Из Ниццы с любовью - Елена Валентиновна Топильская

люки, закрытые «седаны». Возле них беззастенчиво фотографировались люди всех стран мира, не имеющие к этим машинам никакого отношения. Они облокачивались на капоты, поглаживали светящиеся машинные бока, смотрелись в боковые зеркальца и, запечатлевшись на фоне бьющего в глаза богатства и запредельной роскоши, уходили пешком в свои скромные гостиницы.

Мы поднялись по ступенькам в казино. Здесь когда-то играли наши соотечественники — Шаляпин, Анна Павлова, Маяковский. Дягилев играл, и увековечен тут, его бюст стоит на одной из террас казино, но, может быть, не за деньги, проигранные тут, а за балетные спектакли, поскольку бок о бок с казино, в одном здании — оперный театр.

По-моему, Куприн тоже причастился. Точно не знаю, играл ли он тут, но про казино он писал. Например, что проигравшимся в пух и прах игрокам, которые уже больны зависимостью от рулетки, разрешено приходить сюда и играть, казино в порядке благотворительности выдает им каждый день небольшую сумму, и они делают ставки. Но выигрыш забрать не могут, что унизительно. И все равно целыми днями сидят в игровых залах, щурясь от искусственного света, поскольку там нет окон. И часов тоже, чтобы игроки не следили за временем и даже по цвету неба за пределами казино не могли догадаться, сколько провели они тут, следя за шариком рулетки или бросая фишки на зеленое сукно.

На ступеньках Лена схватила меня и Регину за руки.

— Сюда вход только в вечерних платьях!

Регина всмотрелась внутрь казино.

— Нет, смотри — вон, в джинсах пускают. Это, наверное, только вечером требуют платья.

Перед гардеробом нам указали на табличку с просьбой сдать фото- и видеотехнику, радиотелефоны и шляпы. Но возле кассы Ленка вновь затормозила:

— Десять евро?! Это значит, с двоих — двадцать?! Нет, нет и нет!

Мы попытались ее уговорить, но она уперлась как осел. Горчаков тяжко вздохнул, подхватил жену и направился к выходу из казино. Регина помедлила секунду и пошла за ними:

— Ребята, подождите меня!

Обернувшись к нам с Сашкой, она кинула:

— Мы пошли шампанское с ликером пить. Я угощаю, можете присоединиться.

— А ты что, не хочешь посмотреть казино? — удивились мы.

— А что на него смотреть? Там играть надо, а у меня настроения нет.

И Регина удалилась. А мы с Сашкой переглянулись в пошли покупать билеты. По 10 евро. По-моему, Куприн тут все-таки играл.

В кассе у нас спросили удостоверения личности, пришлось предъявить паспорта. Отныне наши имена будут занесены в компьютер. Симпатичная блондинка проверила, не запрещен ли нам, часом, вход в игорное заведение, не замечены ли мы были в чем-то неблаговидном, и убедившись, что мы чисты, улыбнулась и распечатала именные билеты, после чего переключилась на совершенно фантастического реликтового персонажа, которого к кассе сопровождали три сотрудницы заведения в бордовой униформе. Скрюченный морщинистый старикан, лет ста пятидесяти от роду, не меньше, щегольски одетый, несмотря на ранний час, в смокинг с бабочкой, ковылял по роскошному паркету, изо всех сил стуча палкой, так что эхо разносилось под расписными сводами. Девушки, поддерживавшие его под локти, смеялись и повторяли: «Антик, антик!» В другой руке старикан крепко держал портфельчик из крокодиловой кожи.

— Кошелек, — шепнул мне со смехом Саша.

Судя по его, старикана, замшелому виду, он вполне мог играть с самим Куприным.

Старикана подвели к кассе, он прислонил к стене палку (а портфель-кошелек продолжал цепко держать), свободной рукой от души шлепнул по заду сначала одну блондинку из свиты, потом другую, а третья с визгом увернулась. Ходячий анахронизм что-то гаркнул скрипучим басом, девушки с готовностью захохотали. Веселое это, оказывается, заведение!

От улыбчивой девушки в кассе старикан заполучил свой билетик, подхватил палку и уже без посторонней помощи поковылял в игровые залы. А мы отправились следом.

Я уже знала, что строил казино известный архитектор Шарль Гарнье, который построил Оперу в Париже. Играть мы с Сашкой не собирались, но посмотреть на этот храм азартной игры хотелось.

Конечно, это действительно был храм роскоши и богатства, как пишут в путеводителях. Но на всей этой роскоши словно патина лежала, и создавалось впечатление, что время остановилось в этих стенах. В холле стояли витрины с первыми картами, первыми фишками. В игровых залах окон действительно не было, неяркий свет люстр мягко стелился над карточными столами, за которыми колдовали крупье — зоркими глазами они видели все, что перед ними, сбоку и даже сзади, и на все это живо реагировали: отпускали какие-то шуточки, заставляя игроков и зевак то и дело разражаться смехом, подмигивали симпатичным дамам, гримасничали, переглядывались с крупье за другими столами. Где же их, крупье, хваленая невозмутимость? А руки их жили своей жизнью, находились в постоянном движении, мельтешили над столами.

Везде висели таблички с предупреждением: запрещается игра в долг и под честное слово (Сашка увидел их, хмыкнул и перевел мне смысл). Игроки не производили впечатления представителей высшего света, напротив, выглядели по-простецки: джинсы, майки, незатейливые лица. Постояв за их спинами, я так и не поняла принципов игры, предложила Сашке поставить какую-то мелочь и сыграть, но он отказался.

— Мне интересно, конечно, но я не настолько хорошо владею разговорным французским, чтобы сориентироваться. В другой раз. Мы сюда еще приедем когда-нибудь. И я сорву банк.

Он потянул меня дальше, в зал поскромнее, где играли в блэк-джек. Там было немноголюдно. Стол с табличкой, извещавшей, что минимальная ставка здесь — 1000 евро, пустовал. Зато за столом с минимальной ставкой в 500 евро играли три невозмутимых японца, не обращавших никакого внимания на столпившихся вокруг них зевак, а также друг на друга и на крупье. Японцы, простенько одетые и похожие друг на друга как братья, с неподвижными лицами метали на стол, словно икру, пятисотенные купюры, которые девушка-крупье с таким же невозмутимым видом сметала лопаточкой в специальную прорезь на столе. Интересно, японцы специально приезжают сюда, в Монте-Карло, играть по-крупному? Или это всего лишь эпизод в процессе осмотра достопримечательностей после Морского музея забежать в казино, проиграть не меньше десяти тысяч и уйти с сознанием выполненного туристического долга?

В следующем зале расставлены были игровые автоматы, за которыми резались в какие-то элементарные игры веселые старички и старушки буржуазного вида. Там стоял треск, гул голосов, и наличествовали окна, сквозь которые вовсю лился внутрь солнечный свет, толика его доставалась и залу, где играли в блэк-джек. Наверное, ставки тут настолько символические, что можно не заботиться, понимают ли игроки, как долго они тут находятся.

В общем, больше нам тут делать было нечего, разве что посидеть в ресторане, выпить