Сергей Бакшеев - Я украду твой голос

— Бетховен, ты не заснул? Залазь в кабину, — позвал Кумарь. — Нам до города добраться, а там у меня свои люди. Помогут.

Глава 28

— Выделите мне солдат. Я выверну наизнанку этот паршивый городишко и найду преступника! — Капитан МГБ Сергей Трифонов навис над сидящим за столом полковником Кротовым и продолжал яростно убеждать. — Погиб наш генерал, я обязан поймать убийцу. И вы должны мне помогать!

Сумрачный полковник смотрел в стол, перед ним мелькала наспех перевязанная рука капитана. А в соседней палатке медики готовили к отправке в Москву переломанное тело генерал-майора Бурмистрова.

— Произошла автокатастрофа, — устало возразил Кротов.

— Какая, к черту, катастрофа. Это было расчетливое убийство. Вы не знаете, с кем мы имеем дело. Это чудовище! Видели, сколько трупов он в колонии оставил?

— Почему же этот монстр вас, капитан, не добил?

— Он спешил.

— Вы предлагаете провести в городе армейскую операцию? — уточнил Кротов.

— Да!

— Только для того чтобы изловить одного безоружного беглеца?

— Да!

— Для этого есть милиция и ваша контора.

— Мало.

— Вы отдаете себе отчет, что в городе полно бывших зеков. Они спровоцируют недовольство толпы. И что тогда? Прикажете стрелять?

— Мне наплевать, что тогда! Если понадобится, будем стрелять. Москва это так не оставит. Мне надо найти и покарать убийцу генерала госбезопасности. Иначе…

— Что? Договаривайте.

— В лучшем случае полетят погоны. Ваши и мои. А в худшем… Сами знаете.

Полковник поднялся, размял затекшие ноги. Кожаные ремни и портупея благородно поскрипывали при каждом шаге.

— Выделяю роту. Остальными силами я блокирую выезды из города. И все это до двадцати двух ноль-ноль. Далее блокаду снимаю и увожу людей в часть. У дивизии есть и другие задачи.

Через полчаса капитан Трифонов находился в кабинете начальника местной милиции майора Погосяна. Оба стояли около городской карты, вывешенной на стене.

— Здесь преступники бросили грузовик. Начнем с этой улицы. В каких районах у вас концентрируются криминальные элементы? — Спросил Трифонов.

— Все городские окраины — их вотчина. Вечером чужие туда не суются. Еще район железнодорожной станции и рабочие общежития. Там сейчас много амнистированных осело.

— Всё обследуем. Не ускользнет. Действуем так. Блокируем улицу или квартал. Разбиваемся на группы: один ваш сотрудник и пятеро солдат. Движемся по обеим сторонам улицы сразу с двух концов. Ваши проверяют документы, военные обыскивают здание. Из оцепления людей выпускать только после тщательного осмотра. Главная примета преступника известна. У него грубый шрам на шее. Перед солдатами я инструктаж провел. В случае выявления преступника — разрешено стрелять на поражение.

— Заодно наших бандитов выловим. У нас насильник завелся. Вчера четвертая девочка за месяц пропала. И все до одиннадцати лет.

— Ваши проблемы меня не интересуют!

«А мне они спать не дают», — хотел огрызнуться Пагосян, но сдержался. Поднявшаяся в запальчивости рука поскребла щетину на подбородке.

— Второй день побриться некогда.

— С таким слухом тебе бы на шухере стоять. Хочешь, пристрою к надежной братве? — Кумарь слизнул с губы остатки квашеной капусты и покровительственно похлопал Марка по плечу. — Мы таланты ценим.

Беглецы сидели в маленькой комнате за обильно накрытым столом. Вор с аппетитом ел и выпивал, а Композитор больше слушал, чем прикасался к пище. Прислуживала им женщина неопределенного возраста с лицом, изрытым старыми оспинами.

— Да и голос у тебя крут! — вор вытянул губы и пьяно погрозил указательным пальцем. — Для такого голоса надо придумать что-нибудь этакое. Экстра… экстраординарное дельце. Это надо обмозговать. Тут перспективы открываются. Как ты подражал офицерам. — Вор уважительно закачал головой и плеснул в стаканы мутной сивухи. — Чего не пьешь? Ну, черт с тобой. А я еще жахну. Ты не гляди, что самогоном угощаю. И до ресторанов с коньяком дело дойдет.

Кумарь выпил и игриво шлепнул по заду тетку, прибиравшую со стола.

— Бетховен, бабу хошь? Да не эту каргу. Найдем лучше. Эй! Шахтер! Где ты?

В комнату вошел смуглый озабоченный мужик с волосами угольного цвета. Первым делом он прогнал тетку, а потом наклонился к вору и зашептал:

— Кумарь. Дело дрянь. В городе облава, военные с легавыми все дома шмонают. Мои люди передали, что ищут человека с кривой шеей.

