Смертельная ловушка - Рекс Тодхантер Стаут

Ознакомительный фрагмент

есть полковнику Райдеру. Мне все равно нужно было ехать в Нью-Йорк. Сегодня я выступаю на обеде перед членами Национальной ассоциации промышленников… Вот мы и договорились встретиться здесь и все обсудить.

– Значит, вы не поставили в известность генерала Карпентера?

– Нет, – улыбнулся Шаттак. – После того как несколько месяцев назад ему пришлось давать свидетельские показания перед моим комитетом, я, скажем так, не в настроении лишний раз перебегать ему дорожку.

– Но ведь это дело в его компетенции.

– Я в курсе, однако в данный момент его интересы далеки от этой сферы… Или я ошибаюсь? – Шаттак округлил глаза.

– Сейчас он заварил кашу в Вашингтоне, – покачал головой Файф. – А может, и не кашу. Одним словом, он что-то стряпает. Итак, вы передаете письмо нам, чтобы мы провели расследование. Я правильно вас понял?

– Я не знаю, – замялся Шаттак, глядя в глаза генералу. – Письмо адресовано мне, как председателю одного из комитетов конгресса. Я приехал к вам, чтобы обсудить создавшееся положение.

– Знаете… – Файф тоже замялся и, подумав, продолжил, тщательно подбирая слова: – Знаете, я мог бы сейчас сказать, что речь идет о военной безопасности и потому обсуждать нам с вами нечего.

– Знаю, вы действительно могли бы так поступить, – согласился Шаттак, выделив интонацией словосочетание «могли бы».

Файф смерил его бесстрастным взглядом:

– Давайте поговорим неофициально, без протокола. В этом письме нет ни единого свидетельства того, что его автор действительно располагает полезной информацией. Любой человек с головой на плечах знает: в военном производстве задействованы тысячи облеченных нашим доверием людей, а вместе с ними интересы серьезных воротил и миллиарды долларов. По этим причинам случается всякое. Скажем так, случается очень многое, в том числе и то, на что намекает автор письма. Одна из задач военной разведки по возможности предотвращать подобные эксцессы.

– Разумеется, – перебил его Шаттак, – я и не рассчитывал, что изложенное в письме станет для вас громом среди ясного неба.

– Благодарю, – произнес Файф тоном, в котором не слышалось даже намека на благодарность. – Оно таким громом и не стало. Вы видели розовую штуковину, которую Райдер убрал к себе в стол? Видели. Это граната. Новая разработка. В ней все новое: не только конструкция, но и содержимое. Кое-кто захотел заполучить опытные образцы – и получил их. Нет, речь идет не об агентах противника, – по крайней мере, так считаем мы. Расследованием этого дела занимался как раз капитан Кросс, который погиб на прошлой неделе. Ни один человек на свете, за исключением присутствующих в этом кабинете, не знал, что именно расследовал Кросс. Кросс сел на хвост преступникам. Как именно – нам неизвестно, поскольку он с понедельника не выходил на связь. Возможно, теперь мы этого никогда и не узнаем. Майор Гудвин славно потрудился: он расшифровал запись в записной книжке Кросса – запись, показавшуюся нам всем бессмыслицей. Так ему удалось обнаружить гранаты. Они были спрятаны в ящике, оставленном Кроссом в камере хранения на автовокзале. Я рассказываю вам об этом, потому что, во-первых, в вашем письме упоминается Кросс, а во-вторых, мне хочется подчеркнуть одну вещь. Если автор письма пытается сообщить нам нечто такое, чего мы не знаем, ему придется сделать это еще раз.

– Господи боже, генерал, я в курсе, что вы не вчера на свет родились! – возразил Шаттак. – Поверьте, я получаю немало анонимок, которые сразу же отправляются в мусорную корзину. Однако я решил сообщить вам об этом письме в первую очередь из-за того, что в нем упоминался Кросс. Расследование обстоятельств его смерти вообще проводили?

– Естественно. Этим занималась полиция.

– А вы? – не отступал Шаттак. – Вы расследование проводили? Мне кажется, мой вопрос вполне уместен, – поспешно добавил политик. – Я интересуюсь у вас об этом неофициально. Насколько я понимаю, от расследования, которым занималась полиция, толку мало, если вы, конечно, не сообщили ей, чем именно занимался Кросс и кто конкретно об этом знал. Однако я полагаю, вы не вправе разглашать подобные сведения полиции.

– Мы сотрудничаем с полицией, но только до определенного предела, поскольку должны соблюдать режим секретности, – ответил Файф, снова тщательно подбирая слова. – Что же касается первого вопроса… Уместен он или нет, не так уж и важно, однако мы ни от кого не скрываем, что Ниро Вулф, будучи лицом гражданским, сотрудничал с нами, оказывая помощь в самых разных делах в качестве консультанта. Этот факт не является военной тайной. Об этом даже писали в газетах. Вы согласны, что Вулф достаточно компетентен?

– Я политик, – улыбнулся Шаттак, – и не склонен оказываться в меньшинстве.

– Так вот, Вулф занимается расследованием обстоятельств смерти Кросса по нашей просьбе. Если вы выясните, кто именно написал это письмо, сообщите об этом автору. Это должно его успокоить.

– Что ж, коли так, то, по крайней мере, я уже спокоен, – объявил Шаттак. – Простите, если вы не возражаете… Вы позволите задать мистеру Вулфу пару вопросов?

– Разумеется. Только я не обещаю, что он захочет на них ответить. Приказать я ему не могу. Он лицо гражданское и в армии не служит.

Вулф заворчал. Он уже давно демонстрировал столь хорошо знакомые мне признаки раздражения, нетерпения, дискомфорта и настойчивого желания поскорее вернуться домой, где его дожидалось холодное пиво и специально изготовленные на заказ кресла, без труда вмещавшие его тучную фигуру.

– Мистер Шаттак, – резко произнес Вулф, – позвольте вам кое-что пояснить. Возможно, ваши вопросы отпадут сами собой. Мне не так уж и важно, чем они вызваны – праздным любопытством или пламенем патриотизма, полыхающим в вашем сердце. Одним словом, капитан Кросс был убит. Я ответил на ваши вопросы?

Тишина. Никто не произнес и звука. Генерал Файф переглянулся с полковником Райдером, но ни один из них так ничего и не сказал. Полковник Тинкхэм погладил пальцем усики. Лейтенант Лоусон, нахмурившись, уставился на Вулфа. Глаза Шаттака заблестели. Политик, прищурившись, окинул взглядом лица присутствующих.

– О боже! – наконец ахнул лейтенант Лоусон.

Глава 2

Вулф сделал вид, что ничего экстраординарного не произошло. Впрочем, в кабинете никто, за исключением меня, даже не догадывался о том, что Вулф притворяется. Я несравнимо лучше других знал его. Вполне допускаю, что остальные и не подозревали, что, несмотря на полуприкрытые веки, Вулф внимательно следит за реакцией присутствующих и от его внимания не ускользнет даже едва заметное движение.

– Боюсь, – сухо произнес он, – вы, мистер Шаттак, вряд ли сможете извлечь из этой истории пользу. Ни дополнительных голосов избирателей, ни признания общества, ни грома аплодисментов восторженной толпы. Я признал в вашем присутствии факт убийства исключительно потому, что не могу его сейчас