закрыл лицо руками. Словно бы увидел вновь то же, что во сне. А когда отнял руки, лицо его было ужасно, губы дрожали. Он схватил Грушина за рукав пиджака, заглянул в глаза и сказал:

— Веришь, нет? Там трупы. Куски человеческих тел. Руки, ноги, головы отрубленные… Кровь. Мясо и кровь. Не скелеты, как в кино показывают. Нет. Все свеженькое, тепленькое еще. Кровь еще дымится. А на кусках мертвецов — украшения. Драгоценности большой цены. Денег нет. Денег я не помню. Помню — лежит гора вещей. Дорогих. Меха, кожа. Бери, что хочешь. Но — с мертвецов. И тут я… О боже! Я кинулся к этим вещам и стал отбирать себе то, что понравилось! Себе, жене, детям… Данька! Какой кошмар! Вот где душонка-то мелкая показалась! Непременно с мертвецов мне надо! И лежит отрезанная человеческая рука, а на ней браслет. В центре камень с ноготь большого пальца, как сейчас помню! Багровый, почти черный. А вокруг россыпь бриллиантов. Сверкают так, что глазам больно! И я в вещах-то копаюсь, но все кошусь на этот браслет. А поскольку ключ мой, то я первый могу выбрать то, что понравилось. Остальные же будут выбирать из того, что осталось. А они, то есть вы, стоите, смотрите на меня. И переглядываетесь. Вдруг кто-то говорит: «Что ж ты делаешь?! Вещи-то с мертвых!» И вынимает из кучи тряпья детский чепчик. Тот, что на младенцах. На новорожденных. Крохотный, с мой кулак…

— Замолчи! — невольно вздрогнул Грушин.

— А немного осталось. Ладно, про чепчик не буду. Короче, набрал я себе шмоток. Разменялся на тряпье. А тут выясняется: дверь-то хитрая. С секретом. Выйти могут все, кроме последнего. Тот должен ее придержать, выпустить остальных и принести себя в жертву. Остаться в комнате. Ничего не получить и… Ну, ты понимаешь. Набрал я шмоток и вышел. А вы, мол, как хотите. Поднялся наверх. Стою, свежим воздухом дышу. Радуюсь. И вдруг осенило: дурак! Браслет-то! Там остался! И другая мысль: а люди? Мои друзья? Родные? Сотрудники? Выходит, я их всех кинул? Кто-то из них должен умереть. И за меня тоже. В это время они наверх стали подниматься. Цепочкой. Один за другим. А я стою, шмотки к себе прижимаю и вглядываюсь в лица. Кто остался? Кто?! И тут понял, что не вижу Инги. И кинулся я обратно. За ней ли, за браслетом, не помню. Помню только, что спустился вниз, дверь еще приоткрыта. Я в нее, Инга там… В комнате с мертвецами. Одна. И — все. Дальше, как в тумане. Чем закончилось, не знаю. То ли дверь захлопнулась, а мы навсегда там остались. То ли вместе вышли. То ли она меня спасла, то ли я ее. Не помню, — с сожалением сказал Артем.

— Ты к чему мне это рассказал? — напряженно спросил Грушин.

— Я тебе рассказал притчу о трех дверях. Которая мне сегодня приснилась. А мораль какая? Не ходи искать третью дверь? Не жадничай? Так, что ли? Мол, богатства достаточно, а дальше, к власти только по трупам. Или я чего-то не понял? К чему сон? Даня?

— К трупам.

— Ну, к трупам — это понятно. Теперь понятно. А чепчик? А бриллианты на мертвых?

— Сон — это бред. Чепуха. Забудь.

— Ладно, — с сожалением сказал Артем. — Я тебе как другу. Как родственнику. Поделился. Потому что больше не с кем. Думают, Реутов каменный. А он тоже — человек! Он тоже…

— Ну, так ты пойдешь разговаривать с Борисюком? — грубо оборвал его Грушин. Терпение у него кончилось.

— Все. Иду. Извини, что напрягаю тебя своим бредом. Просто… С самого утра душа не на месте. Три двери. Три. Прямо, как три карты: тройка, семерка, туз. Как вспомню… Ну, да ладно. Все. Как тут у тебя?

Артем шагнул к белой двери и стал возиться с замком.