Три ступени до ада - Анна Васильевна Дубчак

курсе. А они все хорошенькие, интересные, оригинально одеваются, носятся со своими папками, этюдниками или мольбертами и производят впечатление немного развязных девиц, свободных от предрассудков. Всегда распущенные или небрежно поднятые кверху длинные волосы, пальцы, перепачканные красками, и исходящий от них особый запах мастерских, льняного масла, растворителя или даммарного лака.

Откуда я все это знаю? Ну, положим, я не знаю, как пахнут даммарный лак или льняное масло, которые я покупаю Саше, но уж запах растворителя или разбавителя знаю отлично. Я же не в лесу родилась.

Меня не надо спрашивать, зачем я вышла замуж за Олега. Всё решили мои родители. Он показался им таким надежным, положительным, умным, наконец. В перспективе они видели его хорошим семьянином. Но так ведь оно и есть! Он обожает детей, носит их в зубах.

Когда я слышу эту фразу, я представляю себе Олежу, который летит среди облаков и несет в зубах, как аист с рекламных картинок, запеленатого младенца…

Меня пробило. Я потеряла контроль над собой, а потому кричала на следователя с дурацкой и какой-то скелетной фамилией Ребров: «Оставьте нас уже в покое! Разве вы не понимаете, что убийца — ее муж!»

Ее удушили. Конечно, удушили. И выбросили на свалку, как отработанный мусор…

Я прямо вижу эту жуткую картину… Она и без того была безобразна, а уж там, на свалке… Эти выпученные глаза, открытый черный рот… Бррр…

«Я тебя не боюсь!» Так мысленно я сказала Реброву, когда готова была швырнуть в него что-нибудь тяжелое и прибить его, надоедливого и наслаждавшегося властью парня.

Нет, ничего такого не было. Это всего лишь мои фантазии. И никто к нам не приходил, не допрашивал.

Сегодня мы с Сашей проведем вместе всю ночь. Я же сняла нам квартиру. Хотя Саша считает ее уже своей мастерской. Как, разве я вам не говорила?

Глава 17

28 апреля 2023 г.

Да, безусловно, она была благодарна Борису за то, что он поддержал ее, отвез в Москву и даже нашел в себе силы не поиздеваться над ее внедрением в дело о гибели Карамеловой, но даже в этом она почувствовала некий подвох. А как иначе? Ведь этот поступок, этот жест был первым его шагом к тотальному контролю за ее действиями. С одной стороны, он как бы помогал ей, но с другой — надеялся, что теперь-то Женя будет чуть ли не отчитываться перед ним о своих шагах.

А вот к этому она была совершенно не готова. Внутри нее все взбунтовалось! Больше того, она снова почувствовала себя несвободной! И что самое ужасное и неприятное, все ее планы в какой-то момент в глазах мужа показались ей глупыми, она снова начала терять уверенность в себе.

К примеру, в ее планы входило втереться в доверие к жене Олега Равича и выяснить, где она была 23 апреля, в день убийства Алены Карамеловой. Если еще недавно у нее было несколько вариантов, как хотя бы попасться ей на глаза и завязать знакомство, чтобы не вызвать подозрения, то теперь, под пристальным взглядом мужа, ей показалось это и вовсе невозможным. У них не было ни одной точки соприкосновения. И все эти нелепые столкновения в магазине, расположенном рядом с домом Равичей или непосредственно возле их дома, показались ей несостоятельными и обреченными на провал. И что самое главное, они наверняка вызвали бы смех Бориса, что было бы для Жени просто убийственным.

Что же это получается? Поддерживая ее, он одновременно лишал ее силы и уверенности в себе.

Женя вдруг представила себя не замужем. Что она живет одна и спокойно помогает Реброву расследовать убийство. Вот это был бы настоящий кайф! Они с Тоней разработали бы самые невероятные лазейки для внедрения в зону свидетелей или подозреваемых. И у них бы все получалось! А что теперь? Тоня — побоку. А Борис, делая вид, что помогает ей, на самом деле, скорее всего, посмеивается над ней. И в случае когда у нее ничего не получится, когда она потерпит поражение или, того хуже, будет разоблачена той же самой Ириной Равич, — вот тогда Борис и проявит себя, пригвоздит ее к позорному столбу и скажет, что лучше бы она побольше занималась ребенком, чем мешала следствию. Вот так.

Они вернулись после встречи со сторожем детского сада домой глубокой ночью, и Женя, чувствуя настроение мужа и его желание, притворилась уставшей, дав ему понять, что никакого романтического продолжения не будет.

После душа она, даже не смотря на мужа, нырнула в постель и сделала вид, что моментально уснула. Еще ничего не было: ни упреков, ни лишних вопросов с его стороны о том, что запланировала Женя в ближайшее время, — но было предчувствие, нехорошее предчувствие несвободы, и оно разрушало ее изнутри. Если так будет продолжаться и дальше, то что станет с их браком? Кто кого бросит? Она его или — наоборот? И что она ждет реально от Бориса? Каким хочет чтобы он был? Что ему надо сделать, чтобы к ней вернулись ее прежние чувства к нему? Чтобы вернулось желание? Ведь она молодая еще женщина, что с ней происходит? Неужели она его разлюбила?

Утром за завтраком она объявила Борису, что хочет навестить Тоню или же Тоня приедет сюда, к ним домой. Соскучились же.

Борис так улыбнулся ей, что она поняла: он все чувствует. Причем чувствует гораздо больше, чем мог бы, — что теряет ее.

И что же он теперь будет делать? Как поступит, как докажет, что он доверяет ей и что не собирается ее контролировать?

— Хорошо, пусть приезжает! Она уже давно у нас не была. Ты же наверняка уже что-то придумала…

Он поджал губы. Он переживал. А что, если он был искренен в своем желании помочь ей, а она вместо благодарности придумала этот его тотальный контроль?

— Бродят некоторые мысли… Как без этого? — уклончиво ответила она.

— Женя, тебе не обязательно мне обо всем докладывать и отчитываться, как ты могла подумать. — Вот теперь уже он заговорил серьезно, словно заранее подготовил эту речь. — Может, ты подумала, что я собираюсь активно вмешиваться в твои