Перстень на пальце - Валерий Александрович Пушной

Все очень подозрительно. Разрыв во времени был не такой уж большой. Так что потряси как следует Рушкина.

— Потрясу, потрясу, — пообещал Аристарх. — Но, если у тебя появится какая-нибудь дополнительная информация, немедленно сообщи мне! Будь осторожен. Согласовывай свои действия со мной!

— Осторожен, осторожен, — недовольно пробурчал Корозов. — Осторожным мне надо было быть раньше! Теперь осторожность мне ни к чему! Если б не моя глупость, ничего этого не произошло бы! Я не могу себе простить, что не послушал Ольгу и вышел из машины! Если бы я успел сейчас застукать Рушкина на месте, я бы вот этими руками тогда же придушил его!

Подозвав к себе одного из оперов, стоявшего у распахнутой двери, из которой бил на улицу яркий свет из коридора, Акламин кивком головы показал в сторону Рушкина и что-то негромко сказал. Невысокий с узкими плечами парень нагнул шею в ответ и быстро затрусил ко Льву. Глеб посмотрел ему в спину, пиджак на парне был несколько широковат и длинен, и сидел мешковато.

— Пошли, посмотрим, что внутри, — сказал Аристарх.

— Я уже все видел, — отозвался Корозов.

— Первый взгляд не всегда все схватывает. Иногда, повторный осмотр дает больше результатов, — заметил Акламин.

— Я не оперативник, чтобы трупы изучать, — усмехнулся Глеб, но все-таки двинулся следом за Аристархом.

Остановившись у открытой двери, где недавно стоял узкоплечий оперативник, они увидели тела в коридоре и опера, делавшего снимки на телефон. Тот со скучным лицом оглянулся на Акламина, развел руками, дескать, живых — никого. Аристарх задумчиво проговорил:

— Я вот о чем думаю, Глеб. Если это организовал Рушкин, на что он надеялся? Я все равно докопаюсь.

Нахмурившись, Корозов твердо посмотрел на оперативника:

— Ты все еще сомневаешься? Я — нисколько!

— У меня работа такая, — напомнил Аристарх. — Пока это только версия.

— Версия, версия, — хмыкнул Глеб. — Вот и проверь эту версию. Спроси у Рушкина. Он рядом.

Подумав секунду, Аристарх развернулся:

— Ну, что ж, пошли, спросим!

Глянув в том направлении, где некоторое время назад маячил Лев и куда за ним отправился опер, они никого не увидели. Посмотрели вокруг. Видимо, оперативник отвел его в машину и сидел там вместе с ним. Шагнули к автомобилю. И с другой стороны машины в темноте наткнулись на лежавшего на асфальте опера. Акламин нагнулся, проверяя пульс. Оперативник был оглоушен. Рушкина не было.

— Вот тебе и ответ на версию! — раздраженно воскликнул разочарованный Корозов. — Ускользнул, негодяй! Сбежал, подонок! Надо было сразу его вязать!

Приподняв оперу голову, Акламин помог ему прийти в себя. Тот стал торопливо подниматься, еще не сообразив, почему он лежит на асфальте. Что касается Рушкина, тот сразу смекнул, что его карта бита, когда к нему подошел узкоплечий оперативник и предложил пройти в машину. Лев тут же принял решение. Как ни в чем не бывало не возражая, он направился вместе с опером к машине. Еще по дороге отпустил какую-то шутку. Когда они за кузовом автомобиля оказались скрытыми от всех глаз, он ударил парня по голове. Отключил его. И быстро скрылся в темноте. В горячке вскочив на ноги, оперативник стал поспешно что-то говорить Акламину, но тот не слушал. Без объяснений было все понятно. Корозов окликнул Исая, стоявшего с охранниками у своей машины:

— Рушкин сбежал!

Повторять начальнику охраны было не нужно. Исай махнул охранникам, и они кинулись искать.

7

Только сейчас, оказавшись в машине Латаева, Ольга ощутила, как сильно у нее болит голова. Просто раскалывается на части. Она судорожно обхватила ее руками и застонала. Андрон, видя это, успокоил:

— Они за все заплатили, красавица. Сполна!

Не расслышав его слов, Ольга сомкнула веки, потом открыла, перед глазами все поплыло, проговорила:

— Отвези меня домой.

— Я отвезу тебя в больницу, красавица, — заботливо пообещал Андрон.

Голос Латаева проплыл как будто мимо, но она хорошо разобрала слова и встрепенулась, пройдясь взглядом по темному салону:

— Зачем в больницу? Не надо. Домой!

Успокаивая, Латаев обнадежил:

— Хорошо, красавица, хорошо. Ты не волнуйся.

Утихомирено Ольга плотно прижалась к спинке сиденья, глянула на два покачивающихся перед нею темных затылка парней, сидевших впереди, и опять смежила веки. Автомобили подъехали к больнице. Почувствовав, что авто остановилось, женщина оживилась и запротестовала, увидев, куда ее привезли:

— Ты же пообещал отвезти домой! — сказала она.

— Да, красавица, — подтвердил Андрон. — После того, как тебя посмотрит врач! — он вышел из машины и помог выйти Ольге.

Свет фонарей освещал площадку перед входом в приемный покой. Легкий ветерок кружил над темными деревьями и кустами по сторонам площадки. Было таинственно тихо и казалось, что за кустами шептались и прятались ночные призраки. Латаев уверенно взял под руку Ольгу и повел к дверям приемного покоя, повторяя:

— Не волнуйся, красавица. Все сделаю, как скажешь.

В приемном покое Андрон нетерпеливо подгонял медлительную медсестру, у которой почему-то все валилось из рук, и дребезжал испуганно голос, заставлял, чтобы она быстрее нашла дежурного врача. Потом с нетерпением ходил из угла в угол, дожидаясь, когда тот, наконец, появится. Дождался такого же медлительного, как медсестра, и долго думающего парня. Коротко объяснил ему, что женщина сильно ударилась головой, сунул врачу купюру, потребовал:

— Посмотри за нею, как следует, доктор. Я с тебя спрошу! — развернулся на месте и шагнул к двери. Не успел врач ничего ответить, как Латаев уже закрыл ее за собой.

Стоя перед врачом, Ольга чувствовала себя, как не в своей тарелке. Она не думала уже о головной боли. Это отошло на второй или даже на третий план. Стало несущественным и далеким. Сейчас главным было — срочно позвонить мужу, сообщить, где она и что с нею. Представляла, как Глеб мечется по городу в поисках. Посмотрела на телефон на столе медсестры, хотела попросить разрешения сделать звонок, но что-то остановило ее. Подумалось, что она еще до конца не знает, на свободе ли она оказалась сейчас, либо за дверью в темноте ее дожидается тот, кто спас от Рушкина. И если она сейчас сообщит Глебу, где она, и тот немедленно прилетит, то у больницы могут произойти разборки. Нет, надо этого избежать. Надо выйти отсюда. Покинуть эти стены и убедиться, что ни ей не Глебу ничто не угрожает. Врач попросил ее сесть на кушетку. Она помедлила, поправила одежду и волосы, развернулась лицом к двери, сказала:

— Спасибо, доктор, ничего не надо. Со мной все в порядке! — и стремительно вышла из приемного покоя на улицу.

Кинувшись следом, врач что-то говорил, пока не наткнулся на закрытую перед его носом дверь. Оторопело остановился,