Сокровища Рождественского монастыря - Ольга Баскова

придя в себя, потащила незадачливого жениха к двери. Турусов сжал кулаки.

– Значит, правда, – произнес он, и на впалых щеках заходили желваки. – И кто же тебя огулял?

Соня продолжала молчать.

– Значит, с нищим спуталась, – заключил отец. – Был бы он богат да знатен, ты бы давно нас познакомила. А так… Знала, что не видать вам моего благословения. Ну, спасибо тебе, дочка. На всю Москву опозорила. Не ожидал, не ожидал.

Он тяжело поднялся и стукнул ногой по стулу:

– Убирайся к себе, бесстыжая. Я подумаю, как мне с тобой быть.

Соня хотела броситься ему в ноги и все рассказать про Андрея, но передумала. Отец никогда не позволит им быть вместе. По крайней мере, ее он не убьет, а вот Андрея… О крутом нраве Турусова знала добрая половина Москвы.

Она поторопилась уйти к себе, а Дмитрий Борисович, разорвав ворот рубахи – ему не хватало воздуха – спустился на улицу и вышел за ворота. Нудный дождь, не прекращавшийся в течение недели, перестал, в воздухе пахло прелыми листьями, и купец, нахлобучив на голову шапку, бесцельно побрел по дороге. Где-то за маленькими домиками возвышались купола Рождественского монастыря, и решение пришло неожиданно и поглотило все его существо. Лучшего наказания для падшей дочери было не придумать!

Вернувшись, он велел позвать провинившуюся и объявил ей свою волю. Такой смертный грех надо было замаливать, и замаливать в монастыре до конца жизни. Бедняжку ожидал постриг.

Глава 32. Приморск, наши дни

Вика ходила по холлу городской больницы, которую всегда критиковала. Да, по сравнению с ее клиникой она была неухоженной, с плохим ремонтом, выщербленными ступенями и окнами с деревянными облупившимися рамами. Правда, многие врачи, известные всему городу, во времена частных медицинских заведений отказались отсюда уходить, и женщина уповала именно на них.

Муж и сын лежали в реанимации без сознания, и коллеги суетились возле них, стараясь вернуть к жизни.

Вика вспоминала молитвы, которым когда-то ее учила прабабушка, прожившая долгую жизнь, но, как назло, не могла вспомнить ни одной.

Кажется, в «Снежной королеве» Кай, увозимый ледяной женщиной, тоже не мог вспомнить ничего, кроме таблицы умножения, такой ненужной в критических ситуациях…

Вика молитвенно сложила руки и посмотрела в окно. Дождь лил, не переставая, с утра, и сухая каменистая земля с наслаждением впитывала его, как кожа – крем. Но капли дождя вызывали у женщины ассоциации со слезами, и она заплакала, не стесняясь проходивших врачей и медсестер.

Пожилой врач – реаниматолог вышел из палаты интенсивной терапии, усталый и замученный, будто похудевший. Он вытер салфеткой потное лицо и, пряча глаза, подошел к Вике.

– Мне очень жаль.

Женщина качнулась и прислонилась к стене:

– Оба?

Врач покачал головой:

– Денис. С Витей все будет в порядке. Травма головы не такая тяжелая, как казалось вначале. Он скоро придет в себя.

– Денис, – прошептали посиневшие губы, и женщина медленно осела на пол.

Хирург заметался и стал звать медсестру. Вику отнесли в ординаторскую и привели в чувство.

Когда за ней приехали родители, она зарыдала:

– Это я виновата! Это все я!

Галина Петровна суетилась возле дочери, не понимая, в чем ее вина.

– Когда Денис вернулся ко мне, я успокоилась, подумала, что теперь все будет хорошо, – она всхлипывала и задыхалась. – Я послушала тебя, отец, и решила, что ты прав: не нужно продавать антикварные вещи. А на самом деле все дело в них. Я не стану возвращаться домой, пока вы их не продадите.

– Не говори глупостей! – Андрей Ильич был готов взорваться, но неожиданно затих и пробормотал: – Ну, хорошо, моя девочка. Я продам эту церковную утварь. Это у нее какая-то кровавая история. И вообще, грех держать их в доме. Остальные вещи чисты. Ты можешь возвратиться домой, теперь я понимаю, что ошибся.

Вика дергалась, ее била дрожь:

– Так, значит, в вашей квартире церковные вещи? И вы до сих пор не вернули их в храм? – Она затряслась еще сильнее. – Это кощунственно! Это… Немедленно отнесите их в церковь и покайтесь в таком грехе!

– Хорошо, хорошо, моя девочка, – Галина Петровна помогла дочери подняться.

Отец боялся смотреть Вике в глаза, чтобы она не прочитала его крамольные мысли. Он вовсе не собирался продавать сокровища, просто решил вынести их из квартиры и поместить в банковский сейф – дочь никогда не узнает, что папа обманул ее. Там, в сейфе, они будут находиться в целости и сохранности, до совершеннолетия детей.

Вика поймет его решение, но потом, позже, когда понадобятся деньги. Деньги никогда не бывают лишними.

Глава 33. Российская империя, Москва, 1900 г

Увидев, что отец вышел из дома, Соня выбежала во двор. Скорее, скорее, в конюшню, может быть, любимый там, может быть, у них есть несколько минут, чтобы попрощаться.

Андрей словно ждал ее. Бросив конскую попону на ворох сена, он принял девушку в свои объятия.

– Отец узнал… – задыхаясь, проговорила Соня.

Молодой человек помрачнел:

– Узнал про нас?