Юлия Волкова - «Агата Кристи» выходит в море

— Как бывший ученый, — сказала подруга, — я скажу, что твоя Настя еще не вышла из пубертатного, то есть подросткового возраста, хотя ты ее и считаешь уже взрослой. А детям этого возраста, да будет тебе известно, необходимо внимание окружающих, они требуют права на самостоятельные решения и поступки, да и вообще жаждут, чтобы в них видели личность, а не послушную марионетку. Если уж совсем по-научному, любви ей настоящей не хватает, Анюта. И не чьей-нибудь, а твоей. Ты же видишь: любовью иного сорта она сыта по горло.

— Но я ее люблю, — растерялась Анна. — У меня кроме нее нет никого.

— Желательно, чтобы эта любовь обрела феноменальный вид, — сочувственно заметила одноклассница. — Иными словами: дочь должна видеть проявления твоей любви, а не только слышать о ней в телефоне. Хотя говорить дитятке, что ты ее любишь, иногда тоже стоит.

— Через несколько дней мы отправляемся в круиз, — пробормотала Анна. — И будем вместе. Все время. Может быть, что-то наладится?

— Из огня да в полымя, — загадочно улыбнулась подруга. — Смотри, не переборщи с феноменами эмпатии, респектоположительного и эгосимпатизированного отношения.

— Я постараюсь, — тихо отозвалась безутешная Анна, искренне завидуя глубокому проникновению подруги в тайны человеческих отношений.

№ 4

А Нонна Победимова — так звали подругу Незвановой — завидовала Анне. И была уверена, что проблемы, свалившиеся той на голову, яйца выеденного не стоят. С ее-то деньгами да не заняться как следует дочкой! Будь у Нонны хотя бы сотая часть капиталов Незвановой, она бы бросила дела и все свое время посвящала бы ребенку. Ведь это самое главное для женщины. Тем более когда воспитываешь единственное чадо одна. У Нонны тоже была дочь — Наташка-второклашка. Конечно, золотой еще возраст, никаких недоразумений, как в семье Незвановых, пока не возникает. Но сама-то Нонна видит, как тоскливо Наташке играть или уроки делать, когда мама вроде бы и дома, рядом, а вроде бы и нет — сидит за швейной машинкой часами, головы не поднимая. Когда умер муж, а Наталье было полтора года, Нонна поняла, что не сможет вытянуть семью на зарплату доцента университета, в быстром темпе выучилась шить брюки и блузки и нанялась на сдельную работу в частное ателье. Чем была хороша эта работа? Ее можно было делать дома, не сдавая ребенка в ясли на целый день. Отпала проблема с детской одеждой — одевала Нонна дочурку, как принцессу. Но зато, чтобы в рационе питания малышки всегда были свежие фрукты и овощи, а у старенькой мамы Нонны не было недостатка в дорогих лекарствах от диабета, приходилось работать по двенадцать часов в день, а иногда и больше. Через некоторое время от неподвижного образа жизни появились проблемы со здоровьем — стало повышаться давление, обнаружилась сердечная недостаточность. Теперь пришлось зарабатывать на лекарства и для себя. В стране росла инфляция, дорожали продукты и коммунальные услуги, а хозяин ателье прибавлять зарплату своим работникам не торопился. Расценки оставались прежними — тридцатка за брюки, полтинник — за блузку, пятнадцать — за юбку. Временами Нонна жалела, что ушла из профессии — на лекциях она хоть не так уставала, да и перспективы были — когда-нибудь доросла бы до профессора, ведь способностями бог ее не обделил. Но назад пути уже не было — наука не терпит длительных перерывов.

Когда Нонна услышала по телевизору (именно услышала, а не увидела, ибо давно привыкла телевизор слушать) рекламу, в которой объявили о предстоящей телевизионной игре «2 + 1», она вздрогнула, и сердце забилось часто-часто. Вот она, удача, которую только нужно схватить за хвост! Ведь эта игра была придумана именно для нее! И по возрасту Нонна подходила, и по социальному положению. А главное, основным условием участия было наличие ребенка от семи до шестнадцати, который воспитывался одной матерью, без отца. Правда, в игре крылся один недостаток: вторым, «брэндовым» названием ее было «Найди папу». То есть предполагалось, что в результате игры ее участники обретут новые семьи. Не хотелось Нонне таким образом искать нового папу для Наташки. Ведь в такого рода шоу редко можно понять истинную сущность человека. И совершенно не обязательно, что кто-то из участников мужского пола ей вообще понравится. Но это не страшно. Ведь по окончании съемок никого не будет волновать, создали игроки семью или нет. Мало ли, как все потом будет складываться. И даже если она не выиграет главный приз… Нет! Она обязательно его выиграет!

Нонна загорелась идеей, не могла спокойно есть и спать, даже работу забросила до той поры, пока ей не пришел ответ от организаторов игры. Что с ней происходило, пока она дрожащими руками разрывала конверт, — отдельная история. Но зато когда она прочла сухие строчки приглашения…

— Наташка! Наташка! — Ее взволнованный голос был слышен не только на всех этажах дома, где они жили, но и во всем микрорайоне, наверное. — Наташка! Мы едем! Мы едем кататься на теплоходе! Мы выходим в море, принцесса моя!

