Лезвие света - Андреа Камиллери

у нее в сумочке лежат шестнадцать тысяч евро, та через горничную велит Розарио срочно явиться на Виа Палермо. Тот мчится из Монтереале, оставляет машину на задворках и идет до ее дома пешком, стараясь остаться незамеченным. Пока что его задание — забрать деньги и жестко поиметь Лоредану, чтобы остались заметные следы. Остальное вам известно. В итоге все мы думаем, что так или иначе к делу имеет отношение Савастано, а более всех в это верит Ди Марта, который тем самым станет подозреваемым номер один в планируемом убийстве.

— Переходи ко второй серии, — сказал Мими.

— Лоредана сообщает Валерии, что назвала мужу имя Савастано, та дает сигнал Розарио. Он уже давно вычислил все перемещения Савастано, так что подкараулил его с сообщником поздним вечером у игорного клуба, куда тот частенько наведывался, похитил, вывез за город, пристрелил и поджег машину. Попытался обставить все как дело рук мафии, но ошибся в расчетах: мафия умывает руки.

— А история с пакетом? — спросил Ауджелло.

— Сейчас дойду и до этого. Валерия поняла, что против Ди Марты нет доказательств. Нужно подсунуть нам что-то прямо в руки, но это должно быть «железное» доказательство. Тогда ей приходит в голову забрать у Розарио пистолет, из которого он застрелил Савастано, стереть отпечатки, положить в коробку и передать тебе, Мими.

— А я что должен был с ним сделать?

— Спрятать в офисе Ди Марты в супермаркете, а потом отправить нам анонимное письмо. Мы бы нагрянули с обыском и нашли пистолет. Ди Марта влип бы по полной. Но Розарио не захотел, сказал, что к тому же он выкинул пистолет в море. Думаю, так и есть, он не настолько глуп, чтобы держать пистолет при себе.

— Ты рассказал нам отличный роман, — сказал Ауджелло. — И как нам теперь воплотить его в жизнь?

— В том-то и вся закавыка, — ответил Монтальбано. — Пока что вообще не представляю. Увидимся позже, а сейчас извините, мне нужно позвонить по одному личному вопросу.

Когда Фацио и Мими вышли, он позвонил в управление полиции Милана, представился и сказал, что хочет поговорить с заместителем начальника Аттилио Страццери.

После окончания академии они долго поддерживали дружбу, и он когда-то оказал тому одну большую услугу. А теперь надеялся, что Страццери об этом не забыл.

— Сальво, вот это да, рад слышать! Сколько лет, сколько зим! Как ты?

— Неплохо, а ты?

— Вполне. У тебя вопрос?

— Аттилио, ты часом не дружишь с тем, кто у вас занимается кражами картин, подделкой произведений искусства и тому подобное?

— Еще как дружу. Мы с ним как братья. Он — это я.

Монтальбано вздохнул с облегчением. Со Страццери он мог говорить свободно.

17

— Я бы хотел кое-что узнать об одном торговце произведениями искусства, если ты про него слышал. Зовут Джанфранко Лариани.

Ответа не последовало.

— Алло! — сказал он.

На том конце провода — тишина. Внезапно комиссара накрыл комплекс сироты, он запаниковал и принялся кричать как безумный:

— Алло! Есть кто живой? Алло!

— Ты чего? — отозвался Страццери. — Тут я.

— А чего молчал?

— Потому что не ожидал этого вопроса.

Что в нем было такого неожиданного?

— Так ты его знаешь, да или нет?

— Слушай, Сальво, запиши номер, это мой мобильный. Позвони на него через пять минут.

Записал. Странная реакция Страццери слегка его обескуражила. Набрал номер.

— Монтальбано это.

— Прости, Сальво, я был не один. Теперь могу говорить. Знаю я этого Лариани. Что ты хочешь услышать?

— Надежный ли он тип.

Страццери расхохотался.

— А то как же! Надежней не бывает. Однажды его уже поймали и судили. Потом еще раз. Он переправляет за границу похищенные произведения искусства.

Целый мир с его океанами и континентами и живущими в нем людьми и тварями обрушился на голову Монтальбано. Ледяной пот выступил от корней волос до кончиков пальцев ног. Он хотел заговорить и не мог.

— Алло! Ты еще там? — спросил на этот раз Страццери.

— Да, — с трудом выдавил он. — И как… он это делает?

— Как вывозит? Разными способами. Самый гениальный — два холста друг поверх друга на одной раме. Полотно определенной ценности, разрешенное к вывозу, покрывает украденное, принадлежащее к нашему художественному достоянию.

Почти на девяносто девять процентов полотно, которое он собирается передать Мариан, из таких. Бедняжка, ничего не подозревая, заплатила бы и отвезла картину Педичини, а тот погрузил бы ее на яхту и поминай как звали.

— Мы уже некоторое время его ведем, — продолжил Страццери. — Думаем, он планирует крупное дело. Обычно он работает вместе с сообщником, чья задача — втереться в доверие к торговцу, коллекционеру или владельцу галереи из провинции, а потом…

— Педичини? — рискнул Монтальбано.

Снова тишина в трубке. Не в силах совладать с очередным подкатившим приступом паники, он уже набрал воздуха, чтобы завопить, но тут Страццери заговорил:

— Ну нет! Так дело не пойдет! Дорогой друг и коллега, раз ты решил позвонить мне после нескольких лет молчания и сразу же выложил имена Лариани и Педичини, то я убежден, что тебе есть что сказать. Я сказал тебе то, что ты хотел знать, теперь твоя очередь, выкладывай.

Монтальбано пораскинул мозгами. И мгновенно понял: единственный способ вытащить Мариан из этой передряги — предложить ей действовать заодно со Страццери. В обмен на это он мог попросить друга не афишировать ее имени.

— А если я принесу тебе голову Лариани на серебряном блюде? — спросил он. — Мы можем заключить соглашение?

— Говори, — ответил Страццери.

Комиссар рассказал ему все. Они договорились. В конце разговора Страццери дал ему инструкции.

Он немедленно набрал Мариан.

— Что случилось, Сальво? — встревожилась она.

— Случилось то, что ты чуть не влипла по-крупному. Лариани мошенник и уже сидел в тюрьме.

— О господи!

— Слушай меня внимательно. Сейчас я тебе дам один номер телефона. Это Аттилио Страццери, замначальника полиции Милана и мой надежный друг. Как только положишь трубку, сразу звони ему, будешь делать то, что скажет он. Поняла?

— А со мной что сделают?

У нее дрожал голос, вот-вот расплачется.

— Ничего не сделают, не арестуют и твое имя нигде не всплывет, не волнуйся. Просто тебе нужно встретиться со Страццери и сделать то, что он скажет. Целую. Сразу же звони ему. А мне перезвонишь вечером. Записывай номер.

Продиктовал, велел повторить, повесил трубку. Вроде бы чуть отлегло.

Он почувствовал непреодолимое желание пройтись, чтобы развеять охвативший его испуг. Но сперва заглянул к Фацио.

— Вызови к половине пятого Валерию Бонифачо. И дай знать Ауджелло. Увидимся все втроем в четыре у меня в кабинете.

Оставил машину