Акт исчезновения - Кэтрин Стэдмен

меня хватит. Я ухожу. Деньги оставь себе, я позвоню своему агенту и скажу, чтобы она все вернула. Ты странная – очень странная…

Она вынимает из ушей серьги Эмили и швыряет их на стол.

Она уходит? Пытаюсь сообразить, что это значит. Жест, которым она сняла серьги, что-то мне напоминает. Словно мы в гримерке, когда занавес уже опустился. И вдруг я понимаю: эта женщина – актриса, которую наняли играть Эмили. И она думает, что это я наняла ее. На секунду меня охватывает ужас: может, так и есть? А что если я, незаметно для себя самой, окончательно спятила? А может, я придумала этот хитроумный план, чтобы отвлечься и не рехнуться, когда меня бросил Джордж?.. Но этого невозможно, даже если б я действительно сошла с ума. Невозможно хотя бы по той простой причине, что я понятия не имею, как нанимать в Лос-Анджелесе актрис.

– Постой, погоди! – взрываюсь я, пока она торопливо снимает украшения Эмили. – Я здесь ни при чем. Я тебя точно не нанимала, ясно? Я обычный человек и в эти игры не играю.

Она замирает с расстегнутым браслетом Эмили на руке и смотрит мне в глаза.

– Что? Это не ты меня наняла?

– Нет.

– И не ты напустила на меня копов?

Я молчу, не зная, что ответить.

– Нет. То есть да, я вызвала копов. Но я не нанимала тебя. Я искала настоящую Эмили Брайант, а вместо нее появилась ты. Я виделась с ней только один раз и, пока не пришла сюда, не была на сто процентов уверена, что ты – не она. И поэтому вызвала полицию: я ни в чем не была уверена до конца, но чувствовала: что-то не так.

Ее лицо становится серьезным.

– А существует настоящая Эмили? – беспокойно спрашивает она. – Что это значит – ты искала ее? Зачем?

Я медлю с ответом, не зная, стоит ли рассказывать обо всем.

– В общем, я искала ее четыре дня. На кастинге она оставила мне бумажник и ключи от машины, а потом исчезла. Я открыла ее автомобиль, нашла номер телефона и адрес и позвонила. Потом ко мне пришла ты. Я решила, что мне померещилось: ты очень похожа на нее, и голос такой же. Сейчас у меня только одно объяснение: тот, кто нанял тебя, пытается скрыть исчезновение Эмили. Наверное, я одна из последних, кто видел ее.

– Вот дерьмо, – еле слышно произносит женщина и оседает на стул.

– Ты знаешь, кто тебя нанял на самом деле? – осторожно спрашиваю я.

Она смущенно смотрит на меня.

– Нет, – и безнадежно пожимает плечами. – Я думала, что это ты. Работу предложили через моего агента, я записала сцены, которые просили, и отправила тоже через агента. Все как на обычных пробах.

– И что за сцены?

– Например, как я пришла к тебе домой.

– То есть кто-то заранее написал эту сцену? Как мы встретились? Как такое возможно?

– Нет, это было что-то вроде наброска. Они подробно описали твоего персонажа – и моего.

У меня стынет кровь.

– Что они сделали? – ахаю я.

И вдруг понимаю, что являюсь частью этой истории, нравится мне это или нет. И тот, кто нанял эту женщину, знает обо мне, наблюдал за мной, может, даже выслеживал. Я думаю о своей квартире, о событиях двух последних дней. Что бы ни случилось с Эмили, теперь это касается и меня. Эту женщину наняли, чтобы разобраться со мной.

– Можно посмотреть на моего персонажа?

Женщина прикусывает нижнюю губу, обдумывая просьбу. Затем неохотно кивает.

– Да. Я принесу.

Она идет в гостиную, опускается на колено, роется в ящике под диваном и наконец достает потрепанную кожаную сумку. Ее собственные вещи, спрятанные «за сценой». Она встает и деловито вынимает из конверта пачку листков с загнутыми уголками.

– Вот все, что есть. Наброски, описания и все такое. Их передал мой агент.

Она протягивает мне листки. Я беру их.

– Но твой агент должен знать, кто тебя нанял?

– Наверное, – отвечает она и, заметив выражение моего лица, спохватывается: – О, я могу… Я могу узнать.

Я киваю. Просто поразительно, что она до сих пор не рвется выяснить, что же, черт возьми, происходит.

Поколебавшись, женщина достает смартфон.

– Не против, если я поговорю в другой комнате? – Она кивает на спальню за спиной.

– Да, конечно.

Я ее понимаю. На ее месте я меньше всего хотела бы обсуждать это со своим агентом при мне. Женщина уходит, закрыв за собой дверь. Дождавшись, когда она начинает что-то бормотать, я иду на кухню.

Через несколько минут она возвращается, нахмурив брови:

– Что ж, я поговорила с ней, и… она точно не знает, кто меня нанял. Она никогда раньше не слышала об этой компании. Деньги перевели, но анонимно. Она сейчас позвонит по номеру, который они оставили, и выяснит, возьмет ли кто-нибудь трубку. И сразу перезвонит. – Снова садится за стол напротив меня.

– Здóрово. Большое спасибо, что делаешь это.

– Нет проблем, – отвечает она.

Один вопрос все время крутится у меня в голове, и, как только повисает пауза, и я решаюсь:

– Можно спросить? Как думаешь, что это за работа? – Пытаюсь скрыть растерянность, но в нынешней ситуации это сложно.

Женщина смотрит, словно оправдываясь:

– Ну, они сказали, что это иммерсивный театр. Специфичная работенка, как будто вы играете персонажа в реальной обстановке и взаимодействуете не только с другими актерами, но и с обычными людьми. Я уже так делала. Пару лет назад участвовала в интерактивной реконструкции последнего дня Мэрилин Монро. Рядом с ее старым домом в Брентвуде[47]. Мне просто нужно было сыграть ее последний день. Что она делала в Лос-Анджелесе, что ела и все такое. А «зрители» покупали билеты и ходили за мной по разным местам. Было мрачновато. Но сейчас люди увлекаются тру-краймом. Так что, знаешь ли, ты там, где есть работа.

Я киваю. Я действительно знаю. Именно поэтому я здесь, в Лос-Анджелесе.

– Странная работенка. Хотя… – женщина хихикает. – До сегодняшнего дня все было довольно легко. Вместе со всеми материалами мне дали ключи от этой квартиры, и сначала я просто спала здесь. А когда понадобилась, мне отправили сообщение с адресом и кратким описанием сцены. Пара сцен была в разбивке, которую они прислали сразу. – Она кивает на конверт, лежащий на столе между нами. – Я просто появлялась и разыгрывала то, что говорили. Честно говоря, все шло как по маслу. Кроме тебя, других персонажей и зрителей вроде не было. – Она делает паузу и качает головой. – Я правда подумала, что эти