Берегитесь Ченов - Джесси К. Сутанто

звучит не слишком официально, будто мы в офисе. – Она замечает, что я пялюсь на нее, и, нахмурившись, спрашивает: – А что такое?

– Эм. Он тебя так назвал.

– Он меня так назвал? – Она хмурится еще сильнее. – Как так? Я не помню. Когда он так меня назвал?

Четвертая тетя фыркает и усмехается.

– Да неужели! Он правда так ее назвал, да? Когда он вошел и увидел своего брата на полу, то сразу такой «Простите, лао да!» Ха! Забавно, не правда ли, да-цзе? Лао да. Мда, поскорее бы рассказать об этом эр-цзе. Она оценит тот факт, что кто-то назвал тебя «лао да». Прошу отметить, что слово «оценит» имеет негативную коннотацию, потому что она придет в ярость, когда узнает об этом.

– А может, ты не будешь ей говорить? – произносит старшая тетя, но таким тоном, который буквально кричит: «О да, расскажи второй тете, и я обязательно хочу присутствовать при этом, чтобы увидеть ее реакцию».

– Подожди, ты, кажется, не поняла, – говорю я, повышая голос, чтобы перекричать кудахтанье четвертой тети. – Эм. Суть в том, что… он назвал тебя лао да, что странно, а еще казалось, что он боялся тебя, старшая тетя, он буквально трясся от страха. Как будто боялся, что ты что-то с ним сделаешь. – Я смотрю вниз на его распластанное тело и добавляю: – Ну, по сути-то, так и вышло. Но, эм, мне кажется, что здесь должно быть что-то еще.

Я пытаюсь вспомнить какие-то детали, проигрываю у себя в голове все сцены с дядями, как вдруг ко мне приходит мысль, и, о боже, он же…

– О боже! – восклицаю я.

Обе мои тети смотрят на меня, приподняв брови.

– Что? – спрашивает старшая тетя.

– Второй дядя! – вскрикиваю я. Они обе подскакивают и смотрят на него, но я добавляю: – Нет, он не очнулся. Я просто только что вспомнила, что он сказал, когда мы вошли в комнату! Он сказал: «Мафия!» Я сначала подумала, что он говорил о своей семье, но нет же. Он имел в виду нас. Они думают, что мы мафия!

19

В комнате воцаряется тишина.

Старшая тетя и четвертая тетя словно статуи, так неподвижно они сидят. Но в какой-то момент четвертая тетя отмирает и тут же заливается громким смехом.

– О господи, это самое нелепое, что я когда-либо слышала в жизни. Ты можешь представить нас в роли мафии?

Запросто, хочу ответить я ей, но решаю, что разумнее этого не говорить.

– Ну, отчасти могу. Посмотрите на семью Стафани. Вот вы думали, что они могут оказаться мафией? Я нет, но что мы имеем сейчас? Плюс ты рассказывала мне про Авраама Линкольна, что он был обычным и милым ребенком, а стал главарем мафии.

– Да, но есть же… – Четвертая тетя начинает махать руками, безуспешно пытаясь что-то объяснить. – Ну, то есть должны же быть какие-то… отличительные признаки, понимаешь? Нет, ну мы очевидно хорошие люди.

– Уверена? – Я бросаю очень многозначительный взгляд на старшего и второго дядю.

– Они плохие, мы хорошие, очень четкое разграничение, – говорит четвертая тетя.

– Верно, но они также знают, что мы убили А Гуана. Помните? Именно из-за этого мы попали во всю эту неразбериху. Они, наверное, думают, что мы прикончили его или типа того. Хотя фактически именно это мы и сделали. Случайно, но все же.

Четвертая тетя собирается было что-то сказать, но передумывает. Она поворачивается к старшей тете и спрашивает:

– Да-цзе, а ты что об этом думаешь?

Старшая тетя водит пальцем по краю своей чашки, слегка хмурясь, и обдумывает, что сказать. Затем она тихо бормочет:

– Теперь мне понятны слова амы. Она сказала Rén bùkě màoxiàng. Что значит…

– Не судить книгу по обложке? – рискую предположить я.

Старшая тетя еще сильнее хмурится.

– Вай, нет, Мэдди. Откуда ты взяла книгу? Я сказала «рен», это значит человек. Нельзя судить человека по лицу. Айя, я говорила твоей маме, что нужно было отправить тебя в китайскую школу пораньше, но она не послушала. Видишь, теперь ты путаешь слова «человек» и «книга».

– Нет, я не это имела в виду. Это просто такая поговорка, ее можно применять… неважно. Ладно, она сказала, не судить книгу – то есть человека – по его внешнему виду. А о чем вы, ребята, говорили, когда она это сказала?

– Она не мне это сказала. Я слышала, как она сказала это Стафани в туалете, когда мы встречались в ресторанчике дим-сам. Сначала что-то сказала Стафани, но я не услышала что, а потом ама сказала ей эту фразу. Потом она добавила: «Люди могут выглядеть как хорошая семья, но это не значит, что они не могут быть опасными». Потом вошла я, и они обе улыбнулись и замолкли. Тогда я подумала, что, может быть, у Стафани парень из плохой семьи, а ама просто предупредила ее, чтобы она не была доверчивой и не влюблялась в плохого парня.

Да понятное дело, они говорили о нас. Теперь все встает на свои места. Эта фраза как раз идеально для нас подходит: внешне мы кажемся хорошей, обычной семьей, но на самом деле мы устраиваем бардак и войны не на жизнь, а на смерть. И поскольку они уже знали, что мы имеем какое-то отношение к смерти А Гуана, то просто сложили два и два и подумали, что мы мафиози, тем более, что они сами вращаются в этих кругах. Они небось знакомы со многими другими мафиозными семьями.

Вот еще с одной познакомились, получается?

Тут из меня вырывается нервный смех.

– Они думают, что мы мафия. – Это звучит так нелепо, когда произносишь вслух. – Они думают, что мы мафия, – повторяю я снова, чтобы проверить, вдруг в этих словах появится смысл. Но нет, они все равно звучат так же нелепо и бессмысленно.

– Но знаешь, возможно, это единственная причина, по которой мы все еще живы, – говорит четвертая тетя, изучая свои ногти.

– Что? – Я поворачиваю голову так быстро, что чуть шею себе не ломаю.

– Да, я помню, как Авраам Линкольн говорил мне, что у мафиозных семей есть своего рода кодекс. Например, если они хотят начать войну с какой-то семьей, им нужно получить зеленый свет от других семей или что-то в этом роде. Как голосование в совете директоров, поняла?

У меня голова идет кругом.

– Подожди. Слишком много информации сразу. Давай по порядку. То есть у мафии есть свой совет?

– Ну, не совет, это скорее больше похоже на арисан, – говорит старшая тетя.

– Арисан?