Диля Еникеева - Все леди делают это

— По ней психушка плачет, — поморщился глава рекламной фирмы, когда его правая рука, Геннадий Соколов, привел Магду в офис их фирмы.

— Так ведь и нашу клиентку нормальной не назовешь, — пожал плечами молодой человек. — На этом тоже можно сыграть. Пусть наша общипанная курица наберется повадок у чокнутой Магды. Если научится вести себя, будто она не от мира сего, это пойдет на пользу имиджу. Гении частенько с придурью, вот и наша заказчица пусть будет чудачкой.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Владимир Максимович. — Чем чуднее тем лучше. Если она на людях начнет заговариваться и поминать несуществующих предков, не вписывающихся в придуманную нами легенду, ей все простят.

Вторая дама, именующая себя ясновидящей, целительницей от всех ныне существующих болезней и умелицей по части избавления от всевозможных проблем, в первую очередь любовных неудач, измен, половой слабости и прочих неприятностей, на поверку оказалась доморощенной актрисой, как и большинство подвизающихся в этой области. В офис рекламной фирмы «ясновидящая», практиковавшая под псевдонимом Элеонора, пришла в образе цивильной дамы, но, решив показать товар лицом, мгновенно преобразилась и заговорила замогильным голосом.

— Мадам, не трудитесь, — скривился Леснянский. — Вы ошиблись объектом. Мне ваши услуги вовсе не требуются. Сейчас придет заказчица, ее и обрабатывайте. Ваша задача — научить нашу подопечную всем приемчикам, отработать такой же «потусторонний» голос и весь прочий арсенал.

Элеонора кивнула, достала из сумочки сигареты и заговорила уже деловым тоном:

— Она тоже хочет стать целительницей?

— Упаси боже! — замахал руками пиарщик.

— Тогда зачем ей знать нашу кухню?

— Писательница, — лаконично ответил тот. Собеседница оказалась сообразительной и сразу уловила задачу:

— Имидж?

— Да, — кивнул Владимир Максимович.

— Сделаем, — заверила «ясновидящая».

— Не удивляйтесь, если Валентину Вениаминовну поведет не туда. Решив, что, пожалуй, сказал лишнее, Леснянский пояснил:

— Она очень восприимчива.

Собеседница многозначительно хмыкнула, и рекламщик понял, что с этой прожженной особой нет смысла скрытничать. Взяв заранее приготовленный конверт, он добавил еще несколько зеленых купюр и, подмигнув, произнес:

— Только, чур, никому ни слова.

— Конфиденциальность гарантируется, — усмехнулась Элеонора.

— Ты где сейчас подвизаешься, Серж? — Алла решила сменить тему, видя, что разговор тягостен собеседнику.

— Все там же.

— Меня всегда удивляло, что ты стал журналистом.

— Мне интересны люди. Судьбы, психология.

— Но ведь ты очень добрый и искренний человек.

— Разве это мешает моей профессии?

— Наверное, у меня предвзятое отношение к твоим коллегам. Судя по тем, с кем я знакома лично, журналист непременно должен быть хватким, циничным и даже в определенной мере беспардонным, всюду лезть, совать свой нос куда не просят и куда нельзя. Я полагала, что у вашего брата нет ничего святого и ради сенсации вы готовы мать родную продать. А уж вывернуть чужое белье наизнанку, лишь бы состряпать броскую статью, и подавно.

— Ты ошибаешься. Журналисты все разные, впрочем, как и представители любой другой профессии. Все зависит от самого человека. Сознаю, что сказал банальность, но это так и есть.

— Тебе виднее, Серж. Правда, с твоего позволения, я все же сделаю скидку на то, что ты до сих пор склонен идеализировать людей и, будучи сам порядочным человеком, видишь в окружающих только хорошее.

— Мне приходилось общаться со многими известными бизнесвумен, и на основании этого я тоже мог бы категорично утверждать, что всем им присуща хваткость, жесткость, мужской стереотип поведения. Однако ты, к примеру, совсем не такая.

— А вот тут ты ошибаешься, мой дорогой. Я как раз очень хваткая, жесткая, и у меня мужской стиль поведения.

— Не наговаривай на себя. Все же я знаю тебя почти два десятка лет. Раньше по неопытности принимал твою браваду за чистую монету, но уже давно понял, что это лишь маска.

«Надо же… — мысленно подивилась верная боевая подруга. — Третий мужчина из многих, что прошли через мою жизнь, разгадал, что прячется за рисовкой… Вот уж не ожидала, что именно Серега поймет мою истинную натуру. А хотя… Чему удивляться? Именно он шестнадцать лет назад был настроен на меня так, как никто из последующих любовников. Его мои взбрыки не обманули. Серж тонкий и эмоциональный человек, многое постигает интуитивно».