№ 5

Полковник в отставке Клим Ворошилов (естественно, кем еще быть человеку с таким именем, разве что генералом) проснулся в понедельник утром в прескверном расположении духа. В таком состоянии он просыпался уже несколько лет кряду. И ничто на свете не могло изменить этого положения вещей. Казалось бы, причин для постоянной утренней хандры не было почти никаких. Ворошилов располагал отдельной двухкомнатной квартирой в доме сто тридцать седьмой серии в Озерках, где проживал большей частью один, получал приличную военную пенсию, имел машину «Волга» ГАЗ-24, гараж неподалеку от дома, работал сутки через трое на солидном предприятии, по выходным навещал взрослых детей и маленьких внуков, по праздникам приглашал друзей, по будням в свободное время книжки читал, видик смотрел, выпивал умеренно. Изредка подруг приглашал вечерний досуг скоротать. Чем не жизнь? Но утром, даже когда накануне вечером ни грамма в рот не брал, вставал с чугунной головой и в скверном настроении. «Интересно, чего тебе, старому вояке, не хватает? По дивизии своей, что ли, соскучился? Так ведь нет уже той дивизии давным-давно — расформировали за отсутствием надобности и средств. Личный танк твой на переплавку пошел, а может, бороздит песок гусеницами где-нибудь в знойной пустыне. Чего уж по волосам-то плакать, когда голову снесли. Жизнь продолжается, и дожить ее надо соответственно принципу Павки Корчагина. Чтобы не было мучительно больно…» Но вот это и смущало полковника в отставке. Именно мучительно больно было ему за бесцельно пролетающие дни, месяцы и годы. Смысла в них не было, вот что. А без смысла, если верить иностранному философу Франклу, книжку которого Клим недавно купил на барахолке возле Удельной, человек загибается очень быстро.

В поисках смысла Ворошилов много чего перепробовал. Мемуары, например, писать. Не пошло, слог выходил сухой и казенный, совсем не так, как у великих мемуаристов Жукова, Тимошенко или Василевского. Аналитической работой пытался заняться — собирал из газет вырезки с информацией о политической жизни страны, а затем пробовал стройную картину выстроить о происходящем с выводами и установлением закономерности. Не получилось. Потому что все, что происходило в стране, никакой логике и никакому анализу не поддавалось. И закономерности никакой не прослеживалось. Некоторое время посещал студии телевизионные, когда простой народ на всякие дурацкие ток-шоу приглашали. На морду свою мужественную в ящике полюбовался и к этому занятию тоже остыл. В общем, гонялся Клим Ворошилов за смыслом, но тот, как Колобок какой-нибудь, от полковника на горизонте скрывался.

А нынешней весной, когда на тоненьких ветках почки появились, а затем набухли и в листья рассупонились, когда девчата-красавицы свои брючки расклешенные на мини-юбки сменили, пронзила Клима одна простая, но сильная мысль. «На любви земля держится», — внезапно вспомнилась полковнику фраза героя Петра Вельяминова из популярного фильма «Тени исчезают в полдень». «Ну, конечно! — подумал он. — Вот и вся разгадка, хотя она проста, как хвост собачий. Любовь. Вот что наполняет смыслом жизнь человека независимо от его возраста. У меня есть все. Кроме любви. Итак, проблема сформулирована. Но как ее решать?»

Дело в том, что полковник Ворошилов не всегда жил без любви. Когда-то у него была верная, любящая и любимая жена, любимые и любящие дети. Почти двадцать лет на семейном небосклоне было ясно и солнечно. Когда в воздухе запахло грозой? Когда он понял, что не стоит ждать почетного воинского звания и пора увольняться из вооруженных сил? То ли когда дочь переехала к супругу, а жена вскоре тоже перебралась к молодым, ссылаясь на необходимость оправдывать новый статус бабушки? То ли когда на его горизонте появилась двадцатипятилетняя библиотекарша из районной библиотеки, и «бабушка», заехав по какой-то надобности на старую квартиру, увидела ее на кухне утром варящей кофе? Подумаешь, варила девушка кофе отставному полковнику на его собственной кухне! Но «бабушка», прошедшая вместе с лейтенантом, майором, подполковником, полковником огонь, воду и медные трубы, привыкшая терпеть бытовые неурядицы, муки походной жизни, отсутствие нормальной крыши над головой и достаточного количества детского питания в магазинчиках военных городков, вдруг разразилась отборной бранью, выставила тихую, застенчивую библиотекаршу за дверь, а через несколько дней подала на развод. «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…» Клим был уверен, что должно пройти время и жена одумается, успокоится. Разве можно, думал он, зачеркнуть два десятка лет совместной жизни, в которой было все — от счастья до неимоверных трудностей? Но оказалось, можно. Супруга не препятствовала его визитам к дочери и внукам, но на время этих визитов исчезала из дома бесследно. Она не хотела с ним даже разговаривать. Лет пять спустя он подумал, что, возможно, дело было вовсе не в тривиальной анекдотической ситуации: жена застает мужа с любовницей. Ведь она бросила его гораздо раньше. Бросила полковника-неудачника, который не смог стать генерал-майором. А еще лучше — генералом армии. Наверное, она была бы счастлива с генералом армии, зная, что все предыдущие страдания рядом с ним были испытаны не напрасно. А завершать путь в ранге жены полковника, а не генеральши, ей, вероятно, казалось постыдным, и решила она, что уж лучше носить гордое звание бабушки — и только! — и не оглядываться на прошлое. Самое интересное, что бывшая супруга очень быстро обрела нового спутника жизни, сугубо штатского пенсионера шестидесяти лет, который вместе с ней поселился на территории зятя, но никто, кажется, от этого не страдал. Полковник тоже сначала не страдал от одиночества. Жил в свое удовольствие. Пока не понял, что мир «на любви держится».