Андрей Константинов - Дело о заикающемся троцкисте

Сергей быстро увернулся, и мужик по инерции разрубил дверь. Эта же инерция бросила его на пол.

— Бежим, — крикнул Сергей и дернул меня за руку.

Все произошло так быстро, что я не успела опомниться, как мы оказались на лестничной клетке. За нами вылетел топор, который с лязгом ударился об пол и отлетел к соседней двери.

— Вот сволочь, пиджак попортил, — уже в лифте, разглядывая себя, заметил Сергей. — Вот козлы. Может быть, в такой пьяной разборке и погиб наш Шурик. Напились, поругались из-за этой мадам и начали махать топорами, получился летальный исход. С утра очухались, смотрят — трупешник вместо Шурика. Ну они его по запчастям и вынесли. А где закопали — поди спроси. Они уже и маму родную не помнят в лицо.

Я до сих пор не могла прийти в себя.

Подумать только, сейчас я была на волосок от смерти. Еще чуть-чуть — и это чудовище расправилось бы со мной так же, как и с Ягодкиным. Неужели эта пьяная парочка безжалостно убила своего друга?

— Думаешь, они его убили?

— Может, и не убили… — Сергей задумался. — Может, и не убили. Просто Шурик такой человек, он мог и не вынести их общества. А послать их подальше у него наглости не хватило. Может, обидели они его, вот он и поехал на дачу, например. Он так иногда делал: ехал в садоводство, например, в Тосно, селился в заброшенном домике и рисовал. Черт его знает.

Он натура загадочная.

Я представила, как буду искать Ягодкина по садоводствам, и ужаснулась. Там столько заброшенных домиков и столько же алкоголиков. Я умоляюще посмотрела на Сергея. Он — на меня.

— Ну ладно, главное — не терять надежды. Будем искать. Давай поедем на следующие выходные в садоводство, около Тосно. Однажды я его уже там находил.? Поедем?

Я кивнула. Конечно поедем. Какие еще мероприятия по розыску сгинувшего Ягодкина можно предпринять, мне и в голову не приходило.

Напоследок, коль уж оказались в этом районе, Сергей предложил зайти к участковому, дабы поставить его в известность о бесчинствах, которые творятся в квартире «свободного художника» Ягодкина. «Он как раз должен быть на месте, сегодня дежурит», — сказал Артемкин, и я поразилась его осведомленности.

Участковый находился в соседнем квартале от дома Ягодкина. Я с любопытством разглядывала скромное пристанище рядового милиционера, переделанное, видимо, из обычной квартиры: тесный коридорчик-прихожая, эмалированная раковина с обильными следами ржавчины и протертый до дыр линолеум.

— Добрый день, Владимир Алексеевич! — Сергей поздоровался с маленьким щуплым мужчинкой невзрачной наружности.

Мужчинка растерянно вскочил и вопросительно посмотрел на Артемкина. Потом на меня. Потом опять на Артемкина.

Тот продолжал:

— У вас тут люди пропадают, пьяные дебоширы занимают их квартиры, а вы бездействуете. Видите, даже Агентство «Золотая пуля» заинтересовалось нашим Ягодкиным.

— Как — бездействуем? Совсем не бездействуем, — засуетился участковый, — да вы присаживайтесь.

Сергей не преминул воспользоваться его предложением. Чуть помедлив, его примеру последовала и я.

— Нас интересует, какие меры вы принимаете по розыску Ягодкина? — подала я голос.

— Вообще-то, все меры мы уже приняли, — медленно, растягивая слова, начал отвечать участковый и почему-то внимательно посмотрел на Сергея, — мы его нашли. То есть нашли, что в его пропаже нет ничего криминального. Он жив-здоров, живет в каком-то садоводстве.

— На чем основывается ваша уверенность?

— На чем? На… На том, что я его видел. Да, я его видел. Вчера. Нет, позавчера. Он пил пиво около «Пантеры».

— Нет, правда?! — изумленно воскликнул Сережа.

— Да, — уверенно продолжал участковый, — я его ни с кем не мог спутать.

Стоял и пил пиво. Так что эта история, мне кажется, не стоит вашего беспокойства.

Это был совсем неожиданный поворот.

Вяло попрощавшись, мы вышли на улицу.

Я окончательно во всем запуталась. Минут пять мы стояли молча, Сергей пристально вглядывался мне в лицо.

— Вот и закончилось наше расследование, — нарушил молчание он.

Так— то оно так. Но как я об этом скажу Обнорскому? Он ведь потребует предъявить Ягодкина, не поверит, что я этим делом вообще занималась.

— Нет, — вздохнула я, — так не пойдет.

Надо найти его и получить с него расписку, что он нашелся и не хочет, чтоб его дальше искали. Такие требования у моего начальства.