Алла смотрела на него уже другими глазами и — чего уж притворяться перед собой?! — жалела, что так плохо с ним рассталась.

Живет ли в его душе обида на нее? Сергей раним, как и любой творческий человек. К тому же его никто никогда не бросал. Он сам, остыв, расставался с очередной дамой сердца. Наверное, ему было больно, когда она его бросила. Вообще-то не бросила, а с нарочитым цинизмом предложила разбежаться, проанализировав себя, его и их отношения как энтомолог, раскладывающий насекомое на предметном стекле. Но ему от этого не стало легче. Может быть, еще больнее.

Почему-то ей захотелось быть откровенной.

— Ты меня очень удивил, Сержик. Раньше я воспринимала тебя иначе — как идеалиста, склонного смотреть сквозь розовые очки. А оказывается, ты умеешь анализировать и видеть то, чего не замечают другие. В моей жизни было всего лишь двое мужчин, которые поняли, что я придуриваюсь. Остальные воспринимали такой, какой я хотела предстать.

— Я тебя обидел?

— Удивил — не значит обидел. Ты приоткрылся мне с неожиданной стороны. Скажу тебе еще одну очень важную вещь. Пять месяцев назад этого разговора просто не могло состояться. На попытки мужика перевести беседу в такую тональность я бы тут же стала ерничать, желая доказать, какая я вся из себя лихая-бедовая, мол, мне все нипочем. Признаюсь как на духу — доверительных разговоров с мужчинами о собственной персоне я никогда не вела.

— Видимо, перемены связаны с твоим ранением?

— Не с ним самим, а с его последствиями. Олег говорил, что я перенесла клиническую смерть. Оказавшись за чертой и вновь вернувшись, я будто заново родилась и стала другим человеком.

— Ты стала не другим человеком, а самой собой.

— Пожалуй, ты прав… В общем-то сути это не меняет. Раньше меня воспринимали бой-бабой, да и я уже сжилась с собственной маской и сама поверила, что такая и есть.

— Да, в этом имидже ты была убедительна, — с грустью признал Сергей.

О чем он грустил? О том, что не понял ее раньше? Или о том, что прежняя Алла не пожелала бы его выслушать?..

— Наш психиатр говорит, что я истероидная личность, поэтому мне присущ врожденный артистизм. — Она говорила уже без ерничанья, просто спокойно констатировала факт. — Как подлинный актер не играет, а живет в роли, так и я. Сама не сознавала, что играю роль оторвы, и считала себя оторвой. И даже гордилась этим.

— А теперь?

— А теперь мне это надоело. И даже, признаюсь, немного стыдно тридцатишестилетняя баба, а играю в инфантильные игры, как умственно неполноценная.

— Напрасно ты так о себе… Ты была очень органична.

— Органична в роли дебильно-инфантильной оторвы?

— По-моему, не стоит на этом фиксироваться, — мягко произнес Сергей. Ты уже сбросила эту маску, как змея кожу, и стала собой, но обновленной.

— Да уж, начинаю новую жизнь почти с чистого листа. По-другому строю отношения с людьми, которых знаю много лет. И люди меня воспринимают иначе.

— Многие ведь верят словам и видят лишь внешнюю сторону. Не задумываются о глубинных мотивах поступков других людей, а потому ошибаются в их оценке.

— В этом я уже не раз убеждалась.

— Ты тоже приоткрылась мне с неожиданной стороны…

…Наконец-то Валентина Вениаминовна Бобкова научилась довольно бойко рассказывать о своих «дворянских корнях», «необычных способностях» и вести себя как Магда с Элеонорой, нахватавшись понемногу от обеих «целительниц».

Правда, Леснянский нередко досадливо морщился и сомневался, не переборщили ли они, напичкав имидж и дворянством, и сверхъестественными способностями. На что его верный помощник Гена Соколов отмахивался:

— Да бросьте, шеф! Нормально слепили.

— Может, все же ограничиться чем-либо одним? — колебался Владимир Максимович.

— Ахинею, которую пишет наша курица, будут читать преимущественно домохозяйки, продавщицы и прочие женщины, мечтающие о красивой жизни, каждая Золушка грезит стать принцессой. Такие клюнут на дворянское происхождение, а другим это по барабану. Зато вторые купятся на иную часть имиджа Бобковой — баб, свихнувшихся на почве белой магии, навалом. Посмотрите газеты — в каждой не меньше десятка рекламных объявлений всевозможных «целительниц» и «ясновидящих», значит, эта профессия востребована, раз у них есть деньги на рекламу в престижном издании. Пусть и наша заказчица считается представительницей белой гвардии магов. Таких среди писательниц нет, а для того, чтобы прославиться, нужно чем-то от всех отличаться. По части таланта у нее полный облом, так пусть хоть биография будет подходящая. В этом деле чем больше выделяться, тем быстрее заметят.