Пропавший рейс - Алексей Речкалов

Помоги родной, должен буду. И еще один номерок скину, еще один работничек; в общем, как бы повышать хотим, проверить надо: куда, кому, чего и сколько. Добро, хорошо, договорились, буду, дякую, Владимир Сергеевич, приезжайте, накрою поляну. Когда? А можно быстрее? Ну, добро, принято.

Так, Сашко тоже надо просканировать и накопать информации на всякий пожарный. Три коробки компромата сильно лучше, чем ноль. Еще звонок Ольге.

– Оля привет, как ты?

– Паша, я пока в шоке и не понимаю, что делать, но чувствую, что Петя живой.

– Оля ты как бы держись, если надо что – звони, пиши, я помогу. Сын в курсе?

– Я не знаю, думаю, что нет, я его еще не видела. Сегодня открытие клуба, он туда приедет, я с ним поговорю.

– Удачи тебе и сил. Надо завтра встретиться и подумать, что дальше делать.

– Паша, я тебе еще раз повторяю: Петя живой, делать ничего не надо, нужно немного подождать и он найдется. Тебе потом будет стыдно за то, что ты сейчас говоришь.

– Оля, родная, хорошо, не злись, пойми меня: мне компанию спасать надо.

– Иди к черту.

Ольга неожиданно сбросила звонок. Странно это все: я всегда считал, что она кремень, и по-хорошему с Петром живет только по привычке, а тут такое электричество, прям не трогай, а то вжарит во всю тыщу вольт. Знакомы уже столько лет, и никогда я особой любви к мужу с ее стороны не видел. Хотя давненько мы не виделись, праздники уже лет семь как перестали вместе семьями встречать, многое за это время как бы могло измениться.

В общем, придется пока без неё; пара последних диалогов пошла как бы не по плану. Надо дать успокоиться и как бы принять ситуацию. Она пока, в общем, на этапе отрицания потери, а попадать под последующий за этим гнев как бы вообще ни разу не улыбается. Ничего, ей все равно придется пройти все стадии принятия, как бы других вариантов быть не может. Звонок в Артемовск и поеду в Солоху.

– Кеша, докладывай, как дела? Я понимаю, что все норм, Кеша больше деталей, точно никто? Хорошо, в общем, я на связи; доклад каждый день в десять вечера. Буду ждать. – Вот же хрен молчаливый, слова лишнего не выдавить.

– Толик, подготовь машину, по делам поедем. Да, возьми моего слона бронированного, охрану предупреди чтобы сопровождали, – предупредил я адъютанта.

Теперь только так, только на броне и с охраной: времена и события как бы слишком тревожные.

Трактир «У Солохи» был моим побочным бизнесом; когда-то полученный за долги у одного не очень удачливого ресторатора прозябающий ресторан я превратил в приятное место с хорошей украинской кухней и отдельным залом для своих, где обычно проводил интимные переговоры и личные встречи, не терпящие присутствия лишних людей. Деревянная тяжелая мебель, стены как в мазанке, перевернутая телега посреди зала и всегда свежее, дающее особый запах сено: моя личная атмосфера уюта и спокойствия. Я очень люблю это место: мой штаб, мое место силы.

Мы подъехали к заведению с черного входа и нырнули в неприметную серую дверь. Как всегда, на входе нас встретил администратор Василь Коряга. Максимально стереотипный, плоть от плоти Украины, усатый, как на картине Репина «Запорожцы», и скорее даже карикатурный казак, в вышиванке и шароварах.

– Василь, здоровый будь, нарисуй-ка мне борща с пампушками, сала крученого, жаркое в горшочке и штоф ледяной водочки. Щас Сашко подъедет, проводи его в Белую хату.

– Буде зроблено, пан Павло Олександрович.

Задние комнаты в Солохе назывались хатами разных цветов. В Белой обычно проводились сложные, злые переговоры, она была полностью звукоизолирована и закрыта для любого вида сотовой связи. В Красной хате плюсом ко столу стоял диван для отдыха, и я иногда там просто ложился поспать пару часиков после обеда. Ну а в Синей принимали особенно дорогих гостей, обычно с водкой и девочками, и она была полностью оборудована всеми возможными видами видеозаписи, для дальнейшего использования в переговорах.

Саша зашел в комнату тихо и не заметно как тень, как всегда бесшумно.

– Здарова, Сашко, присаживайся, погутарим.

– Добрый день, Павел Александрович.

– Выкладывай, шо ты там накумекал.

– Смотрите, Павел Александрович: кроме того, что у нас стоит вопрос собственности заводов, переписанных, как вы знаете, на пять разных человек, у нас возникает и проблема неясного статуса Завадского. Пока рейс находится в статусе «пропал», признать смерь пассажиров наши органы записи гражданского состояния не вправе. Люди часто употребляют термины «пропавший без вести» и «безвестно отсутствующий» в одном и том же значении, однако с точки зрения права это разные термины. Пропавший без вести – это любой, кто исчез и неизвестно где находится. Чтобы считать человека пропавшим без вести, никакие специальные процедуры не нужны. Родственникам или даже знакомым достаточно подать заявление в полицию. И если человек действительно пропал, это будет зафиксировано в материалах проверки. Необходимо связаться с Завадской и попросить ее оформить заявление в полицию. Так как вы давно знакомы, прошу вас взять это на себя.

– Погодь, Сашко: мы с Олькой не так чтобы дружим, и с утра резко попрощались, а давай ты сам это устроишь. Вы шапочно знакомы; объяснишь ей, шо надо сделать.

– Хорошо, Павел Александрович, записал, я продолжу. Следующий термин – «безвестно отсутствующий» – человек, который минимум год не появляется дома, не ходит на работу, его истинное местонахождение никому не известно, и это удостоверено судом. Год. Раньше, чем через год мы ничего не сможем сделать с правами собственности на сами «Русские Металлы», и в данный момент мы с вами, как два человека владеющие генеральными доверенностями на полное управление компанией, по сути являемся ее руководителями. Завадский в должности генерального директора уже давно являлся, по сути, выставочным генералом. Всю коммерческую деятельность вел я, и если ничего не менять, то компания будет продолжать свою жизнь. Я проверил устав: для назначения нового генерального директора необходимо решение совета директоров. Или можно ничего не делать, и управлять компанией по доверенности.

– То есть, Сашко, если я тебя сейчас отсюда в лес увезу и как бы прикопаю на опушке, я один могу править в «Металлах»? А с учетом того, что ты неженатый, детей нет, родственников нет, искать тебя никто не будет. Вот такая диспозиция, ферштейн? – как же он, такой умный, так легко подставился и сдал мне все карты? Может я его переоцениваю?

– Всё верно, Павел Александрович, все практически так, но не совсем так просто, как вы говорите. – Александр даже не поморщился от такой угрозы, – Я по-прежнему