Дневник наемной убийцы - Инна Балтийская

толстяк наконец сорвался с кресла и забегал по маленькому кабинету, натыкаясь на стены. – Он приехал на нашем джипе к школе, поэтому мой сын к нему и сел!

– Погодите. – я покрутила головой. – И куда же они поехали? Джип вашей жены – машина приметная, в нашем городе таких мало. Синий Рендж Ровер, верно? Видите, даже я его знаю, он такой один, по-моему. Должна быть куча свидетелей, да и по камерам его отследить легко.

– Отследили. Доехали до ближайшей забегаловки, шофер с мальчиком вышли, зашли внутрь, и тютю. – он трясущейся рукой вытер пот со лба. – Никто не видел, когда они вышли. Джип остался стоять возле кафешки, его недавно отогнали ко мне на стоянку.

– Шофер тоже исчез? – я не спрашивала, а скорее утверждала, но банкир снова взвился:

– Думаете, если б его нашли, я бы тут сидел? Я бы… мои люди душу бы из него вытрясли!

– У него есть жена, родители?

– Да все у него есть. – приступ гнева иссяк так же внезапно, как и начался, и он дрожащей рукой дотронулся до лба. – Все они уже двое суток живут в полиции. А толку? Не знают ни фига, и я им даже верю. Жена уверяет, что Колька, как обычно, в половину девятого поехал куда-то по поручению Алены. В магаз какой-то, это у полиции можно узнать. И все. До магаза он доехал, но внутрь не заходил. В девять был возле школы, украл ребенка и исчез. А потом и мобилу вырубил, никто дозвониться не мог.

– Может, ему кто-то позвонил перед похищением? Сообщники? – Рядно наконец отвлекся от компьютера.

– Угадали. – банкир покивал, словно деревянный болванчик. – Без десяти девять ему позвонили с телефона Алены. Надо ли повторять, что она никогда не встает раньше половины десятого? И звук мобилы в это время отключен?

Мы с Рядно переглянулись. Да, дело не обещало быть легким, слишком уж хорошо подготовились преступники. Даже знали, до какого времени можно звонить с телефона Тихомировой с гарантией, что никто не сможет ей перезвонить. Вернее. перезвонить-то сможет, но точно не дозвонится. Хотя, если шофер был в сговоре с похитителями, ничего удивительного. Уж за пять лет он изучил распорядок дня хозяйки лучше нее самой.

Глава 3. Принцесса-Золушка

Варвара Никитина шла по улице, смахивая слезы, из-за которых яркие осенние краски сливались в сплошное серое пятно. Когда, в какой момент ее жизнь пошла под откос? Ведь начиналось все так хорошо!

Сорок лет назад она, молоденькая медсестричка, впервые вышла на работу в районную больничку. И сразу влюбилась в красавца-хирурга, единственного мужика на все отделение. Ну и что, что он был старше на двадцать лет и женат? Она летала на крыльях любви, даже не думая, что будет с ними потом. А дальше началась настоящая сказка. Ее любимый ушел из бездетного брака, оставил жене старый дом на окраине и снял для них отличную квартиру рядом с больницей. Затем женился на ней, доказав делом свою большую. вполне взрослую любовь. Из простого хирурга он за несколько лет дорос до заведующего отделением, и затем и главврача, квартиру они выкупили, и она вообще ушла с работы. Зачем напрягаться, не спать ночами, пытаться попасть в уплывающие вены старухам, ненавидящим ее за красоту и молодость? Она жила в свое удовольствие и наводила уют в доме. Немолодой уже супруг сдувал с нее пылинки.

Счастье было бы полным, если бы у них были дети. Но вот с этим никак не получалось, хотя они пробовали любые способы, включая новомодное ЭКО. И когда через 12 лет брака у них наконец появилась Алена, она была словно в дурмане – наконец-то это случилось, теперь у нее было все! Весь мир лежал у ее ног.

Они и правда долго жили всем на зависть, небольшая, но дружная семья – седовласый муж-кормилец, молодая красивая жена, веселая белокурая дочка. Но вся их хорошая жизнь закончилась, когда через 14 лет безмятежного благополучия главврача разбил инсульт. Вот еще вчера это был полный сил и энергии мужчина, а сегодня – просто полупарализованное тело, которое могло только шевелить пальцами правой руки и невнятно мычать…

Полгода она, задыхаясь от ужаса и бессилия, ухаживала за мужем, пока того не хватил второй удар, после которого он не оправился. Ей назначили небольшую пенсию по потере кормильца. Денег с трудом хватало на оплату коммуналки и нехитрую еду, но вот остальное… Избалованная красавица Алена, привыкшая к безусловному восхищению одноклассников, теперь носила старые платья и кроссовки, и в школе потихоньку начинали над ней посмеиваться. Она из принцессы стремительно превращалась в Золушку, и эта метаморфоза с каждым месяцем становилась все отчетливее – ведь красивые модные одежки выцветали от стирки, протирались, да и просто становились малы…

Варвара каким-то чудом снова устроилась на работу. Ее диплом должен был уже превратиться в тыкву – она не работала почти двадцать лет. Но из уважения к памяти мужа ее все же взяли сестрой-хозяйкой. Теперь она отвечала за грязные простыни и старые утки – эмалированные судна, быстро приходившие в негодность. Но зарабатывала она мало, и побаловать дочку-подростка уже не могла. И Алена словно сорвалась с цепи.

Она начала уходить из дома, прогуливала школу, иногда исчезала где-то на пару суток. Варвара в первый раз искала ее с полицией, но после второго побега поняла, что постоянное внимание правоохранителей угробит будущее дочери, и, стиснув зубы, просто ждала, когда Алена нагуляется. А у той постепенно появились новые платья, красивое белье, деньги на модные салоны, где ее светло-русые волосы превращались в роскошные платиновые локоны.

Как ни странно, школу она с грехом пополам закончила, но дальше учиться не захотела. Закончив какие-то курсы, пошла работать в тот самый модный салон, где красилась до сих пор. А потом поставила матери ультиматум – или они уезжают из города, где слишком многие знают, где она годами брала деньги на красоту и платные курсы, или она уезжает без матери, но тогда больше никогда не увидятся. Разумеется, Варвара дрогнула, продала квартиру, и они переехали вместе.

Но долгожданного мира в семье это не принесло. Аленка, ее Аленка, едва терпела мамашу-уборщицу. Она прямо обвиняла ее в своей загубленной молодости – если уж решила завести ребенка, надо было работать, создавать подушку безопасности. А не идти на поводу инстинктов! Про то, что невозможно предусмотреть все,