Марк демонстративно спустил на грудь шерстяной шарф. На длинной шее с выступающим кадыком открылся безобразный шрам. Вор усмехнулся:

— При нем, Шахтер, можешь не шептаться. Это Бетховен. Всё одно услышит.

— Что делать-то, Кумарь?

— Кого-нибудь замели?

— Пока нет, но люди нервничают.

— А залетные в городе есть?

— Нет, к нам не суются. Только девок-малолеток кто-то насиловать начал. Попользуется и придушит.

— И братва не знает кто?

— Кабы знали, сами бы разобрались.

— Вот и передай нашим, пусть бабы крик поднимают. Житья, мол, нет честным людям, милиция детей защитить не может. Пусть мешают им, на руках висят.

— Дело говоришь, — одобрил Шахтер и выглянул во двор поверх занавески. — В этом доме становится опасно, Кумарь. Скоро и сюда заявятся. Вам лучше разделиться.

Вор пристально посмотрел в смуглое лицо и предупредил помощника:

— Этот человек нам еще пригодится.

— Тогда ему надо переодеться. В таких плащах к нам только артисты приезжают.

— Подбери ему чего-нибудь.

— Сделаем. Я вас по разным норкам разведу. Так вернее.

Молчавший все время Композитор, осторожно попросил:

— Мне нужна женская одежда.

Кумарь с Шахтером переглянулись, а Композитор, как ни в чем не бывало, перешел на женский голос.

— Юбку подлиннее, кофту под горло и платок. Все самое обычное. Чтобы не выделяться. Еще побриться мне надо. А дальше я сам… Сама.

— Он и не то может. Я же говорил — Бетховен! — одобрительно загудел Кумарь.

— Сделаем бабьи шмотки. Встань-ка, я рост прикину.

Глава 29

Высокая женщина в темной юбке, серой шерстяной кофте с отворотом и в пестром платке, завязанном под подбородком, семенила по улице среди одноэтажных частных домиков. В руке она несла авоську с десятком яиц. Авоська раскачивалась, норовя задеть колено, и каждый, кто смотрел на женщину, первым делом обращал внимание на хрупкую поклажу.

В этом и заключался расчет переодевшегося Композитора.

Он покинул дом, когда район уже был оцеплен. Излишне долго Шахтер искал подходящую одежду. В начале и конце улицы, как по команде, заголосили женщины. Они цеплялись за солдат, грудью защищали мужей и выставляли напоказ хныкающих детишек, призывая найти и покарать мразь, которая лишила их покоя. Солдаты грубо осаживали баб. Если требовалось, выбивали двери, а иногда, для острастки выпускали в небо короткие очереди. Шум и гвалт усиливался. Марк чутко прислушивался ко всему происходящему, и смело шел вперед, склонив пониже голову и надвинув платок на лоб. Его целью была железнодорожная станция.

Вдруг среди ругани и злобных окриков он уловил отголосок звука, породивший неясные и неприятные воспоминания. Прислушиваться было некогда. Улицу перегораживал военный конвой. В непосредственной близости от солдат он запричитал по-бабьи:

— Да что же сегодня такое. Кто расставил эти посты? Везде цепляются, чего-то проверяют. А мне к детишкам надо. Свежие яйца у тетки купила. А эти, с прикладами и сапогами. Эй-эй, не лягайся! Разобьешь. Подь в сторону.

Милиционеры проверяли документы у подвыпившего мужчины. Рядом солдаты сдерживали растрепанную бабу, норовившую пнуть мужика.

— Заберите его, окаянного! Чтоб глаза мои эту пьянь больше не видели! — кричала женщина. — Не нужен он мне!

Муж лениво огрызался на жену и вызывающе напирал на конвой.

— У нас теперя страна свободная. Когда хочу, тогда и пью. Пропустите. Не имеете права. Я пожалуюсь прокурору!

Взвинченный Трифонов переходил с одной улицы на другую, контролируя ход операции. Его сопровождал уставший начальник милиции Погосян.

— Этого вы хотели добиться? — зудел милиционер. — Может, вашего беглеца уже и нет в городе. Раз уж начали такую операцию, надо всю шваль прошерстить. А вы торопите людей.

— Некогда. Вот найду убийцу генерала, а дальше вы алкашей трясите и насильника ловите. Тут я вам не указ, и не помощник.

— Вы уедете, а нам останутся озлобленные люди. Они даже не понимают, ради чего всё это.

Погосян окинул взглядом высокую беспрестанно тараторящую женщину, которую только что пропустили в уже проверенную часть города. Куда она прется с авоськой яиц? Что-то не припомнит он такой в этом районе. А рост у нее заметный.