Фридрих Незнанский - Принцип домино

— С чего ты взял! — возмутился Олег Иванович.

— Олежка, родной, ты без отката на унитаз не сядешь, я-то знаю. Ты другое пойми: ведь я теперь смогу записывать все, что он гам балакает и как ты его сосешь… Я же не просто так, не как телефонный мастер к нему пришел, установил, бабки получил, в наряде распишитесь, и гуд-бай… Я, может, теперь свой интерес имею, ибо знаю, зачем он нашему Олежке понадобился.

— Ладно, — сказал Олег Иванович, поразмыслив. — Не отцепишься ведь. Десять процентов в месяц, больше не могу.

— Ну вот так бы сразу… — вздохнул Вадим. — Десять — это ладно… А вот от какой суммы?

— Как обычно, он будет отстегивать пять штук за то, что мы не будем печатать против него всякую бяку, — ответил Олег Иванович. — Пятьсот баксов в месяц за просто так, тебе мало?

— Олежка, Олежка… — сожалеюще вздохнул Вадим. — Ну когда ты только поймешь: я ж не тот фраер, которому можно вешать вермишель на уши. Причем безнаказанно. Опасно кидать таких, как я, без последствий для собственного здоровья. Говори все, как есть, а я тогда не скажу шефу, на сколько ты его кинул на пару с Малхазовым…

— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — обиженно сказал Олег Иванович. — То есть с ножом к горлу.

— Все ведь верно говоришь… — усмехнулся Вадим. — Нам с тобой есть с кого пример брать, не так ли? Школа Льва Семеновича чего-то да стоит… Мои университеты, можно сказать. Но ты вот какие-то его уроки пропустил. Наверно, по болезни. Иначе давно бы догадался: если я поставил прослушку этому режиссеру, то и тебе, как лучшему другу, я давно сделал то же самое. Только можешь ее не искать.

— Ладно, твоя взяла… — понизил голос Олег Иванович. — Ко мне тут сейчас должны зайти… Черт с тобой, буду отстегивать тебе по три штуки в месяц, те же десять процентов.

— Это уже другой разговор, — согласился Вадим. — То самое. Голос не мальчика, но мужа.

— Да нет, дорогой, ошибаешься, — вздохнул Олег Иванович. — Это была проверка на вшивость. Цифирь там совсем другая. Если бы ты меня подслушивал, ты бы ее точно знал. Так что не гони понты.

— Обманул, сволочь! — восхитился Вадим. — Ладно. На сколько ты нагрел Полынцева, если не секрет?

— Конечно, секрет. Ладно. Штука в месяц — это и есть цена твоему молчанию, минус штраф за жадность. Справедливо?

— Черт с тобой… — проворчал Вадим. — Два один в твою пользу. Как сказал один умный человек: при дележе пятьдесят на пятьдесят некоторые требуют для себя еще и двоеточие. Тебя этому в МГУ учили?

— Нет, Вадик. Этому ремеслу я учился в одном с тобой университете, как ты сам только что выразился. Только я окончил его с красным дипломом, как и МГУ, а вот ты как был троечником, так им и остался. Все, у меня больше нет времени.

И довольный собой Олег Иванович встал из-за стола.

— Сядь! — сказал сквозь зубы Вадим. — И не умничай… Ты хоть знаешь, что «шестерки» Белявского тебя сняли на видео с этой шлюхой Стефанией? Той самой, что тарахтит жопой по телевизору, а все думают, что она поет? Ты, милый, с ней подставился, как последний фраер! И только благодаря нашей давней дружбе с Антоном эта кассета все еще без движения лежит в его сейфе. Пока лежит. А чего мне стоит уговаривать Антона никому это не показывать, знаешь? И что мне стоит только заикнуться об этом Леве — где тебя потом искать?

— Вадик, я не понимаю… — еле слышным голосом ответил Олег Иванович.

— Да что ты блеешь? — презрительно сказал тот. — Все прекрасно понимаешь. И теперь, с этого дня, ты будешь у меня знать свое место.

— Ты сам видел? — спросил Олег Иванович после паузы.

— Ну а как ты думал, — хмыкнул Вадим. — Впечатляет… Вот и запомни этот наш разговор. И чтобы никому о нем ни слова, ага? Не слышу!

— Ага… — негромко ответил Олег Иванович.

Закончив разговор с Олегом Ивановичем, Вадим еще какое-то время приходил в себя. Зря он ему сказал насчет кассеты и Антона. С другой стороны, этот трус слишком Зарвался. И заврался. И давно пора поставить его на место.

