Марина Серова - Коллекционер женщин

Ознакомительный фрагмент

Виктор Андреевич неоднократно требовал вернуть долг, но у меня таких денег никогда не водилось.

Тринадцатого апреля сего года я пришел к соседу занять денег еще. Баргомистров денег не дал, стал меня ругать. В пылу ссоры я схватил тяжелый подсвечник и ударил Виктора Андреевича сзади по голове. Удар оказался смертельным.

Увидев, что натворил, я решил избавиться от орудия убийства, то есть замести следы. Я поехал на набережную и утопил подсвечник в Волге, после чего вернулся домой и лег спать.

Прошу суд учесть, что я признался во всем добровольно, и облегчить мою участь.

Дата. Подпись

Что-то здесь не так. Слишком уж все просто получается: позавчера совершено убийство — и вот уже и убийца найден, и дело закрыто. Так не бывает.

Я еще раз перечитала «добровольное признание». Королев утверждал, что его зять давал в долг неограниченные суммы и никогда не требовал вернуть деньги в срок. Нужно уточнить.

— В квартире Баргомистрова, конечно же, были найдены отпечатки пальцев так называемого убийцы.

Смолин пожал плечами:

— Разумеется.

— А чьи еще?

— Родных — Маргариты Вадимовны, ее сестры, отца, матери — и напарника Баргомистрова, шофера.

— А почему вы не проверили алиби напарника?

— Деточка, — Смолин вышел из-за стола и навис надо мной, — убийца признался сам, и все факты против него.

— И вы даже мысли не допускаете, что Баргомистрова мог убить другой человек?

— Кто, например? Жена? Теща?

— Вы разговаривали с соседями?

— Что вы предполагали услышать от соседей? Да, был шум, крики; пришла жена — увидела труп. Убийцу никто не видел.

— Вот именно! — вставила я.

Майор проигнорировал мои слова.

— Голубкова едва добудились: делал вид, что спит и ничего не слышит.

— А если он действительно спал… и вообще ни при чем?

— Перестаньте, девушка, — отмахнулся Смолин. — Вы верите в невиновность Голубкова? У вас разработан план действий относительно поисков кого-то другого? Флаг вам в руки!

Смолин несколько раз прошелся из угла в угол, после чего застыл прямо передо мной:

— Но попомните мои слова: никого вы не найдете. Убийца арестован и понесет заслуженное наказание.

Пора заканчивать этот бесполезный разговор. Я встала.

— Еще пара вопросов, Анатолий Алексеевич, и я избавлю вас от необходимости лицезреть мою физиономию.

Майор усмехнулся и попытался на прощание быть любезным:

— Вы уж простите меня за резкий тон… Но сами понимаете — дела: я человек занятой… — Что-то сия приветливость слишком отдает сарказмом. — Всегда чем могу, помогу непременно. Обращайтесь в любое время дня и ночи.

Вот исключительно по ночам я к тебе и буду обращаться. Большое искушение: разбудить пару раз и посмотреть, что из этого выйдет. М-да…

— Вы, кажется, желаете получить еще какую-то информацию?

— Очень даже желаю. Могу я видеть арестованного?

— Нет!

Удивительно, насколько быстро человек способен измениться в лице: только что Смолин ехидно ухмылялся — и вот уже его ярко-синие глаза превратились в щелочки, правая щека задергалась. Тик у него, что ли?..

— Могу я узнать причину отказа?

— Это ваш второй вопрос?

— Промежуточный.

— И каков же второй?

Так, майор отказал мне в свидании с Голубковым безо всяких причин. Сие наводит на размышления…

— Последний вопрос звучит следующим образом (иронии Смолин не уловил): сколько вам заплатил Королев?

Нетактично, понимаю. Майор, бедненький, аж позеленел от злости.

Ответа я ждать не стала: поспешила уйти с глаз долой. На свежий воздух меня препроводил все тот же «адъютант» Дима. Попросила парня достать мне к вечеру адрес напарника Баргомистрова. Дима пообещал это сделать, когда любимое начальство — то бишь «мировой мужик» — отлучится.

До дома решила дойти пешком, чтобы было время подумать. А подумать есть о чем, милейшая Татьяна Александровна.

Голубков к убийству не причастен, это ясно. Иначе мне не отказали бы в свидании с ним, да еще так категорично. Но почему Смолин руками и ногами цепляется за несчастного алкоголика?

Стоп. А за кого же ему еще цепляться? Круг подозреваемых расширился: жена, сосед плюс напарник… и, возможно, некий тип в перчатках, не оставляющий после себя никаких следов. Неизвестного на время отбросим, ведь его нашей доблестной милиции сначала нужно будет найти — ежели он вообще существует; шофер, я думаю, может за себя постоять; жену Виктора не даст в обиду ейный папочка — остается Голубков: отпечатки пальцев есть, алиби нет. А признание из мужика выбить — пара пустяков.

