Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова

Ника посмотрела на Кирилла.

— Ты не против?

— Честно говоря, у меня были другие планы. Нас ждет «Геолокация».

— Это ненадолго. Обещаю! «Геолокация» никуда не сбежит.

— Ну если ненадолго…

Кирилл явно не обрадовался перспективе общаться с незнакомцем вместо того, чтобы наслаждаться прогулкой по парку. Но что, если Титов и в самом деле расскажет что-нибудь интересное?

— Андрей Викторович… — начала Ника, присаживаясь.

— Просто Андрей. Викторович слишком уж напоминает времена, когда я работал в следственном комитете. Хотите обсудить дело Подставкина?

— Да, если вы не против.

Титов все еще держал книгу, зажимая пальцем страницу. Девушка на обложке с такими же, как у него, ярко-рыжими волосами смотрела вверх. На заднем плане от земли отрывались звездолеты.

— Спрашивайте. Расследование завершено, теперь можно обсуждать детали. Только давайте на «ты»?

Кирилл позаимствовал кресло у соседнего столика и тоже сел.

— Брендон Сандерсон? — Он оценивающе посмотрел на книгу в руке Титова.

— Ага. Читал?

— Эту нет, недавно его «Легион» закончил. Крутая вещь!

— А я вот с «Устремленной в небо» начал, тоже нравится. Как ушел из СК, столько времени освободилось! Даже в библиотеку записался, оказывается, они еще существуют.

— Давно уволился?

— Почти сразу после того, как возбудил дело Подставкина. Через пару месяцев.

— А чем сейчас занимаешься? — подключилась к расспросам Ника.

Будет забавно, если Титов, как и Леха, пишет книги.

— В адвокатуру пошел, только по гражданским вопросам. В уголовке мне ловить нечего.

— Почему?

— Да как сказать? Склад характера не тот. Дело Подставкина это наглядно показало. Я как рассуждал: раз есть подозрения, что человека убили, нужно дело возбуждать. Но мне доходчиво объяснили, что раскрываемость важнее возбуждаемости. — Титов усмехнулся собственной шутке, щеки его слегка порозовели. — Там же сразу было ясно, что придется долго и нудно искать подозреваемых, велики шансы, что дело повиснет мертвым грузом. Начальник не хотел портить статистику. Пришлось идти обходным путем.

— Через мать Подставкина, — кивнула Ника.

Папа рассказывал, что, если бы бывшая судья не подергала за ниточки, хирург так и считался бы неудавшимся самоубийцей.

— Ну да. Без давления свыше расследования бы не было, а я дочке Подставкина обещал. Это же она насчет тех блокнотов догадалась, представляете?

— Я не знала.

Титов положил книгу на столик.

— Я никому не говорил. Девочка сама ко мне обратилась. Пришла, ткнула носом, спрашивает: почему записка написана на листке из блокнота, который папа давно закончил? Мне так стыдно стало: ребенок нестыковку углядел, а я все на самоубийство списал. Начал копать, но времени прошло непростительно много — записи с камер не сохранились, отпечатки на записке тоже, свидетели тут помню, там не помню. Я не представлял, как доказать факт убийства. Записка, составленная за четыре месяца до смерти, хоть и выглядела подозрительно, но стопроцентно ничего не доказывала. Вдруг Подставкин просто поленился новую писать? Достал из ящика предыдущую и решил, что так сойдет. Большая удача, что участковый составил такой доскональный отчет. Вам отец наверняка рассказывал?

— Рассказывал.

Ника не стала объяснять, что сама читала отчет участкового и изучила пояснительную записку Титова. Осмотр кабинета предполагаемого самоубийцы был стандартной процедурой. К счастью, участковый сделал работу на совесть: тщательно описал и сфотографировал увиденное. Тогда ни у кого даже мысли не мелькнуло, что хирурга убили, а потому все выглядело вполне заурядно. Однако, когда знаешь, что искать, обычные вещи приобретают иную окраску.

— Сначала я заметил странность с бутылками. Зачем Подставкину открывать новую, когда в тумбочке стоит такая же ополовиненная? Мог забыть, конечно…

— Мог. — Ника чуть сдвинула кресло, чтобы солнце не слепило глаза. — Или же убийца заранее добавил нитроглицерин в коньяк и принес бутылку с собой. Причем он знал предпочтения Подставкина, раз купил коньяк его любимой марки.

— Вот именно! Поэтому я и сделал вывод, что его отравил кто-то из знакомых.

— Логично. — Кирилл глянул на экран телефона. — Извините, я отойду ненадолго.

Он встал и направился вдоль канала, прижимая трубку к уху. Видимо, и его в выходной догнала работа.

— А что насчет этикетки? — продолжила Ника. — Думаешь, важно, что ее не нашли?

Титов сцепил пальцы в замок и подался вперед.

— Мелочи всегда важны.

Благодаря отчету участкового он обнаружил еще две нестыковки. Во-первых, в кабинете не оказалось этикетки от бутылки с отравленным коньяком, точнее той части, что крепится на горлышко, — кольеретки. Возможно, Подставкин ее выкинул и вынес мусор, хотя зачем это делать, если решил покончить с собой? Ника склонялась к версии, что убийца открыл бутылку в другом месте, выбросил этикетку и подмешал лекарство.

Последняя нестыковка оказалась самой интересной. Кто-то разлил спиртное на разложенные на столе документы, оставив отпечатки двух бокалов разной формы — круглого и квадратного. Их отлично было видно на увеличенной фотографии. Подставкин пил из круглого бокала, экспертиза это подтвердила, а вот квадратного к моменту прибытия участкового в кабинете не оказалось. Вывод напрашивался сам собой — его унес убийца, чтобы не оставлять отпечатки и ДНК.

— Одна этикетка ничего не доказывает, — объяснял Титов, понизив голос. Ника внимательно следила за его губами. — Как и записка. Однако в совокупности уже что-то, а если прибавить две открытые бутылки и следы от бокалов — получается вполне здоровый топор.

— Топор?

Титов моргнул.

— Какой топор?

Но Ника уже поняла, что столкнулась с погрешностями перевода. Надо было сразу включить стример.

— Извини, я не расслышала. — Она достала устройство из сумки, надела цепочку на шею. — Так будет лучше.

Титов отвел взгляд, словно стример был чем-то интимным. Довольно распространенное поведение. В школах не учат, как реагировать на чужую «особенность», а потому люди предпочитают деликатно ее не замечать. На деле же любопытство было бы куда приятнее. Но Ника научилась из-за таких мелочей не заморачиваться.

— Расскажи про Сергея Власенко. Я знаю, что в какой-то момент ты его подозревал.

Бывший следователь проводил глазами прогуливающихся рядом подростков. Дождался, когда они отойдут, и только после этого ответил:

— Власенко проходил по делу как свидетель. Друг убитого, коллега, знаком с его семьей. Поначалу я не обратил на него внимания. Однако позже несколько человек сообщили, что Подставкин проявлял особый интерес к Альбине Власенко. Возможно даже, у них был роман. Вот я и подумал, что ревность вполне могла стать мотивом.

Кирилл закончил общаться по телефону и вернулся к ним.

— Как дела? Может, пойдем и не будем мешать Андрею наслаждаться книгой?

— Да я в общем-то не против, — пожал плечами Титов.

Кирилл вопросительно посмотрел на Нику.

— Еще пять минут. Обещаю.

Кирилл молча опустился в кресло. Ника видела, что он недоволен. Да, они договорились погулять и отвлечься от работы, а она вместо этого болтает с бывшим следователем.