Успокоившись, он теперь медленно ехал, раздумывая о том, что увидел сегодня по телевизору. И снова вспомнил Марину. Черт знает что происходит… Уже ночами снится… Он как знал, что добром это не закончится. Это Олежка придумал такую замысловатую комбинацию, чтобы привлечь журналиста Макарова к сотрудничеству и запустить дезу насчет долгов… И Леве понравилось, хотя он, Вадим, решительно возражал. Мол, чем проще, тем лучше. Для того и существует многократно проверенный киднеппинг. То есть взять пацаненка в заложники и потребовать у его матери-одиночки и деда десять тысяч баксов. Олег Иванович на это сказал, что у Макарова уже было два инфаркта, сердце может не выдержать. И тогда Лева велел Вадиму осуществить то, что задумал Олежка, на практике, причем самому, поскольку задуманная акция слишком сложная и тонкая для непрофессионалов.

Олежка злорадствовал, не скрываясь. А время показало, что прав он, Вадим. Ибо уже появились первые трупы. Наверняка не последние. Ладно… Какие у нас на сегодня остались нерешенные проблемы? Только с Ревазом. Как исполнителю ему нет цены. Хотя он и с заморочками. В Питере все сделал грамотно, менты до сих пор бьются, ничего понять не могут… А в морге устроил бойню. Уравнял там в статусе обслуживающий персонал с покойниками. Что-то больно много от Реваза крови и шуму. Не это ли привлекло Генпрокуратуру? Про этого следователя Шестакова, работавшего еще с Турецким, говорили, будто он отыщет стреляную гильзу даже в ухе у мухи. До того, мол, настырный. А теперь он работает в паре с Померанцевым. Тоже, говорят, кто его знал по Питеру, хватка как у бульдога… Наверняка, уничтожая следы, Реваз там наследил еще больше. Действительно, почему киллеры не читают триллеры? Не всегда ведь эти писаки врут. Кое-что угадывают. Хотя, надо отдать Ревазу должное, свою пулю он забрал, как и обещал. Пришел за ней и забрал. Ему бы «чистильщиком» работать, а не исполнителем… Кстати насчет «чистильщика». Пока Реваз сидит и не высовывается в своем логове, а это где-то в Чертанове, надо найти такого, за кем потом не придется подчищать. Время есть. Бабки у Реваза в наличии, при нем русская баба в два обхвата, значит, неделю-другую ему есть чем заняться, чтоб расслабиться. А расслабленный, он не такой опасный. И за это время можно спокойно поискать специалиста по зачистке местности.

Подумав, Вадим набрал номер Антона:

— Антоша, привет. Какие трудности?

— У меня никаких… — Голос Антона был негромкий и отчужденный.

— Ты не один? С дэвушкой?

— Перезвоню тебе попозже, если терпит… — ответил Антон и отключил трубку.

6

Антон повернулся к Саше и кивнул на стул, на котором уже висел его пиджак — было довольно душно, волны жаркого воздуха накатывались через приоткрытое окно вместе с уличным шумом:

— Садись…

Тот пожал Своими широкими плечами и опустился рядом, отчего Антона окатил запах его терпких духов, смешанный со знакомым запахом, который он ощутил совсем недавно, когда с ним рядом была Геля Белявская.

— Ты спишь с женой босса, — сказал Антон. — Заметь: я не спрашиваю, я констатирую.

Саша густо покраснел, вытер пот на лбу, что не ускользнуло от Антона, хотя он по-прежнему смотрел мимо него.

— Слушаю, слушаю… — сказал Антон.

Они сидели в небольшой квартирке, которая еще не так давно была конспиративной для встреч сотрудников КГБ со своими агентами.

Чаще всего это были девушки из хороших семей, дорожившие своим положением и своей репутацией, но попавшиеся на связях с иностранцами. Они были готовы на все, лишь бы об этом никто не узнал, прежде всего родители и в деканатах факультетов, где они учились. А работавшие с ними гэбэшники, этим, как правило, и пользовались.

Квартира осталась за органами, хотя после перетрясок и сокращений тех, кто работал с агентурой, о ней благополучно забыли. И теперь ею пользовались, причем с самыми разными целями, охранники, работавшие под руководством Антона.

— Ты часто привозил сюда Ангелину Борисовну?

— Ну… Только когда сама просила, — пробубнил Саша, глядя в сторону.

— Она тебя сама просила?

— А что я, по-твоему, ее силой сюда тащил?

Они встретились взглядами.

— Она тебе угрожала? — насмешливо спросил Антон.

— Мне одному, что ли?.. — Саша снова отвернулся. — Меня насчет нее Филя предупреждал, когда от вас уходил… Из-за нее, говорил, ушел. Тоже вешалась. Он сначала был не против, а после не знал, как отделаться. Или, говорила, трахни, или скажу мужу, что пристаешь.

— Это он тебе так сказал? — уточнил Антон. — V Ты говори все, мне можно. Мы тут одни, никто нас не услышит.

— Ну что я, в натуре, врать буду? И другие наши пацаны про это слышали. Филя, когда уходил, всех предупредил.