Отдаленные последствия - Александра Маринина

Ну, ясен пень, парень работает всего полгода, ничего серьезного через его руки пока не проходило. Ни один здравомыслящий начальник не откомандирует такого зеленого неопытного мальца в группу для работы по сложному делу, тем более по убийствам, у которых высок шанс оказаться резонансными. Тоха его высмотрел… И как угадал в этом парнишке нераскрытый потенциал?

Дзюба вздохнул:

– Ну, смотри. В биллинге, допустим, указан звонок абоненту по имени «Борис Иванович Иванов». Сличаешь с телефоном Очеретина: там этот номер подписан «Борис Иванович Иванов» или даже просто «Борис Иванович». А вот в биллинге есть Борис Михайлович Петров, который у Очеретина в контактах значится как… Ну, предположим, «Колчан». Ты какие-нибудь выводы из этого сделаешь?

Вишняков призадумался, затем неуверенно кивнул:

– Вроде понял.

– Да не бзди заранее, – добродушно усмехнулся Роман. – Может, и не придется, если Очеретину за ночь в изоляторе небо с овчинку покажется. Ну а если и не покажется – все равно не бзди, с таким упорством и настойчивостью, как у тебя, все получится.

Выражение лица у Виктора было совершенно растерянным, и Дзюба подумал, что, пожалуй, переборщил с воспитательным запугиванием.

– Смотри, – Роман включил телефон и вывел на экран фотографию. – Первая страница статьи. Перечень авторов.

– И чего? – не понял Вишняков.

– Ничего. Пять фамилий. Стеклова и еще четверо. Инициалы видишь у этих четверых? Лазаренко А. С. – не годится, а вот Гиндин И. К. – уже на что-то похоже, еще один с именем на букву И, Выходцев И. А., и четвертый, Димура Б. В. Чем тебе не Илья с Борисом? Готов на ящик пива спорить, что либо Гиндин, либо Выходцев – тот самый Илья, который приходил к Масленковым. Завтра ими и займемся. Выспись как следует, чтобы голова была ясной, и прямо с утречка начинай. Фотки со статьей я тебе сейчас перешлю, изучи внимательно, может, что-то полезное для наших нынешних дел увидишь. Я потом подъеду – обсудим.

– Потом? Это когда?

– Я с утра к следаку, а там уж как получится, сам знаешь, каково планировать при нашей-то работе, – вздохнул Роман.

Инга. За три месяца до событий

Виталий Аркадьевич Фадеев не любил холода, в его кабинете всегда было очень тепло, а в доме – жарко. К концу сеанса Инга обычно становилась отвратительно взмокшей, по спине и груди под медицинской робой скатывались капли пота. Она мечтала только об одном: встать под душ. Но Фадееву сегодня пришла охота пообщаться, что бывало не часто. Вполне понятно при его-то занятости.

– Ну как, милая фрау, жизнь протекает? Работой довольны?

– Да, спасибо, – чуть удивленно ответила Инга.

Виталий Аркадьевич вообще-то не производил впечатления человека, которого интересует, доволен ли его персонал работой. Он платил щедро и без задержек и справедливо полагал, что этого более чем достаточно. Разговаривал коротко, в основном раздавал указания или устраивал разносы.

– А Темка как? Не обижает?

– Спасибо, у нас все хорошо.

Из того, что медсестра живет с личным помощником босса, никто секрета не делал. Оба молодые, свободные, чего тут темнить?

– Ну ладно тогда, – усмехнулся Фадеев. – Если что – имей в виду, в гостевом доме для тебя место всегда есть, живи сколько хочешь, пока работаешь на меня. Бесплатно, на твоих доходах не скажется.

Да уж, денег на собственные удобства Виталий Фадеев не жалел, это точно. Слова Артема, сказанные в первый день знакомства, оказались сущей правдой, и о своем решении уйти из клиники на вольные хлеба Инга Гесс пока еще ни разу не пожалела. В первое время немного напрягала манера Фадеева называть ее «фрау», а не по имени, но она быстро привыкла. За такую-то зарплату…

– Я сегодня еще нужна? – спросила Инга.

– Мне ты всегда нужна, милая фрау.

Виталий Аркадьевич посмотрел на нее вполне недвусмысленно, но Инга не испугалась и даже не растерялась. Такое происходило далеко не впервые и превратилось в некую игру: босс давал понять, что хотел бы, а Инга делала вид, что относится к нему со всем уважением, но честь для девушки дороже. Смысл игры состоял в том, что подача всегда была одинаковой, но отбивать ее следовало каждый раз по-разному. В прошлый раз Инга «отбивала» ролью скромницы, влюбленной в жениха. В позапрошлый – ролью кокетки, готовой «подумать» над предложением. Сегодня можно поиграть в английскую прислугу.

Она улыбнулась:

– Мои знания и навыки в области терапии боли всегда к вашим услугам, милорд.

Фадеев расхохотался.

– Вот за что я тебя ценю, так это за то, что с тобой не скучно. Всегда что-нибудь новенькое выдумаешь. Загляни к моей курице, она с утра головой мается, и можешь уматывать по своим делам.

Курицей Виталий Аркадьевич именовал дражайшую супругу Снежану, по счету не то третью, не то четвертую, юную особу, насиликоненную сверху донизу, но отнюдь не глупую. Глупых людей босс не выносил на дух ни на месте работников своей фирмы, ни в постели, ни за столом.

Инга приняла душ, переоделась в свежую робу и постучалась в комнату Снежаны. Та лежала на кровати поверх покрывала, одетая в длинное домашнее платье, бледная и несчастная.

– Хорошо, что ты пришла, – простонала она. – Я думала, с ума сойду от этой боли. Сделай что-нибудь, пожалуйста.

Инга со вздохом взяла ее за руку, послушала пульс. Бедная девчонка, зачем она себя так истязает бесконечными процедурами по улучшению внешности! У нее патологическая реакция на обезболивающие препараты, и каждый раз начинаются тошнота и многодневная головная боль, от которой в буквальном смысле некуда деваться. Хоть к стоматологу не ходи! Или терпи без укола. Последнее, что учудила Снежана, – удаление родинки, которая, как ей казалось, портила ее безупречную кожу на спине. Тут без местной анестезии никак не обойтись, и вот результат. Инга пыталась ее отговорить, но для юной жены богатого мужа слова медсестры звучали куда менее весомо, нежели страх возможной конкуренции с соперницей. А соперницы у Снежаны есть, и все об этом знают, Фадеев не из тех, кто умеет держать брюки застегнутыми. Снежана должна быть идеальной для мужа.

– Все-таки удалила? – негромко и с упреком проговорила Инга.

– Ага, вчера. Не смотри на меня так, сама все знаю. Думаешь, я совсем дура, да?

– Ты не дура, ты очень умная. Ты китайский язык выучила, а это не каждый сумеет.

– Да фигня, ты же на немецком свободно говоришь.

– Сравнила! Со мной отец с самого рождения по-немецки говорил, они в семье языковую традицию берегли, так что никаких чудес.

– Никаких чудес? А чего ж твоя сестрица язык не освоила? Блин, если б у меня отец был