— Да? — разочарованно произнес Сергей. — Ну, значит, будем искать. Хотя этих садоводств — тьма-тьмущая. Значит, я заеду на следующих выходных?

"Он нежно приобнял ее за плечи, зарываясь в сноп ее пушистых светлых волос. «Милая», — прошептал он, прикасаясь губами к уху. От этого прикосновения сладкая нега пробежала по всему телу.

Близость родного тела сводила с ума, бешено забилось сердце, его удары отдавались где-то глубоко внутри. Теплая волна, зародившись внизу живота, захлестнула все тело. Самойлов провел рукой по груди, нащупал упругий сосок и мягко сжал его. От этого осталось еще меньше сил удерживаться на ногах, голова закружилась и все мысли, которые тяготили меня в течение дня, мгновенно улетучились…"

Внезапно раздался визг тормозов, и я едва не очутилась лежащей на капоте синей «копейки».

— Коза! Смотри куда лезешь, дура! Вали отсюда! — высунувшись по пояс из окна, на меня орал водитель.

Я глянула на светофор: красный. Оказывается, я, увлекшись сочинением новеллы, умудрилась вылезти на проезжую часть.

— Извините, я задумалась…

— Задумалась, интеллигенция сраная, а мне из-за этой курицы в тюрьму садиться. — Водитель ударил по газам и с ревом рванул с места.

В расстроенных чувствах я добралась до работы. Водитель, так грубо вторгшийся в нашу с Соболиным интимную сцену, убил весь романтический настрой. Да и вообще желания работать не было никакого. Хотелось вернуться домой, потихоньку заняться домашними делами, пересадить филодендрон в большой керамический горшок и думать о том, какой будет моя новелла.

Обнорский просил побольше эротики, ну так за этим дело не станет. Я даже подумывала, может, описать мое романтическое приключение с бизнесменом Гурджиевым? История о том, как я познакомилась с Жорой Армивирским, криминальным олигархом и авторитетным человеком, в клубе «Мата Хари», а потом встречалась с ним в его доме, будет не менее захватывающей, чем интрижки Завгородней. Толстая золотая цепочка, змеей притаившаяся на его широкой волосатой груди… А потом Гурджиева посадили, обвинив в похищении двух армян, потом, благодаря мне, эти армяне были найдены, и Жора вышел…

Наверное, он знает, кому обязан своим освобождением. Может, правда, все это описать?

Но я быстро отбросила мысль о том, чтобы Гурджиев вошел еще и в мою книжку. Хватит ему моей жизни. А в эротических сценах мне достаточно и Соболина.

Только как новеллу сделать детективной?

Детектив — это когда стреляют, убивают или, хуже того, титаническими умственными усилиями разгадывают загадки. Должна быть завязка, интрига, кульминация и так далее, в общем, почти как в школьном сочинении.

Едва я успела прикоснуться к ручке двери в кабинет архивно-аналитического, как услышала за спиной голос живого классика:

— А, мадам Соболина. Как у нас продвигается расследование пропажи этого, как его… алкаша?

— Помаленьку…

Такой ответ настораживает. Он приемлем для сотрудников районных отделений милиции, а в «Золотой пуле» ответ на вышеупомянутый вопрос должен быть либо «ускоренными темпами», либо, в крайнем случае, «по плану».

— Андрей Викторович, дело в том, что я не считаю случай с пропажей Ягодкина подходящим для нашего расследования.

Скорее всего, он живет в одном из садоводств Ленобласти и совсем не хочет, чтоб его

находили. Он же алкаш, пропащий человек. Вот и пропал. И никакого криминала. Квартиру его никто не забирал… Давайте я займусь работой у Марины Борисовны.

Обнорский сочувственно посмотрел на меня:

— Откуда такая пораженческая позиция? «Нет криминала…» Наша задача состоит в том, чтоб найти криминал даже там, где его нет. Понятно? Работай, Соболина, работай.

Классик уже повернулся, чтобы идти к своему кабинету, когда я сообразила спросить:

— Андрей Викторович, а что такое интрига? То есть как она выглядит в новелле?

— Интрига? Хм, ну это… — Обнорский что-то изобразил руками в пространстве, сильно напоминающее форму женского тела. — Ну… ну ты даешь, Соболина, не знать, что такое интрига. Спроси у Соболина, он знает. И не отвлекай меня по пустякам. Сдача новеллы — десятого, для тебя — пятнадцатого, потому что еще придется интригу искать.

Было одиннадцать вечера, когда зазвонил телефон. «Наверное, Соболина хотят», — лениво подумала я, уже лежа в кровати. Было слышно, как Соболин дошел до прихожей, взял трубку, затем раздалось его удивленное: