Частный дознаватель - Павел Журба

приятно будет… Ай, сука! — послышался тупой удар. Девушка вскрикнула и повалилась на землю. — За палец укусила! Держите ей голову, вломлю разок для порядка.

Девушка закричала. Тогда-то я и узнал её: это была та самая короткостриженая грубиянка, разносящая в Спелых яблочках подносы. Теперь она была не такой смелой.

— Эй, тебе чего?

Я и не заметил, как любопытство вывело меня на свет фонаря. Четвёрка смотрела в мою сторону с обиженным выражением: я отвлекал их от дел.

— Хули вылупился, тебя тоже отодрать? Выглядишь, как баба. Хоть бы подстригся!

«Морячки. Короткая стрижка, раскачка, у кого-то размытые татуировки. Классика. Люблю, когда хоть что-то в мире остаётся прежним»

— Задрал, иди нахер отсюда!

«Ладно уж: какой бы плохой женщина не была, а насилие над слабыми — грех…»

Я направился к ребятам. Девушка с удивлением на меня посмотрела: похоже, она вовсе не верила в мои бойцовские навыки.

— Гляди, Джесси, какой крутой! Небось, дворянчик? Не бьём в пах, дерёмся на рапирах и всё тако…

Полетели зубы.

Глава 16

Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть.

Коко Шанель

И всё же, драка с квартетом моряков — не самое удачное из моих решений. Скажу больше, — этот благородный порыв можно было бы и вовсе назвать самым неудачным из принятых мной решений, потому как отъявленная группировка пьяных и возбуждённых мужчин всыпала мне по первое число… И нет, это не то, о чём все подумали: я не герой первой полосы и не участник странных гомосексуальных анекдотов…

А начиналось всё, как обычно бывает, довольно-таки неплохо: первым ударом я сразу же обезвредил одного из соперников и записал своё имя в турнирную таблицу. Но победа, как водится, была крайне недолгой, и не успел я и станцевать Джигу, как был вынужден пойти на попятную: на меня насели двое пьянчуг. Один из них, щербатый, засадил мне в скулу и повалил на землю, а второй, недолго думая, пнул по лицу и отправил в замечательный полёт фантазии на свободную тему.

Встать у меня не вышло: один из морячков культурно свернул мне руки, а другой, со спущенными до колен штанами, начал бить по животу. Так как мышц прошлый владелец тела явно не качал, уже на третьей секунде я был готов выплюнуть рёбра.

В это славное время четвёртый моряк готовился заделать девушке ребёнка, и хоть сама виновница торжества и отчаянно вырывалась, но это не сильно ему, залитому водкой по самые гланды, мешало.

— Урод, теперь скидываться Гансу на золотые зубы! — щербатый драчун пнул меня в пах и, мало сукину сыну, огрел по затылку. — Запомни, гнилая маслина: Джесси Тикерс свернёт тебя в морской узел!

Я повис на руках врага, как мешок с картошкой. Обычно такая позиция свидетельствовала о полном смирении со своей участью и готовности сделаться инвалидом без селезёнки. Моряк, державший меня, тоже это знал, поэтому позволил себе немного расслабиться и держал меня не так крепко, как мог…

Перед очередным ударом мистера Тикерса я резко напряг ноги и оттолкнулся от земли, и хоть и руки мне вывернуло, как преступнику на дыбе, мне всё же удалось упасть вместе с наивным моряком за моей спиной на брусчатку. Тело бедняги смягчило моё падение.

— Собака! — Джесси скинул меня с тела своего друга и принялся ожесточённо мутузить. Иногда я отвечал ему жалкими тычками в бочину.

— И где такой выискался упёртый! — хохотнул дальний моряк, вжимавший дамочку в землю, но вдруг, заметив, что его друзья валяются без сознания, — один с разбитым затыком, а другой без зубов, — он как-то подувял и решил помочь Джесси расправиться со мной.

Поняв, что, в общем-то, надо скорее подниматься с земли, я согнул руку в локте и, когда Тикерс поднял свой кулачище для очередного удара, вмазал ему этим же локтем в колено. Моряк взвыл. Я боднул его в пах и скинул к товарищу с разбитой головой. Потом встал. Не удовлетворившись результатом, пнул Джесси по голове.

— Ублюдок! — последний из державшихся на ногах моряк едва не раскроил мне череп — в его руках блестела металлическая дубинка. Она пролетела над моей головой, как обнажённая ведьма в полнолуние, и весёлый ветер, возникший от взмаха этой волшебной палочки, немного пошевелил волосы на моём затылке и, должно быть, превратил часть из них в седые.

Я понимал, что не выдержу долгой потасовки: низ живота после удара в пах жутко болел, рёбра саднило, дыхание давно спёрло. Я даже не мог убежать, как это сделала предприимчивая девушка — заметив, что все её проблемы дружно лежат в рядок на земле, она дала дёру в ближайший проулок и, вероятно, навсегда забыла об одном горе-герое из летней ночи.

— Когда я раскрою тебе голову, то засуну эту дубинку прямо тебе в зад и так её проверчу, что у тебя заворот кишок случится, дворяшка грёбаный!

Я припал к стене и опустил руки. Негодяй посчитал это за смирение с приготовленной участью и бросился на меня, как раздражённая светом псина… Нащупав в кладке старого дома выступающий камешек, я вырвал его из стены и, пригнувшись за секунду до столкновения дубинки с домом, вмазал сопернику булыжником по голове. Тупой стук, и мой враг валяется с раскроенной головой.

— Это тебе за мои страдания… — силы меня окончательно покинули, и я упал рядом с поверженным моряком, харкая кровью.

«Чтобы я ещё хоть раз спас женщину — нет уж, увольте…»

Где-то в десятке метров от меня мелькнула тень. Она возникла благодаря фонарному столбу, на той улице, откуда я неблагополучно вышел пару минут назад. Я пригляделся к таинственной фигуре и понял, что уже где-то видел подобный силуэт — он очень походил на человека из моего сна: того странного субъекта, что разбил мне затылок из-за упрямства Лойда.

«Помнится, тот хитрый парень не очень-то и умел драться, но сейчас, после того, как меня превратили в кусок материи, это и не столь важно: мне с ним никак не совладать. Надо быстрее уходить…»

Я попытался встать, но от резкого движения у меня закружилась голова и подкосились ноги. Я упал. Между тем, некоторые из моряков уже начали двигаться, и я не без оснований начал подумывать о том, кто же убьёт меня первым — остроухий тип или обиженные насильники.

Тень приближалась, медленно сокращая расстояние. Возможно, её хозяин хотел обставить нападение как можно более аккуратно — без криков и прочей ругани. Но я и не хотел привлекать внимание местных: