Маленькая невинная ложь - Дженнифер Линн Барнс

– О, правда? – постаравшись придать голосу непринужденный тон, сказала я. – А что украли?

Должно быть, Уокер все-таки уловил мой неподдельный интерес, потому что он усмехнулся.

– Поблагодари за кофе, и я отвечу.

Если я сдамся слишком легко, он может задуматься, зачем мне надо это знать.

– Видишь ли, равнодушие и моя тема тоже.

Уокер посмотрел на меня.

– Возможно, – сказал он, стараясь казаться небрежным, хотя на его лице читалось напряжение, – безразличие – это то, что мы показываем людям, когда сильно переживаем.

Я поблагодарила его за кофе.

– Не за что, Сойер Тафт, – ответил он. – И поскольку джентльмен всегда держит свое слово, я открою тебе этот маленький секрет. Прошлой ночью из сейфа моего дедушки была украдена только одна вещь. Жемчуг твоей бабушки.

15 апреля, 17:50

Маки так и знал, что попадет в переплет. Ведь на девчонках были перчатки. Но он справится.

– Мне не хочется вас расстраивать, – сказал парень, который, судя по голосу, был очень даже рад это сделать, – но если там Сойер Тафт и она не одна…

Он коротко покачал головой.

Маки это совсем не понравилось.

– Назовите свое имя и объясните цель своего визита. – Он не хотел терять преимущество.

Парень не представился и не объяснил цели своего визита. Он лишь чуть наклонился вперед и спросил:

– Их четверо, не так ли?

Маки не хотел отвечать.

– Возможно.

– В таком случае, – сказал парень, – вы упрятали за решетку обеих внучек Лилиан Тафт. А также дочь сенатора и единственного и любимого ребенка самого богатого человека в штате.

Маки собирался убить О’Коннелла и Родригеза.

Парень снова покачал головой:

– Благослови вас Господь.

Шесть месяцев назад

Глава 33

– Она украла жемчужное ожерелье Мим! – Лили остервенело пришивала боа из белых перьев к лифу платья без бретелек. – Кэмпбелл. Эймс. Украла. Жемчужное. Ожерелье. Мим.

Последний месяц эти слова стали мантрой Лили.

Она говорила это в тот день, когда тетя Оливия, услышав о краже, впала в двухдневное неистовство и принялась исступленно выпекать булочки, а кульминацией этого кулинарного безумия стал пирог, который она собственноручно доставила Дэвису Эймсу.

Она говорила это в тот вечер, когда полиция пришла допрашивать Лилиан об ожерелье – и ушла, прихватив с собой несколько дюжин невероятно вкусных брауни тети Оливии.

Лили повторяла это каждый день после школы, в то время как Кэмпбелл держала слово и прекратила манипуляции. Как по мне, это лишь доказывало, что ни мелкая месть, ни издевательства над Лили никогда не были ее истинной целью.

А сейчас Лили жаловалась ни с того ни с сего.

– Строго говоря, – сказала я кузине, понимая, что дразню гусей, но не в силах удержаться, – ожерелье уже не принадлежало Мим, когда Кэмпбелл украла его.

Лили подняла глаза от платья.

– Ты сама хочешь шить свой костюм? – строго спросила она.

– Это мой костюм?

– А чей же еще, – ответила Лили снисходительно. – Я пойду в платье эпохи Ренессанса.

Я посмотрела на сверкающую ткань в ее руках. Вышивка бисером была такой замысловатой – и такой плотной, – что, чтобы рассмотреть ее, требовались солнцезащитные очки.

– А я пойду?..

Лили закончила пришивать перья.

– …в костюме ангела. – Ну конечно, как я сама не догадалась.

– Ангела, – повторила я. – Мы не знакомы?

– Нет же, я знаю эту девушку, которая бросилась на линию огня ради меня, хотя с нашей встречи не прошло и суток, – невинным голосом ответила Лили. – Которая может часами обсуждать военную тактику против зомби с моим младшим братом. – Она помолчала. – И которая не может позволить себе разозлиться на свою маму, хотя она уже целый месяц не отвечает на звонки.

Ой! Лили обычно не била по самому больному.

– Я не хочу говорить про маму.

Лили встряхнула платье и разложила его на кровати.

– Я лишь хотела сказать, что, по-моему, ты очень даже заслужила ангельские крылья.

«Ну да, – подумала я, – если не брать во внимание различные преступления, соучастницей которых мне пришлось стать за эти два месяца, я настоящая мать Тереза». Зная, что этот аргумент не убедит Лили, я обратилась к другим доводам.

– На «Жемчужинах мудрости» я появилась босой, – напомнила я кузине. Ужас ужасный. – И это я подговорила Джона Дэвида лизнуть ту ледяную скульптуру на бранче.

Лили ахнула.

– Так это была ты?

Я пожала плечами.

– Ты по-прежнему считаешь, что у меня нимб над головой?

Но Лили Тафт Истерлинг была не из тех, кто признает поражение.

– Я считаю, – выразительно заметила она, – что мама захочет одобрить оба наших костюма, и она ни за что не позволит тебе выйти только с кусочком картона на шее, на котором написан какой-нибудь остроумный каламбур.

Что верно, то верно. Обычно я примерно так одевалась на Хэллоуин, и, несомненно, именно такой будет реакция тети Оливии. После нашего несанкционированного путешествия в мои родные пенаты мать Лили не спускала с нас глаз, как будто боялась, что в следующий раз я утащу ее дочь прямо в преисподнюю.

Я подозревала, что это связано не столько с местом, куда мы ездили, сколько с человеком, которого Лили там встретила.

– Хорошо, – сдалась я, зная, что сопротивляться будет так же бесполезно, как плевать против ветра. – Я пойду на маскарад Бала Симфонии в костюме ангела. Это будет чудесно.

– Еще как будет, – то ли пообещала, то ли пригрозила Лили. Ей удалось не произнести ни слова в течение четырех секунд, за которые она продемонстрировала мне пару изящных крылышек и маскарадную маску с белыми перьями. Но больше она уже не могла сдерживаться и выпалила: – Поверить не могу, что эта ведьма украла ожерелье Мим!

Удивительно, но Лили угадала. В ту ночь – ночь, когда Кэмпбелл должна была исполнить обещание и отдать планшет Лили и записи с камер наблюдения, – дочь сенатора появилась в костюме ведьмы.

На ней было черное вечернее платье, которое переливалось при малейшем движении. Юбка была пышной, но лиф – облегающим, а тонкая серебряная вышивка ручной работы напоминала искусно сплетенную паутину. Ее простая черная маска закрывала только половину лица. Другая половина была стильно загримирована, а вокруг глаз были наклеены завитки черных и белых стразов.

– Как мило, что дедушка предложил провести мероприятие у него дома, – сказала Кэмпбелл, когда мне наконец удалось выцепить ее. – Правда?

Поскольку я жила под одной крышей с тетей Оливией, то слышала гораздо больше сплетен о Бале Симфонии, чем мне бы хотелось. Я знала все мельчайшие детали о жульничестве «Нортерн Ридж», которые забронировали наше мероприятие на одно время со свадьбой кого-то