На перекрестках судеб - Лина Богданова

руководство пыль в глаза пускать. Дескать, постоянно в курсе событий. Наши компьютерщики при виде полковника прячутся.

— Ты опять о хакерах? Борь, ты мою соседку видел? Где она, а где тот компьютер! Давай лучше с Сапуном разберемся.

— А что тут разбираться? Лия Аркадьевна вышла на работу через три недели после родов. На вопросы любопытствующих отвечала прямо: да, я плохая мать; да, уделяю дочери все свободное время; да, люблю свою работу больше жизни; да, у меня хорошая няня; да, бабушки взялись за воспитание ребенка… И ослепительная улыбка на посошок: зрители меня не за личные слабости, а за профессионализм любят, не так ли? Приходится жертвовать. И потом… не стоит личную жизнь превращать в шоу. У меня их без того достаточно.

Девочка росла дома. Друзья и знакомые Сапунов не имели представления об ее особенностях. Олег Олегович шел на любые уступки жене, лишь бы сохранить дочь рядом. Должно быть, любил. Сократил до минимума посиделки с партнерами, загородные уик-энды, корпоративы. Оборудовал на территории особняка оздоровительный центр. Бассейн, солярий, спортивный зал со всяческими наворотами. Засадил треть участка лесом. Выгуливал свою кровинушку по три раза в день. Играл. Книжки читал. Няньку из Швейцарии выписал.

А потом девочка пропала. Лия заявила: предашь проблему всеобщей гласности, и себя, и меня потеряешь. А она зря не скажет! Есть, что терять звезде, вот и окапывается.

Сапун все же нанял частного детектива. Тот не справился. Пригласили второго. До сих пор ищут… Так что и его уже сосчитали. Что скажешь?

— Скажу, что вляпался! Три месяца как ребенок пропал, а полиция не в курсах! Да тут не семью, а пятнадцатью годами пахнет. В совокупности… И ведь все на себя возьмет… Дела…

— Ясно с ним. Берем в разработку следующего?

— Придется… Я бы начал с Рака. Если не разнесет представитель губернию после первой же встречи.

— Запросто. Так что губернаторского холуя оставим про запас. Остается Светлов. А ты пока Вострикова на федеральный масштаб настрой, пусть по старой памяти поможет. Даст добро — будем подкапываться под Ерофея Игоревича.

И на старуху бывает проруха

Начало июня 2009, город Н*

Ерофей Игоревич задумчиво листал отчет для Москвы. Со сроками уложились. По содержанию — зацепиться не за что. Однако результат не радовал. Общение с приятелями — тоже. Он забыл, когда они в последний раз собирались. После истории с фуникулером и последующих за ней неприятностей приятели попрятались в норы. По любой ерунде снова прятались. Выползали лишь по великой нужде. Оглядывались на каждом шагу, осторожничали по поводу и просто так.

Конечно, он мог бы надавить, послать куда подальше недовольных, найти им замену. Вот только и сам такой же. Забыл, когда ночь нормально спал. Казалось бы, чего бояться? Лично Раку навредить — допущение из области фантастики. Особняк представителя Президента охранялся на уровне швейцарского банка. Машина имела едва ли не противотанковую броню. А кортеж сопровождения не позволял приблизиться к федеральному чину ближе, чем на сто метров.

Но противник в лоб бить не собирался. Не к телу претензии. К слабым местам каждого. Да разве поймешь, на какое давить собирается!

Приходилось кругом подстраховываться. Счета в офшорах известны лишь ему и жене. Семью на весь сезон в Италию отправил. Вилла записана на тестя. Поди найди. Список контактов в итальянском сейфе закрыт. Осталась лишь копия досье. Собирал один каверзник, имел глупость. Сам-то давно рыб кормит. А досье пора бы уничтожить, но как-то рука не поднимается.

Сядешь порой, полистаешь, самооценка вверх как по ступенькам прыгает — можем, когда хотим. Вон, каких дел наворотили! И еще наворотим.

В списке уязвимых мест Ерофея Игоревича значилась непомерная гордыня, стремление быть победителем. За ними следовала любовь к деньгам. Правда, деньги всегда можно заработать. А вот власть…

— Свою бы сохранить, — Рак разгладил смявшуюся страницу и закрыл папку. — А там…

Нереализованным оставалось лишь одно желание. Жена называла его сдвигом по фазе. Коллеги и начальники не имели ни малейшего представления о международных притязаниях Рака. Сам он старательно скрывал бередившее душу намерение. Ерофей Игоревич мечтал попасть в Организацию Объединенных Наций. Представителем от Федерации. Был у него такой пунктик.

Послужной список благоприятствовал. Оставалось языки подучить и найти подходящее время для озвучки своей мечты на приеме у Первого. Не мешало бы добрать в резюме пару-тройку подвигов. Для пущего эффекта.

— И все дела…

Он уже подумывал об уютном шале в пригороде швейцарской столицы. Но тут вмешалась эта психопатка… И сроки достижения цели отодвинулись на неопределенный срок.

Подъем по карьерной лестнице давался непросто. Способности средние, связи примерно такие же. Приходилось крутиться, пренебрегать служебной этикой, а порой и законом. Думал, временно, пока на нужную высоту не поднимется.

Ошибся. Чем выше, тем чаще и глубже случались нарушения. Взятки, шантаж, устранение неугодных и мешающих. А как иначе? Попробуй, удержись на месте, где ответственности всего-ничего, а возможностей не меньше, чем у министра. Да и круг обязанностей строго не определен.

Оптимальное сочетание — подальше от начальства, поближе к кормушке. И не к одной. Н*-ские чиновники готовы платить даже за взмах рукой в свою сторону. Так бы и плавал в местных парных молочных реках, лениво перебирая руками и откусывая при желании киселек от сладких берегов… Однако захотелось себя показать на мировом уровне.

— Сидел бы в своем Н* и не рыпался, — пыталась облагоразумить витающего в облаках супруга Римма Николаевна. — Сколько той жизни осталось? Ведь все есть: и дом, и в дом. И нам, и внукам хватит. Известности не хватает всемирной? Книги пиши. Хочешь, найду тебе помощника?

Ерофей Игоревич помалкивал, спорить с супругой остерегался — а вдруг уйдет. Не то чтобы любил, но привык. Своими руками из ничего вылепил. Да и знала она много… И потом детям мать нужна. А Римма Николаевна матерью была фанатичной. И хозяйкой от Бога. Словом, как-то уживался. И с женой, и с мечтой.

Правда, в последнее время супруга стала сдавать. Обросла какими-то женскими болячками, перешла на гормоны. Поправилась. Стала жаловаться на одышку и память.

— Попробуй к итальянским светилам обратиться, — советовал Ерофей Игоревич. — Денег хватает. Отдыхай и двигайся больше. Чтобы не нервничать по ерунде, склерозник заведи. Или сразу два. Записывай. Забыла — заглянула, и нет проблем. Какие у нас в домашнем хозяйстве тайны?

— Твоя правда. Надо собой заняться. Ладно, пока я в Италии на правах обыкновенной новой русской. А если в ООН попадешь, стану супругой Представителя. А вдруг где лопухнусь?