Пленница - Татьяна Витальевна Устинова

— Моя сестра — блестящий юрист, — отрезала Натка. — А как именно она собирается нас отмазывать, я понятия не имею, но убеждена, что она что-нибудь придумает. По крайней мере, у нее уже хватило навыков, чтобы понять, что именно сообщили ей Петя и Паша, быстро организоваться и прилететь сюда, найти здесь местного белого помощника, да еще оформить адвокатскую лицензию. Если она с этим справилась, то и со всем остальным не подведет. Наша задача — просто ждать.

— Кабы я еще могла быть спокойна за своих мальчиков, — со слезой в голосе запричитала Вера. — Трое суток ведь уже, как кровиночки мои неизвестно где и с кем. Сыты ли? Не обижают ли их? Ваша, Наташа, сестра обещала про них узнать. Как думаете, не забудет?

— Если обещала — узнает, — утешила ее Натка. — Моя сестра — обязательный человек и всегда держит свое слово.

Сегодняшний день тянулся еще более томительно, чем все предыдущие. Тяжело сидеть и ничего не делать, зная, что завтра тебя, возможно, ждет долгожданная свобода. Вера и Гена обсуждали, как будут счастливы увидеть и обнять своих мальчишек. Надя мечтала о горячем душе, Дима о стейке с кровью. Натка же больше всего на свете хотела очутиться сейчас в Москве, в своей квартире, где ее ждут Костя и дети. Она представляла, как они все вместе сядут за стол и будут есть жареную картошку, которую так любит Настюшка. И как Сенька выговаривает матери, что она такая неудельная и опять вляпалась в проблемы, а Таганцев будет винить себя в том, что отправил ее в отпуск одну.

Картинки в голове казались такими реальными, что Натка то и дело в нетерпении смотрела на часы, проверяя, сколько же еще ждать того момента, когда можно будет отправиться домой, к мечте. Но время зависло и практически не двигалось. И это было так мучительно, что Натке казалось, будто у нее болит все тело, словно ее долго и беспощадно били.

Когда, наконец, можно было ложиться спать, она улеглась на свой топчан и крепко зажмурилась, чтобы провалиться в спасительные сновидения. Когда она проснется, будет уже утро, а значит, суд, после которого их всех благодаря Лене отпустят домой. Но сон не шел. Несмотря на то что Наталья Кузнецова обычно спала хорошо, засыпая сразу, как только закроет глаза, а с бессонницей в своей жизни встречалась только пару раз, в период очень сильных стрессов, сейчас она ворочалась с боку на бок, вздыхая и нещадно потея.

Коротким тревожным сном Натка забылась только под утро. Снился ей сын Арсений, раскачивающийся на лиане, как на качелях. Во сне он взлетал все выше и выше, а она тревожно кричала ему, чтобы он немедленно остановился и слез. Где-то на заднем плане горько плакала Настюшка, и там, внутри сна, Натке было тревожно от того, что она никак не может увидеть свою девочку. Откуда-то сверху гомерически хохотала сестра Лена, и, задрав голову, Натка обнаружила ее сидящей на гигантской пальме. Лена беспрерывно ела бананы, причем делала это максимально неприлично, а шкурки бросала вниз, пытаясь попасть в Натку и смеясь при этом.

Натке хотелось, чтобы пришел Таганцев, приструнил Лену, нашел Настю и заставил Сеньку слезть с лианы, но ее муж мелькал где-то вдали за пальмами, ходил туда-сюда, будто искал что-то на земле. Она пыталась его позвать, но не могла, потому что язык прилип к небу, которое было сухим-сухим, словно Натка не пила несколько дней, и она представляла себе воду, чистую, иссиня-прозрачную, очень холодную, в которую можно погрузить ладони, зачерпнуть ковшиком и пить до ломоты в зубах и во лбу.

Только воды нигде не было, и от сухости горло сводило судорогой, заставляя Натку часто-часто болезненно глотать, и каждый такой глоток был пыткой, словно изнутри горло драли крупной наждачкой. От боли Наталья вздрогнула и в очередной раз проснулась. Сон оставил какое-то тревожное послевкусие, и она заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. В соседней камере мощно храпел, практически рычал Гена, с тоненьким присвистом дышала во сне Вера, из камеры Нади и Димы доносились приглушенные стоны, видимо, молодожены, дождавшись глубокой ночи, чтобы все уснули, занимались любовью. И никакие обстоятельства их не смущали. Что ж, любовь есть любовь.

В какой-то степени Натка тоже была молодоженом, поскольку расписались они с Таганцевым всего несколько месяцев назад. Интересно, смогла бы она так же беззаветно отдаваться страсти накануне решающего суда? А почему бы и нет. Опасность, как известно, афродизиак почище любого зелья. Даже приворотного.

Из-за того что Дима и Надя не знали, что она не спит, она чувствовала себя подслушивающей, а потому повернулась на другой бок, накрыла голову подушкой и снова уснула, на этот раз без сновидений и до утра.

Проснувшись утром, Натка совершила утренний ритуал умывания, а вот завтракать не стала. Надоевшая кукурузная каша не лезла в горло, да и зачем, если после того, как их отпустят из зала суда, можно будет поехать в какой-нибудь ресторан и там поесть по-человечески. Наверняка этот старый голландец знает приличное заведение, в котором точно не отравят.

Правда, все деньги у Натки конфисковали при аресте, но она была уверена, что у Лены они есть. Не отправил же ее Миронов в заграничное турне без денег. Мысль о том, что за ввоз в страну валюты сестру могут посадить на соседнюю скамью подсудимых, немного напрягала, но Натка быстро выбросила ее из головы. В конце концов, этот старый голландец наверняка знает, как поступать в таких случаях. По крайней мере, вид у него достаточно пройдошистый.

Суд был назначен на девять утра. За десять минут до этого времени, когда Натка уже начала волноваться, появилась Сильвия в сопровождении трех бравых охранников, вооруженных дубинками. Видимо, доставлять их в зал заседания собирались, как опасных преступников, склонных к побегу или сопротивлению.

Один из охранников вывел из клетки Диму, второй — Гену, третий сопровождал Веру и Надю. Наткиной сопровождающей оказалась Сильвия.

— Вы не знаете, моя сестра, то есть наш адвокат, уже в зале?

— Не знаю, — покачала головой помощница судьи. — Сейчас сами все увидите.

Суд, как уже знала Натка, располагался в том же самом здании, на первом этаже. Основное заседание проводилось в том же зале, что и накануне предварительное. Противная судья Нандо-Ландо Магути уже находилась на своем председательском месте. Вид у нее был такой же отвратительный, как и накануне. Подсудимых она окинула мрачным взглядом, надолго остановившись на Натке, особой