Как бы с этим Василием Семеновичем поговорить — как бы до него добраться? Это первый вопрос.

Вопрос номер два: зачем Королеву нужно было покупать Смолина? Может, они давние знакомые? Тогда для чего поручать расследование убийства мне? Без меня все было бы куда проще: арестовали «божью овечку», пришили дело…

«Богатенький Буратино» со спокойной, мне кажется, душой мог сказать: вот тебе, доченька, убийца; ты знаешь его имя — теперь можешь жить спокойно и счастливо… Какой же смысл усложнять?..

Следуем далее. В квартире убитого, кроме отпечатков пальцев Голубкова, найдены «пальчики»:

а) жены Баргомистрова — это естественно,

б) сестры Риты и родителей обеих девиц, а также

в) напарника Виктора, шофера.

Необходимо узнать, как часто бывали в квартире родственники и друзья Баргомистровых и кто из оных посещал счастливую семью за последние, скажем, три дня до убийства. Странно, что милиция не потрудилась выяснить этот вопрос.

В-четвертых, нужно побеседовать с соседями. Не может быть, чтобы никто ничего не видел и не слышал. Возможно, некоторые детали, утаенные от следователя, поскольку предубеждение против милиции в народе велико, станут известны мне. Тем более что следователь не слишком перегружал свои мозги «проникновением» в суть дела.

…Я поймала себя на мысли, что давно уже топчусь на одном месте… да еще, кажется, жестикулирую и строю рожи. И топчусь-то — мама родная! — в луже! Мои ботиночки!

Прохожие, придерживая сумки, благоразумно обходят меня стороной. Спасибо, люди, что еще никто не догадался вызвать «Скорую»! Я выбралась из лужи и чуть ли не бегом постаралась уйти как можно дальше от заклятого места.

11 часов 52 минуты

Благополучно, без приключений, добралась до родимых пенатов. Только очень захотелось есть. Мне вообще в последнее время постоянно хочется есть. С чего бы вдруг?

А вот обед готовить — ну ни малейшего желания! Не люблю я сей скорбный труд. Идти куда-нибудь уже поздно: скоро подъедет королевский автомобильчик. Что нам остается? Сварить кофе. Я вздохнула — весь день на кофе!

12 часов 25 минут

Мое столь приятное занятие — поглощение божественного напитка — очень «вовремя» прервал телефонный звонок.

— Татьяна Александровна? — услышала я голос Королева.

— Да, здравствуйте.

— Вы дома?

Хороший вопрос. Нет, меня нет дома.

— Разумеется. Я жду вашу машину, как договаривались.

— Машина подъедет минут через десять. Значит, я вас встречаю в… где-нибудь без пятнадцати час?

— Непременно буду.

Видимо, отказываться от моих услуг — я ожидала и такого оборота дела — «известный бизнесмен» не собирается. С одной стороны, это хорошо для меня, но с другой — что все-таки нужно Королеву? Ведь согласно официальной версии убийца найден.

— Только… Татьяна Александровна, вы слышите меня? Пожалуйста, будьте с Ритой поделикатнее: она очень ранимая, а тут такая утрата… Рита все время плачет…

— Конечно, конечно! Я постараюсь ничем не ранить ее…

— Да-да… Пожалуйста.

— …но, сами понимаете, вашей дочери придется ответить на некоторые вопросы…

— Но вы уж — прошу вас…

Я снова обещала «постараться» и сим закончила наш содержательный разговор.

…Кофе тем временем безнадежно остыл, а времени до прихода машины оставалось только на то, чтобы бросить кости.

Ходить мне голодной до самого вечера… «Ох да тяжела судьбинушка Танюши…»

Я вынула из мешочка свои заветные — и на удачу!

15 + 25 + 12.

«Ваши дети должны вырасти крепкими и здоровыми. Скорее всего, их ждет неплохая карьера».

Вот те на! А я-то думаю, что мне все время есть хочется! «И зачала она от Духа Святаго…» (ой, не надо, это уже кощунство).

Вероятно, я должна радоваться, что моих крепких и здоровых детей ждет успешная карьера. Только мне сейчас больше нужны не крепкие дети, а крепкие нервы — для беседы с мадам Баргомистровой.

Видимо, эта женщина очень любила своего мужа. «У попа была собака, он ее любил…» А потом — убил. «Любила — убила, убила — любила…» Что за глупая рифма лезет в голову?

Нужно будет проверить алиби этой самой Риты, если оно вообще существует.